Андертейл, ты ли это?

Я навалилась на тяжёлую дверь, послышался скрип, и осевшее дерево начало медленно двигаться. В привыкшие к сумраку глаза ударили лучи света. Нашему взору открылся белоснежный лес и протоптанная на снегу тропинка, ведущая далеко вперёд. Протиснувшись в небольшую щёлку, я ступила ногами в хрустящий снег, тут же проваливаясь в него по щиколотку. Я подскочила от резкого холода в ступнях. Повернувшись, с тем же противным скрипом задвинула тяжёлую дверь обратно и встала на тропинку, дабы продолжить своё путешествие. В лесу стояла мёртвая тишина, нарушаемая лишь скрипом моих шагов по снегу, да нашим с Флауи дыханием. По идее, сейчас должен был быть слышен хруст веток, чужие шаги сзади. Однако никто за нами не следовал, здесь мы были одни. Видимо, здешний Санс не сильно заинтересован в перспективе первым в Сноудине встретить человека. Я мысленно обнадёжила себя тем, что нам это скорее на руку, ведь вряд ли его фелл-версия особо радушна к гостям с поверхности. Вокруг высились огромные сугробы снега — в голову полезло глупое сравнение с гигантскими горками кокаина, я невольно хихикнула. Свет отражался от снега, из-за чего эта локация казалась слишком яркой и светлой по сравнению с предыдущей. Интересно, как у них здесь вообще работает освещение? Я запрокинула голову, вглядываясь в светло-голубое нечто, заменяющее местным монстрам небо. Должно быть, каменный потолок пещеры просто покрасили и подсветили, создавая иллюзию бесконечных светлых далей. А вот и тот мост. Подойдя к нему вплотную, я даже на всякий случай встала и обернулась назад, вглядываясь в деревьях и вслушиваясь. Но никакого шума или намёка на знакомый силуэт среди деревьев не было. Постояв ещё немного и поймав вопросительный взгляд Флауи, я всё же развернулась к мосту. Судя по всему, здешний Папирус был умнее оригинального, так как на мосту уже не было широких брусьев, через которые легко может пройти любой желающий. Вместо них проход перекрывали колючие ветки. Обойти их было невозможно — по бокам от тропы лес сгущался, а деревья стояли очень плотно друг к другу. В высоту преграда оказалась мне по плечи, так что перешагнуть её тоже вряд ли бы вышло. Ещё не до конца отошедшая от битвы с Ториэль, я мысленно взвыла, представляя, как в своих коротеньких шортиках и футболке с рукавами, едва доходящими до начала плеч, буду пробираться через эти колючки. Однако делать было нечего, от стояния на таком морозе в лёгкой одежде я уже начала замерзать, так что, матерясь про себя, всё-таки полезла через мост. Задубевшая, грязная, вся покрытая царапинами и колючками, злая как чёрт, я показалась на другой стороне. — Чёрт бы побрал этот ебучий мост! Какому придурку только пришло в голову обложить его этими колючками? И так одежда была вся грязная, так теперь ещё и порванная во всех местах! И в чём мне теперь ходить прикажете? — ругалась я, вытаскивая колючки из футболки и шорт. Внезапно почувствовав на себе прожигающий взгляд и резко замолкнув, я медленно подняла голову. Передо мной стоял наблюдательный пункт, а за ним сидел местный Санс в черной кожаной куртке, с правым светящимся красным глазом, открытым ртом и такой же открытой бутылкой горчицы в руке. Видимо, он как раз собирался её пить, да так и замер, увидев меня. — Чего уставился? Не видишь, от вашего моста невинные люди страдают, — хмуро сказала я, всё ещё пребывая в раздражённом состоянии. После моих слов Санс мгновенно очнулся и, хмуро подбирая упавшую (конечно, в метаморфическом смысле) челюсть обратно, произнёс: — Между прочим, если мост перекрыт колючими ветками, это означает, что это ловушка и, если ты человек, то лучше тебе дальше не соваться. И явно не то, что через них надо вламываться к нам. Но тебе же хуже, сейчас придёт босс и на этом твоё увлекательное приключение кончится. — Ладно, что-то у нас не самая лучшая первая встреча вышла. Может для начала представимся? Меня зовут Рейчел. И я, как ты уже догадался, человек, угодивший в ваше подземелье, — Я, вконец утихомирив своё раздражение, подошла к нему ближе и, мило улыбнувшись, протянула руку для рукопожатия. Флауи, как только я начала приближаться к скелету, испуганно затряс головой, умоляя меня остановится. Но тут, когда последний уже собирался что-то ответить и даже, кажется, соизволил всё-таки пошевелить рукой и принять пожатие, нас прервали. — СА-А-АНС!!! — раздался резко в тишине громкий мужской крик. — ОПЯТЬ СПИШЬ, СКОТИНА?! Мгновенно поняв, что встреча с обладателем этого голоса не приведёт ни к чему хорошему, я тут же побежала прятаться за единственное укрытие, а именно — за наблюдательный пункт. Только я успела забежать за стенку, как из-за поворота показался высокий скелет, который тут же набросился с претензиями на своего брата. — Санс! Ты за сегодня даже не притронулся к головоломкам! — послышался низкий мужской баритон. Этот Папирус разительно отличался от своей оригинальной версии. Верхнюю часть скелета укрывала чёрная ткань округлой формы — где-то под ней явно находилась броня, иначе та не смогла бы так идеально закруглятся. По бокам этой так называемой брони топорщились высокие плечи, оборванные на концах подобно острым перьям нахохлившегося ворона — как я подозревала, это тоже было скорее частью декора, нежели неаккуратным обращением с формой. Руки до локтевых суставов облачали огненно-красные перчатки, сочетающиеся по тону с шарфом, окутывающим многочисленные шейные позвонки. На ногах красовались чёрные заниженные джинсы — настолько, что из-за них выглядывали верхние части тазобедренных костей, а над ними тонкими идеально ровными позвонками тянулся хребет, скрываясь за верхней частью брони — так и хотелось пробежаться по нему пальцами, пересчитывая каждый позвонок. Видимо, чтобы джинсы не спадали со столь костлявых ног, их сдерживал красный ремень с золотой бляшкой посередине. На ногах красовались такие же красные сапоги, а наверху не менее красные зрачки в суровом прищуре глядели на брата — Папирус вообще был весь в красном, казалось, сними перчатки, и под ними окажутся такие же красные руки, а точнее кости, залитые кровью поверженных врагов. Пока Папирус ругался, я наблюдала за то и дело показывающимся из-за острых клыков красным языком — этот был потемнее, цвета вишнёвого сока — и удивлялась, что он всё-таки присутствует у скелетов. Интересно, какие ещё чудеса анатомии они прячут? Видно, особо разочаровавшись, Папирус прикрыл глаза, и я заметила изящную трещину, проходящую через левый глаз, — та окончательно завершала образ этакого брутального байкера из фэнтезийного боевика. Совершенно не слушая бранных слов, предназначавшихся Сансу, лишь наслаждаясь низким басом, я, нагнувшись, выглядывала из-за стенки и восхищённо глазела на младшего скелета. В голове неожиданно зазвучали слова презираемой мною раньше популярной песни: «О Боже, какой мужчина! Я хочу от тебя…» — ладно, вот тут я уже как-то увлеклась. Попытавшись решительно прогнать из головы нехорошие мысли, я сильно тряхнула ей. Но идея была не самая удачная, учитывая, что стояла я, согнувшись в коленях и максимально выдвинувшись из-за стенки, крайней неустойчиво, и, не удержавшись от такого сильного маха, с визгом, к которому тут же присоединился Флауи, полетела из-за стойки, прерывая красноречивую тираду Папируса. Летя вниз, я вытянулась на всю длину и приземлилась прямо перед ногами братьев, уткнувшись лицом в снег. Несколько мгновений Санс с Папирусом молча глядели на мою растянувшуюся тушку. Паузу прервало показавшееся из-под снега лицо Флауи, которое тут же тоненько, но, тем не менее, громко, чихнуло. Я, что-то бубня в снег, попробовала подняться. Опёршись руками, я попыталась осуществить задуманное, но, почувствовала резкую боль в ушибленных конечностях, ойкнула и снова повалилась в снег, набрав полный рот ледяной массы. — Санс! Что же ты мне сразу не сказал, что уже поймал для меня человека, — тут же сменив гнев на милость, спокойно проговорил младший скелет. — Посмотри, даже такой болван знает, что такого великого стражника, как я, надо встречать с поклоном до земли. Хотя, он немного переборщил — хватило бы и одного касания. Но я всё равно польщён, человек, что ради меня ты лёг на холодную землю, — услышала я сверху довольный голос Папируса. Я почувствовала, как меня крепко ухватили за ворот футболки и начали приподнимать. Когда моё лицо наконец оторвалось от снега, я первым делом заметила лакированную красную поверхность сапог, затем мой взор пролетел мимо черной ткани джинсов, потом весь обзор закрыли белые с небольшими трещинками кости, и, наконец, пробежав взглядом по всем позвонкам, проплыв мимо чёрной брони, я наткнулась на довольное лицо Папируса. Оказавшись напротив его глазниц, я заворожено разглядывала тот «шрам», имея возможность рассмотреть его во всех подробностях крупным планом. — Смотри, кажется, это существо женского пола, — заключил он после недолгого анализа моего внешнего вида. — Не знаю, женщины, по-моему, обычно носят какие-нибудь юбки или что-то наподобие, и выглядят более-менее опрятно. Это же больше похоже на мужскую одежду, да и особой опрятности у этого человека не наблюдается, — с сомнением ответил Санс. Тут только, с трудом оторвавшись от созерцания черепа, я опомнилась и догадалась, что говорят они сейчас обо мне. — Вообще-то вполне нормальная одежда. И хватит говорить обо мне так, будто меня здесь нет, — я, вспомнив про такую штуку, как собственное достоинство, и поняв, что, будучи в подвешенном состоянии, я не особо его повышаю, тут же завертелась, как удав, попытавшись выкрутиться из цепких пальцев скелета. Однако это привело лишь к тому, что я раскачалась, а ворот футболки угрожающе затрещал. — Он ещё и говорит, причём женским голосом. Значит я, как всегда, оказался прав, а ты, оболтус, совсем не разбираешься в людях, — гордо заявил Папирус. Я, нащупав руками ледяные костяные пальцы, наконец вырвала ворот уже грозящей треснуть по швам футболки и полетела вниз. Благо, высота оказалась небольшая, и я приземлилась на ноги, немного побалансировала и твёрдо встала на землю, выпрямляясь. Вспомнив про несчастного, забытого на снегу Флауи, я поспешно нагнулась и подобрала замёрзший цветок. Он мелко дрожал от холода, пуская изо рта облачка пара. Почувствовав вину и волнение за друга, я тут же стала судорожно пытаться его согреть своим дыханием и легонько сжимать листики в руках. Тот немного отогрелся, но всё равно продолжал мелко подрагивать. — Итак, человек, вскоре ты узришь всю мощь Великого Папируса — главы королевской стражи, когда попробуешь пройти мои головоломки. А потом я доставлю тебя королю и стану героем всех монстров! — гордо заключил младший скелет. — А сейчас мучайся в ожидании, пока я все подготовлю. Санс, за мной! — Развернувшись, Папирус чинно зашагал вперёд, оставляя нас позади. Санс, бросив на меня хмурый взгляд, двинулся за братом. — Флауи, ты в порядке? — обеспокоенно спросила я сидящий у меня на руках цветок, когда братья окончательно скрылись за поворотом. — Д-да, в-все х-хорошо, — выбивая дрожь непонятно откуда взявшимися у него зубами, ответил он. Решив, что, быть может, волосы хоть немного защитят его от холода, я посадила цветок на его привычное место. — А что, высокий скелет — глава королевской стражи? — удивлённо спросила я, вспоминая слова Папируса. Кажется, в игре он не был даже стражником, но мечтал об этом и проходил обучение. А здесь ему удалось исполнить своё желание, да ещё и с процентами. А как же, интересно, Андайн? Если мне не изменяет память, в оригинале она была на его теперешнем месте. — Да. Этот Папирус — местная большая шишка. Все его стали уважать и даже немного побаиваться, когда он сместил бывшую главу стражи — Андайн. Она была очень сильным и беспощадным воином, однако Папирус превзошёл её в головоломках, которые та вообще не любила и не умела делать, — ответил Флауи. — А что насчёт второго скелета? — Второй? Это Санс, его старший брат. Ничего особенного про него сказать не могу — ленивый, может только спать, шутить свои ужасные чёрные каламбуры, да бегать на побегушках у брата. На него никто особо не обращает внимания, он просто сидит в тени прославившегося Папируса, — пренебрежительно ответил Флауи. А мне даже стало немного жаль этого Санса. Оригинальный всё-таки пользовался популярностью у местных монстров, хотя также ничего такого особенного не делал, будучи ленивым комиком. И ведь, насколько мне известно, ни матери, ни отца у них нет, и Санс, по сути, вырастил Папируса. Интересно, как так вышло, что он из старшего брата, заменившего родителей, превратился в обслуживающий персонал? Размышляя дальше на эту тему, я двинулась вперёд. Вскоре мы встретили Догго, курящего собачье печенье в виде косточек, который находился «под кайфом» и ничего не соображал. Увидев, как я прохожу, он в прямом смысле вывалился из своего пункта наблюдения и начал, что-то бурча заплетающимся языком про то, что остановит меня, молотить лапами по пустому месту. Я стояла прямо перед ним, а когтистые лапы пролетали по бокам от меня, не раня, но при этом не давая возможности двинуться дальше. Но я опасалась, что если он всё-таки наткнётся на меня, то, поняв, где именно я нахожусь, незамедлительно порвёт на куски. Вспомнив старую-добрую игру, я просто протянула руку и погладила его, как обычную собаку. Догго тут же вытаращил глаза и ещё интенсивнее замахал лапами. Через мгновение его морда расплылась в «укуренной» улыбке и, блаженно проговорив «меня погладил не движущийся предмет», он просто повалился в снег. Да так и остался лежать там, улыбаясь, размахивая лапами до сих пор с чудом не выпавшим печеньем во рту. Мы с друзьями всегда мечтали когда-нибудь попробовать «покайфовать» с помощью небольшой дозы, но после этого я пообещала себе никогда не принимать наркотики. Особенно, если это собачье печенье.