***
Учебный день мало увлек Хартфилию, которая неотрывно наблюдала за Греем. Парня будто подменили. Первые два урока он сидел красный, как уличный фонарь, а на третьем занятии у Полюшки-сан вдруг пересел к Лоскар, сказав, что забыл учебник по математике дома. Девушка с зеркальными синими глазами вжалась в стенку, но книгу все же подвинула. Мда, вот же идиоты! — Представляешь, еще и ручку забыл, — сокрушенно пожаловался Фуллбастер, не сводя взгляд с побледневшей одноклассницы, скромно протянувшей запасную. Ей даже в голову не пришло, что брюнет лжет наглым образом. Чем же он тогда писал первые два урока? Пальцем? Люси хмыкнула. Вот где настоящий спектакль… Джувия выдавила вымученную улыбку, когда при попытке перевернуть страницу их пальцы случайно встретились. Бедняжка! Она явно не ожидала такого напора от человека, который до этого ее в упор не видел. Почему же сейчас такая резкая тактика наступления? Наблюдая за странной парочкой весь урок, блондинка недоумевала, что за резкая перемена произошла с ее другом, и решилась поставить вопрос ребром на перемене… — Ну… — Фуллбастер замялся, отводя глаза. Свеже отглаженная розовая рубашка вообще выглядела слишком показушно, хотя до этого парень больше носил то, что было удобно, чем красиво. — В младших классах я пытался подружится с ней, потому что ее глаза… были такими печальными, искренними и… красивыми, но… она отшила меня тогда. А когда ты вчера сказала… то, что сказала, я… был в шоке, и не сразу поверил, что у меня есть шанс… — Мда, — хмыкнула блондинка, пряча предательски наползавшую улыбку. — Рада, что твое тайное детское желание сбылось. — Засранка! — возмущенно шикнул Грей. — Скажешь кому-нибудь, и я сдам тебя с потрохами Драгнилу! Люси побледнела. Плохая шутка! Фуллбастер и сам это понял, и тут же извинился, заверив, что он – могила. Девушка кивнула, успокоившись. Есть вещи, которые до Драгнила не должны дойти НИКОГДА…***
На футбольном поле вечерело. Трава пожухла, являя краски осени, и дул прохладный ветерок. Люси, дрожащими руками перевернула страницу, краем глаза отыскивая Миру, замершую в ожидании. Хочешь-не хочешь, а придется через это пройти… — Однако губы нам даны на что-то? — тихо-тихо спросил Нацу, чувствуя, как внутренности медленно скручивает до тошноты. Эта сцена настоящая пытка, и, хотя наряд Хартфилии никак не вписывается в сцену бала, она выглядит великолепно. Кто бы знал, что идиотские косички могут так мутить сознание? Сам он не сильно отличался от партнерши, нацепив черную мастерку с черепами на карманах. О, да, именно так выглядит священник… — Святой отец, молитвы воссылать, — медленно произнесла Люси, чувствуя, как холодеют ладони. Почему надо было сегодня репетировать именно эту сцену? Мира издевается, что ли? — Так вот молитва: дайте им работу. Склоните слух ко мне, святая мать. — Определенно девчонка чувствует себя так же глупо, как и он. Только вот… что-то глубоко внутри поднимается волной восторга, что предстоит сорвать поцелуй с этих язвительных губ, едва ли эти чувства она с ним разделяет… — Склонение слуха не склоняет стана, — дрожащим голосом прошептала Люси. Голос вдруг предательски сорвался. Три. Два. Один… — Не надо наклоняться, сам достану, — еще тише прошептал парень. Люси не была похожа на наивное создание, что постоянно посещает обитель Бога и облегчает страдания прихожан, но чистота и бескорыстность есть и в ней. Не говоря о том, что, если быть честным с самим собой, едва ли Люси уступает в красоте в глазах Нацу так же, как была прекрасна Джульетта в глазах Ромео. Два совершенных ангела… Серо-зеленый взгляд вдруг потеплел, заставив блондинку напрячься. Честно ли отдавать первый поцелуй человеку, который тебя ненавидит? Или которого ненавидишь ты? Вот так… в школьном спектакле? Разве так получают поцелуи впервые? Зажмурившись, девушка успокоила себя тем, что это даже настоящим поцелуем сложно считать. Он просто легонько тронет ее губы своими. Отчего-то от осознания этого бросило в дрожь. Она ждала… Чувства, владеющие двоими, сменялись за секунды, но они оба проживали сейчас целые жизни. Она была такой забавной и по-детски наивной со сложенными в ожидающем жесте алыми губками, которые притягивали взгляд, заставляя забыть обо всех "шероховатостях" между ними. Наклонившись, одноклассник мягко тронул губы Люси, издавшей странный полу вздох, что опалил губы растерявшегося парня. Что произошло дальше, вспоминалось с трудом. И ни он, ни она не могли сказать, когда на задний план отошли и пьеса, и рамки приличия. Просто Драгнил не выдержал этого простого опаляющего вздоха, а Хартфилия не смогла оттолкнуть нахала, позволив сжать себя в мужских объятиях и ласкать ее губы, как будто она сошла с ума. Нежно и осторожно Нацу срывал первый поцелуй с губ Люси, заставляя мурашки бегать по телам обоих, а землю плавно кружиться вокруг них двоих. Девушка не сопротивлялась, неуверенно положив пальчики на его широкие плечи, с каждым мгновением придвигаясь все ближе, доверчиво раскрывая губы специально для него. И именно в тот момент, когда парень был готов принять ее негласную просьбу и прижать ее к себе сильнее, познакомив ее с глубоким, пылким поцелуем, Мира хлопнула в ладоши, разрушив волшебство… — Очень хорошо, — кивнула пепельноволосая, будто не замечая, как двое ее подопечных резко отпрянули друг от друга, избегая встречи глазами. — Нацу, продолжай… — Ммм… — пробежав глазами строки пьесы, щеки розоволосого вдруг вспыхнули. — Вот с губ моих весь грех теперь и снят… — Зато мои впервые им покрылись, — сглотнув, пролепетала Люси, желая провалиться куда-нибудь под землю, чем глубже, тем лучше. — Тогда отдайте мне его назад… — внезапно севшим голосом, прошептал Нацу, поймав ее пальцы в воздухе, чтобы прижать к себе через секунду. Обратного пути не было. И это понимали оба. Спусковой крючок сработал и ничего нельзя было больше отмотать назад. Накрыв губы Люси, парень без труда заставил ее распахнуть их, нежно огладив языком нижнюю губу и только стоило ей поддаться, оба синхронно потеряли голову. Впившись в рот девушки, Нацу сжал ее с такой силой, что казалось ее кости лопнут, а Люси, почувствовав язык парня, порывисто ласкающий ее собственный, потеряла опору, остервенело вцепившись в его плечи. Опаляющий, и в то же время необходимый, как воздух, жар, сковал тело, заставляя раствориться в друг друге. Губы, сдавшись, подчинились законам сердца, колотящегося подобно молоту, выламывая ребра. Эти ощущения невозможно было сыграть. Это то, что они чувствовали в эти самые мгновения. Честно. Без фальши… За несколько сладостных минут оба осознали, что вкусили нечто запретное, крышесносящее, ненасыщаемое, как наркотик, к которому будет тянуть до самой смерти… — На сегодня достаточно, — смущенно промямлила Миражанна, остро почувствовав себя лишней, и поспешив ретироваться с импровизированной сцены. Похоже, с этой парочкой она палку перегнула. А вот к добру это, или нет, решать не ей. Актеры оторвались друг от друга, испытывая жгучее чувство вины и непреодолимое желание повторения, шумно дыша. И это было началом, предлагающим шатко балансировать на краю пропасти…