Zero Hundred Hours

2 года, 7 месяцев - Ну что, сегодня тот самый день, мальчишка, готов? – Макс подняла взгляд от стола, когда Микки зашел в магазин с огромной картонной коробкой в руках. Он поставил ее к внушительной стопке у двери и заворчал, выпрямляя спину, когда позвонки с щелчком вставали на место. - Даже если нет, уже позновато, - он подкурил сигарету и протянул еще одну Макс, выдыхая, - Я готов расправиться с этими блядскими коробками. - Я тоже. Переезд – штука хреновая. Устала охренеть как, - она широко вытянула руки над головой, и Микки рассмеялся. - Да, это, должно быть, так сложно для тебя – сидеть здесь и смотреть, как я тягаю все твое барахло, - Макс подняла брови, выталкивая рядом стоящий стул, чтобы он мог сесть. - Пошел нафиг, мальчишка, я старая. Надо использовать твои мускулы, пока они у тебя есть. Кроме того, - она наклонилась ближе к столу, осматривая пустой тату-салон и аккуратно сложенные в углу коробки, - Я координатор. Этот, как его? Блядский прораб. Ты бы носился здесь с головой в жопе последние две недели, если бы я не приводила тебя в чувства. - Да, да, - он раздраженно улыбнулся, и оба погрузились в комфортную тишину, глядя на пустую комнату. Последние пару месяцев для обоих были подобны вихрю. Микки вернулся из Чикаго уставший и изнеможенный, безмолвно кивая, когда Макс встретила его у дверей по прибытии своим: «Выглядишь дерьмово, мальчишка, все нормально?» Она грубо похлопала его по спине – самое близкое к объятиям, что она когда-либо делала – и он еле-еле улыбнулся. - Авв, Макс. Люди могут подумать, что ты, блять, скучала по мне, старая кошелка. - Скорее скучала по чистым полам и по свежезаваренному для меня кофе, умник, - проворчала она, отдаляясь от него, чтобы подавить непрошенную улыбку. Он бросился в работу с двойной силой, вставал рано, оставался в салоне допоздна, чтобы навести там порядок после последнего покупателя, пристально следя за каждым эскизом, каждым взаимодействием Макс с клиентами. Она ответила на его возобновившуюся бодрость, делегируя ему все больше ответственности, и обучала его, ворчливо объясняя смешение разных красок и важность верного выбора иглы, демонстрируя выносящие мозг эффекты, которых можно достичь с помощью нанесения теней и контуров и показывая, как «заиграет» тот или иной эскиз в зависимости от забиваемой части тела. Через три месяца она повернулась к нему и попросила посмотреть ей в глаза. - Думаю, ты готов, мальчишка. Давай-ка позаботимся об этом пиздеце на твоих фалангах, - она опустила взгляд на старую, родную «FUCK U-UP» у него на пальцах, сгибая и наклоняя их, чтобы получше разглядеть неровные буквы в утреннем свете. Он нахмурился. - Я… передумал. Я их оставлю, - Макс незаметно улыбнулась за его спиной, возвращая мрачную гримасу на свое лицо, когда он начал поворачиваться к ней. - Ну, надо же с чего-то начинать. Думаю, лучше это буду я, блять. - Ты серьезно? – глаза Микки расширились от удивления, вызванного в том числе и тем, что он не думал, что у нее еще остался хоть кусочек незабитой кожи, ставший для него возможностью наконец добраться руками до оборудования. - Я что, выгляжу как ебаная шутница? – огрызнулась она, опускаясь в кресло и подставляя ему свое предплечье, - Но, если получится какое-то дерьмо, тебе пиздец. Предположение не оправдалось. Год изучения каждого движения Макс дал свои плоды, и, когда он закончил ящерицу, которую она выбрала, хватая ее за запястье и поднося тату к лицу женщины, та одобрительно кивнула. - Неплохо, мальчишка. Она заставляла его больше практиковаться на завсегдатаях и на тех, кто был в городе проездом, приходя в салон лишь единожды, говоря тем, что делает им специальное предложение «два по цене одного». Макс набивала им основную татуировку, а потом Микки садился на стул за ее спиной, забирая оборудование из ее рук и добавляя птицу на лодыжку, иероглиф на плечо, звезды, сердечки, животных или любую другую хуйню, которую они выбирали, на более скрытую часть их тела. Его навыки росли вместе с его уверенностью в себе, и в конце концов его репутация как опытного ученика Макс, такого же ворчливого и несносного, как и сама мастер, но со своим индивидуальным талантом к резким, оригинальным эскизам, стала распространяться среди их клиентов. Они закрывали салон после особенно загруженной субботы, когда Макс повернулась к нему с сигаретой, небрежно болтающейся во рту. - Пора внести некоторые изменения, мальчишка, - Микки от удивления повернулся к ней всем телом, устремляя на нее вопросительный взгляд. - Что? – Что? - Похоже, ты, блять, неплохо справляешься. Благодаря тебе придурков-покупателей стало как никогда много, маленькой говнюк, - она сделала паузу, - Нам нужно второе кресло, - Микки уставился на нее, ошарашенный. - Второе кресло? – эхом отозвался он, поднимая брови. - Ты что, блядский попугай? Да, второе кресло. Для идиотов, которые приходят сюда к тебе, - Микки покачнулся назад, пытаясь осознать, что она говорила. - О чем ты, блять? - Нам нужен салон побольше, партнер. И новый, мать его, ассистент. Ты был так чертовски занят, что не мыл полы уже несколько недель, - Макс наклонилась вперед, буравя его пристальным взглядом, - Я нашла местечко на Мэйн стрит. В два раза больше, чем это. Эти мудаки хотят, чтобы я переплатила за него херову тучу денег, но я уверена, что смогу сбить цену, - она угрожающе продемонстрировала свои мускулы, и Микки невольно засмеялся. Она зыркнула на него, - Так о чем я, мальчишка? Хочешь вести бизнес со мной? – Микки замялся. - Мы должны сделать что-то с названием, - сказал он наконец. Макс поджала губы от смешливого раздражения, - Что? Я думаю «Milkovich Designs» вполне подходит. - Мечтай, мальчишка, - сухо ответила она. Через два дня они подписали договор аренды и вывели салон на рынок. Микки попытался предложить ей скудные сбережения, полученные в качестве первоначального взноса от продажи отцовского дома, но Макс пренебрежительно отмахнулась от денег. - Оставь их себе, мальчишка, у меня полно блядских денег. Над новым магазином не было квартиры, поэтому Микки начал нехотя искать новое место жительства, останавливаясь на двухкомнатном кондоминиуме загородом неделю назад. Это стоило больше, чем он платил Макс, но она постоянно выплачивала ему премии, поэтому из колеи его это не выбило. К тому же, поскольку его доход от салона ежедневно увеличивался, он мог себе это позволить. - Ты все свое дерьмо со второго этажа вынес? – спросила она в настоящий момент, туша свою сигарету и шумно отпивая пиво. - Не, одна ебаная костоломка заставила меня тягать ее хлам тут внизу, - Макс закатила глаза и махнула на него рукой. - Тебе лучше поторапливаться, блять. Грузовик будет здесь через пару часов , - Микки встал, потягиваясь с громким звуком. - Ладно. Ты закончишь здесь сама? – она кивнула, - Ладно. Я быстро. ____________________ Черт. Наверху было больше барахла, чем он думал. Микки вошел в спальню с пустыми коробками в руках и осмотрел захламленную комнату. На самом деле, он почти и не бывал тут, каждую лишнюю минуту с самого своего возвращения проводя в салоне внизу или за его пределами, выпивая с Макс и их приятелями из города. И все равно каждая поверхность тут была закидана какими-то вещами: книги о тату, одежда, туалетные принадлежности были беспорядочно рассредоточены по квартирке. Он схватил мешок и начал забрасывать в него всякий мусор, при этом кидая вещи, которые собирался взять с собой, в коробки, стоящие на кровати. Он разберет это, когда переберется на новое место. Он направился к шкафу, снимая одежду с вешалок и слепо швыряя ее за спину, постепенно пробираясь вглубь темного пространства. Его рука наткнулась на что-то в дальнем углу – какого хуя? – и он вытащил это, мгновенно замирая при осознании, что именно это было. Его рюкзак. Тот, с которым он ездил домой на похороны отца почти год назад. Он вернулся сюда и беспечно бросил его подальше в шкаф, не имея сил для того, чтобы разбирать те вещи, что лежали внутри, желая просто притвориться, что всей этой недели пиздеца не было в его жизни. «Видимо, забыл о нем», - пренебрежительно подумал он, дергая молнию и заглядывая внутрь. Пара футболок, полпачки сигарет, о Боже… он подкурил одну, глубоко затягиваясь. Штаны, которые он так долго искал, и… коробка. Блять. Он забыл о коробке. Резким движением он достал ее, облизывая губы и вспоминая лицо осторожно смотрящего на него Йена, протягивающего коробку в своих руках. Йен. Все воспоминания о том дне ворвались в его мозг по принципу падающего вряд домино, пока он крутил коробку в руках, врезаясь ногтем большого пальца в скотч, не позволяющие ее открыть. Обернувшись, он увидел стоящего в дверном проеме Йена, чье лицо было освещено лучами утреннего солнца, струящимися сквозь не зашторенные окна. Его блядски музыкальный смех в ответ на что-то, сказанное Микки. Его сдавленное «не надо», когда Микки собрался уходить. Ирония никогда не оставит его в покое. Эта нежная мольба сорвала печать, и он замер на минуту. «Я могу просто не открывать ее», - рассеянно подумал он, прикасаясь татуированными пальцами к гладкой поверхности коробки. «Некоторые твои вещи», - сказал Йен тогда. Может, ему стоит просто выбросить ее, не посмотрев, что внутри. Выбросить не глядя, как и бесчисленные горы хлама, который он выгреб из своей комнаты дома. Но… Он подержал коробку над мусорным мешком, лежащим у его ног, но потом медленно притянул ее обратно к груди и тяжело опустился на край кровати. С тяжелым вздохом Микки откинул крышу коробки и посмотрел на ее содержимое.