九
Война была закончена, и жизнь продолжала идти своим чередом. Последние четыре месяца каждый, кто был в силах, будь то мужчины, женщины и даже дети, помогали в восстановлении поселений после войны. Хотя потери были значительными, люди, входившие в тот небольшой круг самых близких друзей Сакуры, были живы. Она лишь хотела видеться с ними чаще. Наруто, несмотря на свою способность к быстрой регенерации, большую часть времени проводил в госпитале, проходя физиотерапии, когда не был занят подготовкой к посту Хокагэ. — Я спас этот чертов мир, мне не нужно больше учиться, поверьте! — постоянно возмущался он, скорее веселя — а потом и доставая — своим поведением всех окружающих. Какаши как раз пребывал на посту следующего Хокагэ, что крайне веселило Сакуру. Ей казалось, что он проводил большую часть своего свободного времени подготовкой Наруто для того, чтобы самому избавиться от этой «чести» как можно скорее. А Саске… Был в тюрьме. Он находился там с самого окончания войны. Как только Вечное Цукуёми было развеяно, а сбитые с толку шиноби получили необходимую помощь, он добровольно сдался на суд Конохи, даже не имея понятия, оставят ли его в живых. Райкагэ всё ещё продолжал заваливать Какаши запросами о выдаче преступника, но в последнее время они стали приходить лишь раз в неделю, нежели каждый день, а это уже что-то. Хотя Сакура и была вне себя от радости из-за возвращения Саске домой, это не походило ни на что из того, что она себе представляла, будучи маленькой. Вместо того, чтобы войти сквозь ворота гуляющим шагом, поддерживаемый ею и Наруто, Саске шел, закованный в цепи и с печатью подавления способностей на глазах. Вместо радушной встречи, на Саске со всех сторон обрушились подозрения и осуждения. Хуже того, он это заслуживал, и Сакура знала это. Это казалось ей настоящим предательством — еще большим, чем тот день, когда она решилась убить его. Она не могла закрыть глаза на все его поступки, как она бы это могла сделать в двенадцать. Черт побери, она даже целый месяц не могла заставить себя навестить его. Увидеть Саске вновь после всего произошедшего было тяжело. С первой ночи после победы над Кагуей, Сакуру одолевали кошмары. Но появились они не из-за битвы, а из-за гэндзюцу, в которое её поместил Саске. Оно было сильнее, чем все, с которыми Сакуре приходилось сталкиваться, многоуровневое и сложное, и ей до сих становилось дурно от одного воспоминания, через что ей пришлось пройти, чтобы сбросить технику. Ей потребовался целый месяц и множество консультаций с Цунадэ чтобы полностью отделить её настоящие воспоминания от того, что с ней происходило в иллюзии. В процессе распутывания своей психической травмы, Сакура обнаружила совершенно неожиданный побочный эффект: внезапное понимание, через что пришлось пройти Саске, пока тот был ребенком. Он был подвержен Цукуёми брата не единожды, а целых два раза. Он не знал, что с ним происходит и у него не было никого, кто мог бы помочь справиться с последствиями дзюцу, Саске справлялся с этой травмой единственными известными ему способами, отгораживаясь ото всех и ища себе в наставники кого-то достаточно сильного, чтобы убедиться, что больше никогда не станет жертвой иллюзий. Не удивительно, что у него никогда не было возможности беспокоиться о ней со всеми этими мыслями, заполнившими его голову. Пока Сакура росла, ей всегда казалось, что отношения Саске и Наруто основывались лишь на детском соперничестве — мальчишки дрались из-за таких же глупых мелочей, как и девочки. На это она тоже обижалась, ведь Саске больше заботило сравнение его способностей с Наруто, нежели признание её как ниндзя. Теперь же она понимала, что это был единственный вид отношений, на которые он был способен. Что бы ни сделал с ним Итачи, это выходило за рамки любого понимания того, как должны выглядеть нормальная дружба и нормальные отношения. Все должно было быть заключено в рамки борьбы, и потому для Саске соперник имел куда большую значимость, нежели друг, или даже любимый человек. И всё же, даже зная, что он, возможно, никогда не сможет разглядеть в ней кого-то кроме бывшей сокомандницы, Сакура продолжала любить его. И она была согласна на это, правда. Цунадэ-сама так и не вышла замуж после потери возлюбленного, однако это не помешало ей стать самой сильной куноичи в мире. Сакура всё еще надеялась, что Саске ответит на её чувства, но в отличие от той двенадцатилетней девчушки, которой она была, это была не единственная её мечта. Может, ей и не было предназначено судьбой стать Хокагэ, но она столько всего могла сделать для этого мира. И для начала, она решила удостовериться, что то, что произошло с её драгоценными товарищами — Саске, Наруто, Какаши и всеми теми, кто остался сиротой — никогда не повторится. Так что, если бы Саске не покинул деревню, она бы так и не нашла своё главное предназначение. Как только она осознала это, ей стало намного проще решиться навестить его. Не то, чтобы визиты к нему были разрешены, однако же статус Сакуры как ученицы Цунадэ открывает многие двери. И если бы не сработал этот аргумент, тогда бы в ход пошел тот факт, что она является одной из нового поколения Саннинов, которая помогла спасти мир. Визиты были не частые — в госпитале было слишком много работы, и из других деревень зачастили просьбы о помощи. Ей никогда не разрешалось войти к нему без сопровождения, потому что, как она полагала, Старейшины беспокоились — вдруг бывшая сокомандница Саске попытается освободить его из тюрьмы или выкинуть нечто подобное. И, разумеется, эти визиты вряд ли можно было назвать типичными. Саске все также оставался полностью связанным, глаза скрыты под печатью и так крепко завязаны, что ей было больно на это смотреть, хотя Сакура и понимала всю необходимость этого. (Даже если та крошечная её часть, что всё еще пыталась излечиться от травмы, была этому рада.) Во время таких встреч он никогда не говорил, но всегда слушал, что она говорила. Она это прекрасно понимала, ведь она провела всё своё детство, разговаривая с ним. Потому различить признаки, когда Саске её слушал либо игнорировал, ей было не сложно. Временами она закрывала глаза и представляла, что они вовсе не были окружены решетками в холодном и сыром подвале. И пусть это не возвращало её в прежние времена, но это было уже хоть что-то. Потому, в День Валентина она нераздумывая направилась в тюрьму с целой сумкой, полной всего, одолеваемая причудливым ощущением ностальгии. Последнее время она была достаточно частым гостем здесь, поэтому даже не будь она ученицей Хокагэ, её бы пустили. Ибики лишь закатил глаза, в то время, как стража дружелюбно подшучивала над ней. Многие из них тоже до сих пор оправлялись от увечий войны, потому Сакура, когда у нее было время, обычно останавливалась пообщаться с ними или же давала рекомендации по лечению. Сегодня она передала всем маленькие коробочки с шоколадом, ведь вряд ли, работая здесь, в подземелье, к ним бы могли прийти дорогие им люди. — Обязательно отплатите дорогим вам людям тем же, и поблагодарите их, когда встретитесь, — добродушно пожурила она их. — Всё-таки, им приходится как-то терпеть вас. Ответом был приятный смех и шуточные протесты, после чего Сакура прошла уже привычную процедуру. Стража проверила её вещи на предмет контрабанды или же (что было сущим вздором) яда, после чего она проследовала по сырому подземелью к камере, где держали Саске. Ей казалось, что Саске несколько оживал, когда слышал её шаги, однако внизу было так темно, а Шаринганом она не обладала… как представляла её бурная фантазия. — Здравствуй, Саске, — мягко поздоровалась она, помахав, хотя он и не мог этого видеть. — Как ты? — Как будто он бы ответил ей честно, если бы ответил вообще. — Есть ли что-то, что тебя беспокоит? Мне осмотреть тебя? Сакура была единственной, кому он позволял справляться о своем здоровье, будь то осмотр остатков его руки, либо проверка, не заболел ли он в условиях этой сырой камеры. Этот упрямый болван отказывался от медицинской помощи целый месяц, что она не приходила к нему, за что она на него сразу же накричала. Ей казалось, Саске был несколько удивлен этому, на что Сакура осталась собой крайне довольна. — Ну, всё в порядке. Но если ты вдруг почувствуешь, что что-то не так, сразу говори мне, хорошо? Я не хочу, чтобы в твою руку попала очередная инфекция. Молчание. — По правде сказать, я не смогу сегодня остаться надолго, — извиняющимся тоном сказала она ему. — Меня ждут пациенты. С несварением, по большей части. Парни явно переели конфет сегодня. — Она тихонько хихикнула, заметив, что он вопросительно повернул голову. — День Валентина, помнишь? — Уголки его губ поползли вниз в знакомой Сакуре манере и её взгляд смягчился. — Полагаю, это единственный плюс пребывания здесь, так? Никто не будет доставать тебя нежелательным шоколадом. Не было смысла упоминать, что теперь она была единственной, кто задумывался о подарке для Саске. — Кстати об этом, — начала она, потянувшись за коробочкой томатов, которую принесла с собой. — На самом деле, я принесла тебе кое-что, как в былые времена. Ты, наверное, давненько их не ел. Она протянула ему одну округлую помидорку, прежде чем осознала всю ситуацию. Она замерла, а её пальцы остановились в миллиметрах от его губ, потеряв всякую уверенность. Идиотка! Он же не может увидеть, что у тебя — да даже если бы и мог, он ненавидит быть беспомощным! Отличный способ напомнить ему, что последнее время он как бы ото всех зависит! Не говоря уже о том, что кормить другого человека было несколько откровенным. Она тут же услышала свой участившийся пульс и сделала глубокий успокаивающий вдох. Прекрати это. Здесь нет никакого подтекста. Всё очень просто. Саске не может пользоваться руками, поэтому я должна помочь ему — как в тот раз, когда Наруто не мог есть сам. Это ничего не значит. — Открой рот, — сказала она ему, и пусть её мозг приводил ей множество логичных аргументов, щёки Сакуры налились теплом. Она могла представить выражение, которым он её одарит — вопросительное с толикой подозрения — если вообще как-то отреагирует. Когда она уже было подумала, что Саске продолжит её игнорировать и ей придется его убеждать, он сделал так, как она попросила. Прежде чем потерять самообладание, она приложила фрукт* к его губам, и он осторожно откусил. Одинокая дорожка сока пробежала из уголка его рта, и Саске издал отчетливый звук удивления — возможно даже удовольствия — на что Сакуру опутало головокружительное чувство триумфа. — Не слишком сладкий, правда? — нервно спросила она его, в то время, как он продолжал жевать. — Они и не должны быть. Этот вид вообще не должен быть сладким, и я сорвала их довольно рано, так что они только созрели. Я была удивлена, что они вообще были. В смысле, большая часть района Учиха сейчас усыпана щебнем, но это растеньице умудрилось выжить в нем. Несмотря ни на что! — Она улыбнулась, хотя он и не мог этого видеть. — Хочешь ещё? — Хм. Со стороны любого другого на его месте, это был бы обычный звук, но для Саске это было сродни красноречию. Улыбка Сакуры засветилась от счастья, и она потянулась за еще одним помидором. Она не дала ему съесть их все — Саске был на строгой диете, и она не хотела, чтобы ему стало плохо — но она пообещала, что отдаст помидоры тюремщику, чтобы тот включил их в его обед. — В следующий раз я еще принесу, — сказала она ему, поднимаясь. — А теперь я должна идти, так что… Она замолкла, но, как и ожидалось, Саске было нечего сказать. Её счастье несколько утихло на этом, но девушка тут же отмела в сторону ненужные мысли. Это же Саске, и она уже получила сегодня от него больше, чем могла рассчитывать. Когда она проскользнула назад к железной двери, тишина камеры была нарушена. — Сакура… — его голос охрип от неиспользования, на что желудок Сакуры странно подпрыгнул, а по спине пробежал озноб. — Спасибо. По его тону было понятно, что благодарил он её вовсе не только за помидоры. И, в отличие от прошлых двух раз, когда он говорил ей эти слова, сейчас она не плакала. Она улыбнулась в темноту: — Всегда пожалуйста. Возможно, всё же есть еще надежда на будущее.十
Сакура никогда в жизни не была так занята. Учреждение клиники психологической помощи для детей на практике оказалось куда сложнее, нежели на бумаге, и, учитывая нехватку ресурсов, задачи, которые должны были занимать несколько недель, заняли месяцы. Она не помнила, когда последний раз спала без мыслей о том, с чем ей стоит разобраться на следующий день. Какаши был максимально полезен, насколько мог, учитывая, каким количеством макулатуры его заваливали ежедневно. А Наруто обычно был подле него, изучая протоколы и подобающий Хокагэ этикет. К тому же, он никогда не отличался организационными навыками. Саске не было уже почти год. Хотя он больше не скитался по миру в поисках мести, его отсутствие все еще остро ощущалось. Сакура старалась успокоить себя, что в этот раз они хотя бы контактировали. Они обменивались письмами, но они не были такими, о которых Сакура все еще в тайне надеялась. Они были нерегулярными и были лишь для проформы; в них не было никаких поэтичных описаний мест, где он побывал, или же сердечных признаний в любви. Временами он спрашивал её совета о местных травах, которые он мог бы использовать в качестве лекарств, и всегда завершал свои письма заверением, что с ним всё в порядке. Сакура никогда не рассчитывала, что Саске окажется любителем любовных писем, но иногда она желала, чтобы он дал ей хоть какой-нибудь намек на то, что у них может быть нечто большее, нежели эта странная дружба на расстоянии. Единственным более менее признаком привязанности, который она получила от Саске после его освобождения из тюрьмы, был тот странный тычок в лоб. И это как минимум несколько разочаровывало. Вновь настал День Валентина, и Сакура раздавала подарки всем мужчинам своей жизни, скорее из привычки, нежели по какой-либо еще причине. Это был первый год, когда она сделала подарок Саю, который на это решил уточнить, должен ли он ей отплатить за это в сексуальном плане.Ино была не в восторге от этого, однако, по какой-то причине, накричали в итоге на Сакуру. Это было совсем нечестно, ведь теперь Сакура умела хорошо различать, когда Сай действительно был в замешательстве, а когда просто докапывался до людей. У неё были подозрения насчет этих двоих, но пока у нее не будет больше доказательств, лезть в это она не собиралась. Позже она отправилась за покупками с Хинатой, чтобы помочь с выбором подарка для Наруто. Наследница Хьюга была еще более уверена в своих романтических чувствах, чем раньше, но она была слишком застенчива. А Наруто был слишком тугодум. В итоге, Сакуре пришлось отдать ему оба подарка вместе, от неё, и от Хинаты, будто это просто дружеские подарки. Хината была определенно недовольна собой, однако все также продолжала благодарить Сакуру за помощь, на что она сказала не волноваться. — К следующему году мы над этим поработаем, и ты сможешь сама отдать ему шоколад, — по-доброму шутила она над Хинатой. Сакура не знала, что из этого хуже — любить человека, который знает о твоих чувствах, но не отвечает на них, или же любить того, кто и вовсе не видит в тебе девушку. В любом случае, они с Хинатой были в одной лодке. Может, нам стоит создать группу поддержки… Она ничего не отправила Саске. В этом не было смысла. Она не хотела выдать его местонахождение, если он был на разведывательной миссии, да и в любом случае она сомневалась, что он обрадуется подобному жесту. Подарки от безнадежно влюбленной девчонки вряд ли вписывались в его миссию искупления. К тому же, помидоры не так просто передать по воздуху. Особенно тем отвратительным маленьким ястребом, которого Саске обычно посылал. Эта птица орала как мегафон и вела себя так же до омерзения высокомерно, как Эбису. Тем не менее, забота об одном определенном саженце помидора в квартале Учиха стала для нее частью ежедневных обязанностей. Большая часть района все еще была разрушена — ни Какаши, ни Наруто не хотели предпринимать что-либо до тех пор, пока Саске не определится со своими планами — но её маленькое дополнение всё же как-то продолжало расти и становиться сильнее. Сегодня Сакура планировала лишь убрать сорняки и затем отправиться домой, но присев перед растением, она заметила нечто неожиданное. Между стебельков и веточек саженца находилась белая коробочка, вряд ли попавшая туда случайно. Она была точно такой же, как та, которую девушка нашла на своём подоконнике уже так много лет назад. Пальцы задрожали, и Сакура огляделась — вдруг кто-то решил сыграть с ней злую шутку. Не почувствовав рядом никого, она подняла коробочку и очень медленно приоткрыла. От увиденного у нее перехватило дыхание. В самом центре коробочки лежал маленький кулон из белого золота в виде такого до боли знакомого символа учива. К коробочке не было приложено никакой записки, не было ничего, кроме кулона, однако, было до простого очевидно — так же как это было с перчатками — кто оставил эту коробочку, и кому она предназначалась. Сакура мгновение колебалась, ведь подобные жесты были чужды Саске, но так глубоко желанны. Это не делало их отношения однозначными — скорее, еще более сложными и запутанными — но впервые за долгое время, это дало надежду. И однажды она обязательно станет явью. 終わり