Rescuers

      Вот же черт. На пару секунд все вокруг остановилось, и остались лишь они одни. Стоящие друг напротив друга. Смотрящие прямо другому в глаза. Пытающиеся читать мысли напротив.       Тэхён отчасти понять не может, за что ему попался именно этот спасатель. «Почему не его напарник?» — спрашивает себя Ким, медленно корча лицо у себя в мыслях, оставаясь на деле совершенно невозмутимым.       — Ничего. С кем не бывает, — пожимает плечами старший, пытаясь как можно быстрее отделаться от спасателя.       Тэ даже думать не хочет о том, что может опять огрести от парня. Трудная операция, первый рабочий день, множество новых лиц. Он вымотан морально и только ждет, когда сможет приземлиться на мягкий диван на пару с тарелкой печенья.       — В прошлый раз я так и не представился, — решает продолжить Гук, чем заставляет Хёна знатно напрячься.       — Чон Чонгук, — подходя ближе и протягивая руку, говорит младший.       — Ким Т-тэхён… — оторопев от вежливости, запинается Тэ.       — Нам придется работать бок о бок, поэтому простите, что так нахамил в наш первый разговор.       — Да ничего… Я не в обиде…       — Вы не будете против пройтись немного? Я хотел бы узнать вас получше.       «Твою ж… Я не сплю? Может кошмар?» — совершенно ничего не понимая, Ким пытается найти хоть малейшее объяснение всему происходящему.       — Ах-ха… Да. Конечно не против.       Мир начинает двигаться только вместе с ними. Шаг за шагом вокруг все оживает, начинает ускоряться, приходя в нормальный ритм, а хирург до сих пор понять ничего не может.       Чон предлагает свернуть с главной улицы и пойти по направлению к заповедному парку, и Тэ не может не согласиться.       — О вас ничего и никому не известно, — говорит Гук. — Это очень странно, потому что вы словно из-под земли вылезли.       — Я уже понял, что это всех удивляет, — усмехнулся старший и приготовился рассказывать, кратко, но ничего не утаивая. Все равно потом, если захочет, то узнает. — Я работал в Сеуле, в довольно известной больнице, до тех пор, пока мое место не занял паренек по блату. Сирота… Друзей не осталось, любимых людей тем более… Так и уехал сюда, увидев рекламу в интернете.       — Я тоже сирота…       — Правда? — Тэхён разворачивается к Гуку, чтобы заглянуть в глаза.       — Да. Мои родители…       Чонгук вспоминает самые трагичные события из своего прошлого. Воздух застревает где-то в глотке, как и слова, и он не может произнести и звука. Сердце опутывает страх еще с детства, поэтому спасатель останавливается и смотрит вперед, не замечая взволнованного взгляда рядом. Отдельные кадры, проносящиеся перед глазами, режут по вновь открывшейся ране. Больно особенно сейчас, потому что он один. Жить в одиночестве два года оказалось невыносимым для Чона, а побеги от самого себя привели его в эту точку.       Тэхён не понимает, что произошло, только первые две секунды. Для него это столь же родное и знакомое, как и для несносного спасателя. Он невольно вспоминает, как еще в начале его жизни в приюте одна из воспитательниц прижимала его к себе и утешала рыдавшего Хёна, поглаживая по спине, и сейчас он собирается сделать тоже самое.       Притягивает парня к себе, обхватывая одной рукой его затылок, прижимая к своему плечу, другой неловко похлопывая в области лопаток. Солнце греет тэхёновскую спину, остолбеневший парень греет спереди. Поначалу старший не может определиться с тем, чье тепло сильнее, но в итоге на него просто валится смущение от неловкости. Объятия действуют, Гук чувствует тепло, некую опору, которую пытался отыскать. По одной из щек к подбородку спускается одинокая слеза и Чон, отвлекаясь от воспоминаний, тут же кое-как смахивает ее рукой, отстраняясь от Тэ.       — Это… Я…       — П-прости, если тебе неловко, но я понимаю. Я чужой тебе, так что не стоит перешагивать через себя и рассказывать мне о болезненном. — Неловко бубнит Ким, отворачиваясь от Чона.       — Нет. Все нормально, — так же не смотря на хирурга, отвечает спасатель. — Спасибо.       Неловкая пауза, повисшая после, дается им с трудом, но Чонгук буквально перепрыгивает ее, начиная идти дальше.       — А сколько тебе лет?       — Тридцать, — быстро отвечает Хён. — А тебе?       — Двадцать семь.       «Когда мы успели перейти на "ты"?» — одновременно проносится в обеих головах.       — Ты уже нашел себе жилье? — продолжает расспрашивать Гук, понимая, что иначе сойдет с ума от неловкости.       — Да. Тут не далеко, примерно в трех кварталах.       — Здесь хороший район. До парка минут пятнадцать идти, да и до больницы примерно столько же.       — Ровно семнадцать минут, — поясняет Ким. — Я засекал.       — Зачем? — удивляется Чон, наконец поворачиваясь к хирургу лицом.       «Почему я больше не чувствую опасения рядом с ним?» — думает младший, рассматривая точеные черты лица, освещенные заходящим солнцем. На душе полное спокойствие и даже безмятежность, и спасатель не понимает, когда все поменялось. Из-за того, что мы оба сироты? Он еще раз полностью окидывает хирурга взглядом. Тот одет в простой бежевый плащ, из-под которого выглядывал легкий свитер, и темно-синие штаны. Аккуратный. «Почему я не замечал этого раньше?» — никак не мог успокоиться Чонгук.       — Ненавижу опаздывать, — отвечает Тэ, — так я заставляю людей ждать, а это неприлично.       — Прости, — неожиданно срывается с губ младшего. — Еще раз.       — За что?       — За то, что в тот раз не смог понять, что ты хороший человек. Поэтому, прости меня.       Ким удивлен и обескуражен. Чон уже дважды попросил прощение за этот сравнительно недолгий вечер, и это начинало пугать. Хирург еще не разобрался с тем, как принято общаться с людьми тут, но такие неожиданные проявления со стороны Гука были ему пока непонятны. Что ты делаешь? Зачем возвращаться к этому?       — Забудем, — коротко отвечает Тэ, продолжая идти, смотря себе под ноги. — Прошлого нам не изменить, поэтому давай представим, что это — наша первая встреча.       — А можем мы так?       — Если хотим оба — можно все.       Короткая фраза, а так много смысла несет для спасателя. Она — как новый шанс. Шанс исправить ошибку. «Любишь взвешенных людей, да, Гук? — думал он про себя. — Ну, на! Вот тебе самый взвешенный человек!»       Прогулка затянулась на пол часа. Медленно прохаживаясь по небольшим тротуарам, постепенно погружающимся в тень, они обсуждали самое первое, что хочешь знать о человеке. Слово за слово, крупица за крупицей они понимали, что ошибались на другой счет. Чонгук все больше оттаивал, проникаясь пониманием и даже теплотой к новому хирургу, но сам пока не собирался признаваться в этом.       Парни подходили к концу дороги, по которой они шли, когда Тэхён остановил Гука.       — Слушай, я тут живу, — указывая на дом по правое плечо, говорит Хен. — Уже поздно, так что закончим на сегодня, хорошо?       — Правда? Твой дом?       — Да.       — Конечно. Раз мы дошли до него… — делая пофигистичное лицо, бубнит Чон, понимая где-то на периферии, что он не хочет заканчивать эту прогулку сейчас.       — Тогда, до встречи?..       — Да. До встречи.       Расходясь в разные стороны, Гук неловко оглядывается назад, смотря, как Тэ заходит в темно-зеленый домик на углу. Хорошенький. Спасатель уходит на улицу, где царит мрак. Деревья закрывают те крупицы пока еще освещенного неба, так что под ногами не видно земли, только белые кроссовки слегка поблескивают внизу.       Его дом находится в шести-семи кварталах от дома Тэхёна, но вот про него Чон уже не может подумать так же тепло. Он заходит внутрь с нежеланием и грустью. Разувается на частично вытертом входном коврике и, не включая свет, проходит на кухню.       На деле его дом не холодный, не отвратительный и бездушный, нет. Он пропитан воспоминаниями, теплыми оттенками мебели и стен, хорошей теплопроводкой и необходимыми удобствами. Просто Чонгук привык не видеть в этом всем смысла и потребности. «Толку от всего этого хлама, если у меня внутри настоящая льдина?» — обычно рассуждает Чон.       Но вот в этот раз что-то идет не так, ибо он больше не может думать как раньше. По кухне разносится звук закипающей воды в чайнике, а запах листового чая оседает на каждой поверхности.       — Как все так обернулось? — спрашивает себя или кого-то еще спасатель, не понимая для чего вообще озвучил вопрос вслух.       От желтой керамической чашки исходит легкий аромат фруктов и почти прозрачный пар. Чон греет о ее стенки свои длинные пальцы, не обращая внимания на то, что горячо. Он погружен в свои мысли. Прокручивает детали, вспоминает свои слова, задерживаясь на ответах старшего, и мучается, не понимая, с кем поделиться. На часах десять часов, Чимину не позвонить, его девушка не любит, когда им неожиданно портят совместные вечера, а больше и некому.       Крутить это до завтра — то еще счастье, поэтому Гук переводит свое внимание на новую серию «Друзей», крутящуюся по телевизору. Ненадолго, потому что засыпая через пару минут прямо в кухонном кресле, он опять видит палату неотложки…