escape

Его поймали у злополучного домика в самый неподходящий момент. Как щенка с задранной лапой. Исину давно не было настолько дискомфортно и стыдно. Что плохо, это и в самом деле был Крис — в теплом охотничьем костюме, хмурый, сутулый альфа, из-за которого у Исина голова наводнилась болезненно сладкими воспоминаниями. Исин успел заметить каплю растерянности в его глазах, прежде чем шмыгнул в салон своей машины. Он суматошно смахнул с лица возможные остатки слез и глянул в зеркало заднего вида, чтобы оценить покрытое пятнами лицо и опухшие веки. — Бестолочь, — взвыл Исин о себе, ужаснувшись своему отражению. — Стоило выбрать другое время. Или не реветь хотя бы, раз уж подорвался. Дурак я. Исин упорно воевал с паникой, но руки всё равно мелко дрожали на кожаном руле, в который он вцепился, пока Крис усаживался на пассажирское сиденье. Исин намеренно смотрел в другую сторону, а Крис, хоть и заметил, бровью не повел. Зато снял шапку и широкой пятернёй приподнял примятые волосы натурального оттенка, которые больше не осветлял. Всё тот же, этот альфа. Высокий, с резкими вытянутыми чертами лица, не ярким на эмоции выражением, но предательски выразительными, поджатыми губами. Крис глянул на омегу во второй раз: прямо, внимательно, с неуместным спокойствием. Он откинулся к спинке и не злился вроде из-за вторжения, чем сбил с толку Исина. Исин настороженно подождал каких-то бурь, скандалов и волны обвинения, однако ничего из этого не последовало. Крис пах спокойствием. По салону быстро разошелся его запах (чертова сильная порода), и Исин задним умом подумал о побеге — он чертовски скучал по Крису, его поцелуям, рукам, чуткости и ощущению надежности, с ним связанному. Очень хотелось вновь в это всё окунуться. — Из... — начал Исин, проиграв тишине, которая колола ему нервы. — Давай без извини, — глухо перебил Крис, но после одумался и добавил мягче, чтобы сгладить впечатление. — Я тебя услышал еще в письмах. Хватит с нас извинений, как считаешь? Исин неуверенно попытался возразить, но в итоге кивнул. Просто Крис так пристально на него посмотрел из-под широких темных бровей, что спорить было себе дороже. Альфа изменился с последней встречи в суде. Они с тех пор существовали порознь, и Крис на зависть всем совладал с переживаниями и был намного более мирным, невозмутимым. У него в кои-то веки был ясный, незамутненный эмоциями взгляд. А еще Крис не прятался за невидимой стеной, которая держала людей подальше. Интересно, почему он открылся? — Ты пока не вернулся в Китай? Исин прикусил губу. Он не стал размениваться на вопросы о том, как Крис узнал об отъезде. Ясно же, что Чонин выболтал, хоть подобное и не в его характере. Пьяным или трезвым, намеренно или случайно — какая разница? — Последнее заседание состоится в четверг, тогда и улечу. Крис беззвучно кивнул и перебрал пальцами брелок с холодными стальными ключами, о чем-то рассуждая. О чем он молчал, Исин не имел ни малейшего представления. Поэтому не решился что-либо добавить. Чудом казалось уже то, что они вообще так близко оказались. Они просидели в тишине добрых минуты три. Их запахи смешались, навевая воспоминания о тех временах, когда омега и альфа были вместе. Замечательное было время. К ним попозже примешался легкий отголосок жженой пыли из обогревателя — совсем как те события с Лонгвеем. Вот бы все проветрить и начать заново. Исин к тому моменту совладал с дрожью в руках, перенес их с руля на колени и изучал каждую морщинку как в первый раз. Еще убрал ступни с педалей — всё равно не уехать: Крис зачем-то держал его, не перегнав свой пикап. А против Криса бесполезно идти. — Что еще Чонин тебе рассказал? — опасливо уточнил Исин, сковырнув ногтем корку на порезе указательного пальца. В последнее время у него много разных синяков, порезов и царапин, собранных на теле по неосторожности. Крис будто почувствовал, как Исину претило быть открытой книгой, потому отмахнулся фразой: «Всякое разное». Однако Исин разочарованно цокнул — о нем знали то, что должно было остаться между ним и Чонином. — Не то чтобы Чонин специально проболтался. Он вообще не из разговорчивых. Просто пить не умеет. И волнуется очень. — Как много тебе известно? С последней надеждой Исин повернулся к альфе, а тот без грамма неловкости ответил, что услышал достаточно, чтобы не приходилось уточнять детали. Это катастрофа. — И у тебя нет вопросов? — Исин не понял, чего в голосе было больше: защитной иронии или надежды на то, что Криса хоть немного беспокоили события чужой жизни. Ву перевел внимание на дом, закутанный в желтые ленты. Ему так и не хватило смелости войти внутрь хотя бы раз. — Исин, знаешь, за этот год мы пережили то, что... Я никогда не пойму, через что ты прошел. А ты не прочувствуешь, как трудно было мне. Увы, так работает этот мир, тут ничего не попишешь. Случившееся нас ранило и поменяло, и я жалею, что нам так не повезло. Но я хочу оставить это позади, не цепляться и жить дальше. Поэтому, даже если и есть вопросы, я предпочел бы держать их при себе. — Хорошо быть альфой, вы сильные, всегда движетесь вперед, — пробубнил Исин и вновь вперился взглядом в собственные пальцы. Картинка начала плыть от острой боли, разлившейся в груди. Голос дрогнул. — Я что, единственный здесь, кто до сих пор торчит в прошлом и каждую ночь вспоминает вкус поцелуев? Единственный, кто грезит, чтобы всё было по-другому? Только мне нравилось носить на себе чужой запах? Ему было что еще сказать, ведь он помнил каждую деталь и каждое мгновение того, что уже не существовало. Самой свежей и самой ранящей была память, что рядом есть некто, кто для него целый мир. — Исин… — Я должен был признаться прямо, что был без ума от тебя, — за собственными эмоциями, труся открыть веки, он и не заметил, как перебил Криса и как тот подавился своими же невысказанными словами. — Что подвергся домашнему насилию. Что богат. Что украл у мужа черную бухгалтерию его нефтяной компании. Что боялся идти в полицию. Я всё сделал неправильно. Ты вряд ли поймешь, насколько сильно я сожалею и хочу повернуть время вспять. — Исин, — вновь позвал Крис, уже не так рассеянно и неуверенно, как в первый раз. Он с искренней доброжелательностью (даже слишком) повернул Исина к себе лицом, придерживая за подбородок и чувствуя под пальцами мягкую теплую кожу, которую обожал целовать. Затем стер первые хрупкие слезы, затекшие ему под ладонь — Исин не сумел их сдержать. Исин поглядел на него мокрыми глазами, после чего зарделся пуще прежнего и закопошился на ровном месте, чтобы размазать влагу по лицу рукавами собственного пальто. Крис вынужденно прижал руки к себе. Он помнил, что Исин, когда смущен, суетился так, как сейчас. Мог ненароком и вывернуть чего. Омеге было стыдно за слезы, которых он даже не заметил. Поэтому поджал губы очень по-детски, чтобы наружу не вырвались просьбы подарить второй шанс. Они ни к чему. Они потянут их обратно. А Крис хотел перешагнуть эту ступень и жить дальше. — Мне так жаль, что я говорю тебе всё это, когда поздно и бессмысленно. Я знаю, сколько страданий тебе причинил: Чонин обмолвился про твое лечение, а я почитал подробности в интернете и... За такое невозможно расплатиться. Я очень стараюсь освободить нас, — с отчаянием повторил Исин фразу, с которой и началась их сегодняшняя встреча. — Но мне безумно трудно держать при себе чувства, когда ты близко. Крис чуть раздраженно вернул ладонь к щеке Исина, сурово цокнул, чтобы тот посмотрел на него и хоть чуть-чуть успокоился. Убедившись, что Исин сфокусировался на нем, Крис сбивчиво признался, будто впервые складывал эту часть себя в слова: — Ты поступил очень жестоко, это правда. Но не вини себя во всем. В конце концов, между делом я получил ответ на самый главный вопрос — похож ли я на отца. Мы никогда не обсуждали это, но ты наверняка в курсе, какую часть я отводил под это. Благодаря тебе у меня есть ответ. Я знаю, кто я. Я в порядке. Не плачь, ради всего святого. Я не могу на это смотреть. Крис плавно перевел руку от щеки к задней части шеи и утешительно погладил по затылку. Его касания покорили нежной осторожностью. — Ты никого не убил, чтобы так отчаянно раскаиваться. Я на самом деле предложил бы… Эй, эй. Погоди, ты чего? Исина прорвало. Слезы градом полились по пальцам Криса, затекая то под манжеты его куртки, то пикируя сразу на пальто Исина. Он сопливо и невнятно пробулькал что-то и всем телом сотрясся. Он поставил Криса в неудобное и беспомощное положение, однако взять себя под контроль не сумел. Честно пытался, но напугал сильнее, потому что стал икать и будто захлебываться при попытках проглотить слезы обратно. Мир остановился, когда Крис ожег его мокрую щеку коротким быстрым поцелуем, освободил вторую руку от связки ключей и прикрыл ею поцелованное место. Он крепко держал парня в ладонях, хмурясь. — Прекращай, — взмолился он у Исина, застывшего с распахнутыми от изумления глазами. — Я не представляю, как себя вести с такими омегами. Еще через час альфа уточнил, успокоился ли Чжан окончательно. Они уже сидели на кухне в доме Криса после долгой дороги по лесу. Дело близилось к раннему закату, под потолком горели холодные лампы, а движок в пикапе Криса периодически издавал звуки умирающего тюленя на всю улицу, остывая после поездки. Что ж, к такому Исин готов не был. Сидел себе за высоким столом в красно-рождественском свитере с широким высоким горлом и грыз себя изнутри. Единожды даже зажмурился, когда спокойный, как танк, Крис забрал из смертоносной хватки Исина пустую кружку, чтобы плеснуть туда еще кипятка. Крис поставил кружку обратно, поправив язычок от чайного пакетика, вернул чайник на станцию и присел напротив. Он относился к Исину на своей кухне как к само собою разумеющемуся явлению. Держался с завидной уверенностью, неподдельно настоящим умиротворением и лёгкостью. Возможно, он и правда изменился, вырос или освободился, преодолел старые проблемы и почти справился с новыми, теми, что от Исина. Наверное, из-за этого его манера говорить поменялась — он звучал негромко и ровно. — Успокоился? Ты меня жутко напугал. Исин тихонько молчал, прикипев к кружке. Он ведь не собирался видеться с Крисом, не то что лить на него сопли. Истерики даже он сам не ожидал, просто всё скопившееся так сдавило, что... Он слабо кивнул. Правда, кружке — не хватило бравады встретиться с Крисом взглядами. Тот привез его к себе, отогрел, а всю дорогу до дома обеспокоенно приглядывал, чтобы Исина не накрыло вновь. Альфа и не знал, что тот так умел. — Мне есть что тебе сказать, — начал Крис, чтобы сбавить градус неловкости. — Как ты это делаешь? Крис смешался из-за произнесенного тихо-тихо вопроса, замерев с кружкой у губ. — Делаю что? — Живешь дальше. Крис пригубил горячего чаю и вдруг гневно, будто ошпаренный, подул в кружку, прежде чем отпить повторно — он ненавидел кипяток. Обжег себе всё, как дитя. Исин искоса понаблюдал за ним и слабо улыбнулся. — Не сказал бы, что у меня особо получается. Но очень помогает мысль, что мы не в состоянии вернуть то, что было раньше, — шепелявя покрасневшим языком, альфа пораженно отставил кружку в сторону. Исин повторил сказанное, пробуя слова на зубок. «Не в состоянии вернуть». И правда что, это ли не конец? — Я поеду, —заявил Исин и стек с высокого стула. У него поникли плечи, с лица сошла беспокойная виноватая гримаса, но дать это Крису увидеть он не осмелился. — Можешь сидеть, я сам за собой закрою. Исин, обувшись, на прощание окинул гостиную грустным взглядом, заметил на тумбочке для ключей и прочей мелочи письма в плетеной сухой корзинке и воровато сделал несколько шагов в тяжелых мокрых ботинках по ковру. Так же воровато приоткрыл пальчиком смятую напополам бумажку на самом верху. Как оказалось, Крис под каждым письмом омеги накарябал свои ответы. Быть может, это был один из способов Криса разобраться в себе и отпустить случившееся? С горящими от стыда щеками Чжан прислушался к шуму воды на кухне и молниеносно сцапал один из листков, на котором узнал свои иероглифы. Это было одно из первых посланий. Исин помнил каждую его черту, расстояние между ними, историю в них, поэтому скользнул взглядом сразу к ответу Криса. Ломанные корявые буквы неровной линией собирались во фразу «Ради всего святого, дайте мне его разлюбить». Балисонг внутри остро срезонировал, поранив едва ли не полностью. Исин убито положил листок на положенное ему место и поднял самый верхний, последний по всей видимости. Такие же ломаные буквы Криса собирались под длинной откровенной простыней омеги в такое же искреннее сообщение. «Почему у тебя ушло столько времени, чтобы признаться в этом? Я же почти сдался на твой счет. Почти уступил твое место ненависти. Если бы не твои послания… Нужно ли нам новое обстоятельство, чтобы всё пошло правильно? Я могу его задать, ты только подхвати. Только будь искренен. Здравствуй, меня зовут Ву Ифань». Исин растерялся. Эти ответы были написаны не в тот же день, что получены письма. Потому что звучали как утихшее после шторма море. Точно такое же, какое было в мягком теплом взгляде Криса. Исин поймал Криса за утапливанием чайных кружек в наполненной раковине. Обнял со спины, застав врасплох. Крис заметно опешил и замер столбом, почувствовав непривычную тяжесть чужих рук. Мягких, скрепленных в замок на его поясе. Когда Крис повернул назад голову, то омега, приподнявшись на носочки, нежно поцеловал в подставленную щеку. — Полетишь со мной в Китай в ближайший четверг? — как в последний раз спросил Чжан и полюбовался шокировано округлившимся глазами с таким обожанием, что Крис потерял дар речи. — Я готов отдать тебе всю свою любовь, дай лишь намек, что примешь ее. — Я всё пытался тебе сказать это, но ты заколебал извиняться и лить слезы. — Так полетишь, Ву Ифань? — Откуда ты???? — Потом, — пообещал Исин и обогнул альфу по кругу, чтобы поприветствовать знакомо мягкие поджатые губы поцелуем, от которого внутри зажглась тысяча солнц. Ифань уперся спиной в стальной кран раковины, развел руки и смял в медвежьей хватке любимого, который чуть было не пожертвовал собственными чувствами, лишь бы Ифань был счастлив. — Полетишь? — Полечу, полечу.