***
— Всё, я пошёл на пост. Санс, тебе тоже следовало бы поторопиться! — Папирус распахнул дверь, выходя. — Эй, а как же на прощанье поце… — Крикнул с весёлой ухмылкой Санс, я еле успела закрыть ему рот. Но тут же со вскриком оторвала руку, ибо этот засранец куснул её. — Ты что, с ума сошёл? — я в негодовании уставилась на как всегда улыбающегося комика, вытирая руку от слюней об диван. — Фу, гадость какая. Я те сейчас покусаюсь! — я схватила подушку с дивана и попыталась со всей силы хорошенько ударить ею скелета, но тот увернулся, даже не убирая с лица своей вечной ухмылки. — А нечего было мне рот закрывать, когда я говорил важное напоминание боссу, — ответил он. Ага, важное, и как бы я это потом Флауи объясняла? — Кстати, а что ты там хотел сказать? — а вот как раз и он задал вопрос. Санс уж было открыл рот, но я быстро и едва слышно прошипела ему «Молчи». Тот хитро улыбнулся, но все же закрыл рот, и я вздохнула с облегчением. — Да ничего важного он не хотел сказать, так, в очередной раз скаламбурить, — невинно ответила я Флауи. Тот недоверчиво переводил взгляд с ухмыляющегося Санса на меня. — И нам тоже пора, надо сегодня пройти как можно большую часть Водопадья до ночи, так что лучше поторопиться. Флауи, тут же вспомнив про это и переключившись, согласился. Получив пожелание всё же ехать привычным способом, я подождала, пока тот выйдет из горшка, отряхнёт корни и устроится на плече, и, махнув Сансу, покинула дом. Никакой куртки я, конечно же, с собой не захватила, и меня тут же «с радостными объятиями» встретили холод и ветер со снегом. Благо, совсем скоро уже был конец Сноудина. Кстати, с Папирусом мы распрощались не бесследно, он ещё утром где-то нарыл маленький старенький разбитый красненький кнопочный мобильник, который каким-то чудом всё же работал, и забил туда свой номер. Так что теперь я могу, когда захочу, (как он сам мне заявил, «в любое время и по любому поводу») звонить ему. «То есть — постоянно», — подсказал ехидный внутренний голос, я же приказала ему немедленно заткнуться. Наконец потеплело, а тишину прервали отдалённое журчание и капли воды, с монотонным стуком приземляющиеся на пол пещеры. Шорох шагов по снегу сменился гулким эхом, сопровождающим мою неспешную поступь по каменному полу пещеры. Стены сузились, белизна сугробов сменилась на лёгкий полумрак, освещаемый кристаллами на стенках, которые отражались в многочисленных лужах. Мы вступили в Водопадье. В следующей комнате уже вновь показались монстры, и я заметила вдалеке знакомую ехидную морду. — Опять эта лыбящаяся мусорка? И что он здесь делает? — недовольно проворчал Флауи. — Сап, малая, — Санс с довольной миной сидел за постом, лениво подперев голову. Я с нахмуренным видом направилась к нему. — Как ты здесь так быстро оказался? Когда мы выходили, ты в гостиной сидел и даже не собирался никуда, — я окинула его подозрительным взглядом. — И что ты вообще здесь делаешь? Если у меня ещё не окончательный маразм, Папирус приказал тебе идти на пост. — Короткий путь. И я на посту, — беззаботно ответил он. Я иронично взглянула на него. — Что, никогда не видела монстра, работающего на двух работах? Хотя да, должно быть, это большая редКОСТЬ, — ответил он, на последнем слове закрыв один глаз и издав короткий смешок. — Ладно, юморист, мы, пожалуй, пойдём: дел много. Хотя до твоей загруженности и работы не покладая рук нам, конечно, ещё далеко, — ответила я с сарказмом и уже собиралась двигаться дальше. — Хей, стойте. Не хотите сходить в Гриллби? — я удивлённо взглянула на него. Он серьёзно желает с нами сходить в бар? Я задумалась, соглашаться или нет. Флауи же сразу отрицательно замотал головой. — Я оплачиваю, — добавил Санс. — Идём, — тут же согласилась я, пожимая плечами в ответ на возмущённый взгляд Флауи. Ну не отказываться же от возможности поесть в баре за счёт этого комика? Санс довольно ухмыльнулся, не удивившись. Видимо, догадывался о том, что на это я тут же соглашусь. Сказав что-то про короткий путь, он велел следовать за ним. Не успели мы пройти за ним пару шагов, как скелет щёлкнул пальцами. На миг все потемнело, промелькнула красная вспышка, и меня будто кто-то с размаху огромным пинком запульнул в Гриллби. — Ну как, хорошо срезали? — невинно поинтересовался Санс, спокойно идя вперёд, в то время как я чуть не упала на землю, а Флауи еле удержался, повиснув на моем плече. В нос тут же ударил аромат жареного картофеля и свежеприготовленного мяса, пробуждая едва задремавший аппетит. Я оглянулась по сторонам, осматриваясь. Мы находились в самом типичном баре: замызганные стены, пьяные посетители, застарелая унылая музыка, заглушённая звучным гулом разговоров и ругательств, и замученный бармен, заведующий всем этим великолепием. Пробормотав шёпотом пару ласковых слов в сторону старшего скелета, я последовала за ним к барной стойке. — Привет, Гриллбс, я снова решил сделать перерыв на еду, — Санс уселся на стойку, улыбнувшись хозяину бара. Этот Гриллби оказался повыше канонного. Его пламя было окрашено в тёмно-фиолетовый цвет, а наверху, подобно пламени свечи, временами вспыхивали голубые оттенки, тут же пропадая и появляясь мелкими искрами с другой стороны. В ответ на слова Санса он лишь кинул на него холодный взгляд, продолжая драить и так чистейший стакан. Это был действительно огненный монстр: его голова оканчивалась реальным фиолетовым пламенем, впрочем, как и руки, из-за чего от Гриллби исходил приятный при холоде жар, словно бы ты греешься у костра. Удивительно, как на нем держатся очки, если у него нет носа, не сгорает одежда, салфетка, да и в принципе все заведение, которое сделано из дерева — между прочим, легко воспламеняемого материала. Ответы на эти вопросы мне, наверное, никогда не суждено узнать. Сзади послышались ехидные смешки от сидящих немногочисленных монстров, большая часть из которых была пьяна. «Неужто ты привёл с собой подружку?», «А твой босс тебя не отругает за отлучку от поста?», «Ты уже пал так низко, что с человеком якшаешься?» — летели отовсюду комментарии, сопровождаемые ржачем и улюлюканьем. Санс лишь хмуро сидел, не оборачиваясь на обидчиков и не обращая внимания, даже сохраняя прежнюю улыбку на лице. Видимо, он уже к этому привык. Я же такого нахальства от каких-то местных пьяниц терпеть не собиралась. — Что вы там вякнули? Что, тихо не сидится? — недовольно произнесла я, глядя на этих развалившихся монстров, только и умеющих набивать свои брюха едой и вливать в глотку дешёвый алкоголь. Те ещё больше заулюлюкали и заржали в ответ на это. — Да не обращай ты внимания на этих придурков. Они всегда так, спорить и как-то пытаться заткнуть их бесполезно, — сказал мне Санс, отворачивая меня обратно к стойке. — Лучше скажи, что заказываешь. — Ладно, дайте мне картошку с бургером, — ответила я, все же согласившись и отвернувшись от них. — Да, правильно, деточка, лучше послушай этого неудачника и помолчи, когда взрослые правду говорят, — выкрикнул кто-то, а остальные, поддержав его, засмеялись. Я уже начинала закипать. — Да, Рейчел, я вынужден все-таки согласится с этим мешком костей. Просто игнорируй их, посетители этого бара частенько любят подначивать кого-нибудь и устраивать пьяную драку. Не надо отвечать на их провокации, — предупреждающе прошептал мне Флауи. Я, уже собираясь развернуться и что-нибудь им ответить, заставила себя сидеть на месте и лишь крепко сжала руку в кулак, впиваясь ногтями в кожу. — Ха-ха, смотри-ка, она тебя слушается! — Какой послушный человек, может, ещё ей что-нибудь приказать? — Хах, готов поспорить, она сделает что угодно. Флауи успокаивающе положил лист мне на плечо, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и моя точка кипения достигнет предела. — вы посмотрите, на ней ошейник! — Да она просто очередная псина этого жалкого Папируса, как и этот кусок дерьма, являющийся его братцем, — этот комментарий все подхватили, соглашаясь, заулюлюкали, заржали, а кто-то даже забил по столу от смеха. Вот тут я больше не выдержала, резко разжав руки и гневно развернувшись к ним. Даже Флауи злобно оскалился, впервые при мне показав свои нехилые, непонятно откуда взявшиеся клыки. Все радостно захлопали, продолжая что-то выкрикивать и смеяться. Но тут и Санс вскочил и развернулся к ним. Его глаза на миг потемнели, а затем вспыхнули красным огнём. Не успел никто опомнится, как говорившего ту фразу монстра окружило красное свечение, и он, взмыв в воздух, резко подлетел к Сансу. Все тут же испуганно затихли. — НИКОГДА. ПРИ МНЕ. НЕ СМЕЙ. НАЗЫВАТЬ. БОССА. ЖАЛКИМ, — громко и яростно проговорил Санс, делая паузу после каждого слова, во время чего уже насмерть перепуганный монстр швырялся об стену. Остальные повскакивали со своих стульев, и большинство поспешило убраться из бара от греха подальше. Монстр, заикаясь, начал лепетать какие-то извинения. На его руках и ногах алели будущие синяки, из одного локтя сочилась кровь, а при каждом ударе об стену он громко вскрикивал. Я давно забыла о своём гневе и поняла, что все уже зашло слишком далеко. — Санс, стой, успокойся! — скелет горящими яростью глазами смотрел на тоненько поскуливающего монстра, тяжело дыша то ли от усталости, то ли от едва сдерживаемого гнева. — Оставь его, он того не стоит, — уже тише проговорила я, положив ладонь на его правую руку, мягко, но настойчиво стараясь опустить её вниз. Через секунду туман ярости исчез, взгляд скелета стал яснее. — Слабак, — презрительно практически выплюнул он, опуская руку. Огонь в его глазницах погас, а монстр рухнул на пол, еле-еле встав на ноги, и, прихрамывая, удалился что-то ещё лепеча про сумасшедших и жалобу кому-то там. Санс в бессилии рухнул обратно на барную стойку. Я оглянулась по сторонам — посетителей, кроме нас, не осталось, но Гриллби все продолжал стоять и равнодушно протирать стакан. Он, являясь, между прочим, хозяином бара, даже не предпринял никаких попыток остановить нахальные оскорбления и комментарии посетителей и даже ничего не сделал, когда одного из его клиентов начали впечатывать в стены. Я кинула на него холодный взгляд, но тот продолжал, как ни в чем не бывало, своё занятие. — Гриллби, подай-ка мне как обычно, ты знаешь, только побольше, — сказал скелет тихим хриплым голосом. Я тихонько присела на стойку рядом с Сансом. Флауи кинул на меня испуганный озабоченный взгляд, я ответила ему обеспокоенным. Бармен поставил перед Сансом две бутылки горчицы. Тот, откупорив одну, залпом выпил содержимое. Спустя пару секунд он с грохотом поставил на стойку пустую бутылку. Что-то мне подсказывало, что это не просто чистая горчица. И, действительно, кинув взгляд на наклейку и отыскав там состав, я, как и ожидала, обнаружила там пару десятков процентов спирта. Санс, не мешкая, приступил ко второй, угрюмо смотря куда-то в себя. — Гриллбс, давай ещё три! — уверенным тоном ответил он, но слова уже были не такими чёткими, как обычно. Бармен молча поставил перед ним три бутылки и отошёл куда-то в соседнюю комнату для персонала. Я тихо с беспокойством наблюдала, как скелет пригубил ещё полбутылки. Поставив её рядом с уже опустошёнными, Санс внезапно подал голос: — Они все, все такие, — я с лёгким изумлением глянула на него, но промолчала, ожидая продолжения. — Пресмыкаются перед ним, а сами затем говорят гадости за спиной. А босс ведь не знает, считает их верными, а некоторых даже приятелями. А я… Я, как последний слабак, сам тоже молчу, — с горечью проговорил он, на последнем предложении повысив голос с тихого хрипа. — Потому что я боюсь, боюсь, что он разозлится, выместит на мне свой гнев, и… Разочаруется: во мне, в окружающих. Это ранит его, каким бы непробиваемым и грозным босс не выглядел, — Санс горько усмехнулся. — ТРУС! — он в отчаянии ударил кулаком по столу, так что бутылки, стоящие там, зазвенели, угрожающе закачавшись. Флауи вздрогнул на моем плече, Санс же принялся допивать ту бутылку. А я продолжала молча и заворожено сидеть, размышляя над всем этим. Раньше я как-то не замечала особой «любви» и хороших отношений между братьями и считала, что Санс наоборот недолюбливает Папируса из-за помыканий младшего и боится его. Но, как оказалось, он беспокоится за него и, несмотря ни на что, сейчас даже кажется, что Санс любит его. Быть может у всех в этом мире под фелльской маской жестокости и злобы на самом деле скрываются все те же монстры из оригинальной вселенной? Тот добрый, жизнерадостный и чуточку наивный Папирус; добродушный и любящий своего брата Санс, готовый защищать того от всех опасностей и поддерживать в трудную минуту; одинокая, сердобольная Ториэль, потерявшая своих детей, но, тем не менее, готовая в любой момент заменить другим детям любящую мать. Вот же они все, надо только копнуть поглубже, прорвать эту каменную стену, воздвигнутую для защиты от жестокости этого мира. А лучше, с помощью доброты, милосердия и сострадания постучаться в дверь и попросить их впустить тебя в тот узкий мирок, в котором сидят они настоящие, спрятавшись и закрывшись ото всех. — Я ведь помню, каким он был когда-то давно, ещё в детстве. Ранимым, беззащитным… С низкой самооценкой и боязнью того, что его никто не любит, в нем разочаруются, он не оправдает надежд. — ведь он якобы слабый, никому не нужный и попросту жалкий — повторял ту чушь, внушённую ему отцом. Стремясь его защитить от всех ублюдков этого мира, я с детства поддерживал его заветную: стать Главой Королевской Стражи, — его язык уже заплетался, но он всё равно принялся за предпоследнюю бутылку. А я с замиранием сердца слушала это неожиданное откровение. Уверена, что, не случись сегодняшний инцидент и не будь он так пьян, я бы никогда в жизни не услышала бы что-то подобное из его уст. Так что прошлое братьев навсегда осталось бы для меня за завесой тайны. — Так почему же он сейчас так к тебе относится? Когда и почему он так резко изменился? — тихо и робко задала я вопрос, интересующий меня сейчас больше всего. Санс, поставив очередную опустевшую бутылку на стойку, с тоской уставился куда-то вперёд невидящим взглядом и вновь погрузился в воспоминания. — Все дело в нашем отце, он был тот ещё деспот. Напивался, приходил домой злой как черт, — ему доставалось от короля, а сам он вымещал всю злость на нас. В один прекрасный день отец не вернулся домой: кто-то молвил, что он погиб от собственного изобретения. В тот же день наконец открыли ядро, над которым работал мой отец, однако через пару дней о нем внезапно все забыли, будто бы его никогда и не существовало. Я как-то первое время пытался докопаться до правды, но никто ничего не говорил или не знал его вообще, так что в скором времени я просто забил на это, да и, честного говоря, не было особого желания. Отец оставил нам о себе не лучшие воспоминания. Первое время нам с Папсом приходилось очень тяжело одним, однако мы всё же как-то выкарабкались. И вот, когда он уже начал взрослеть, пытаясь самоутвердиться и что-то доказать себе и другим, он, демонстрируя нарочитую агрессивность, доминантность и приказное обращение, я спокойно позволял это ему. Может быть, это было и зря, хотя, даже если бы сейчас у меня была возможность повернуть время вспять и всё изменить, я бы вряд ли этим воспользовался, чтобы тогда не ранить его сильнее своим противостоянием и протестом. Ведь тогда он начал ещё только-только приходить в себя и становится более уверенным, — Санс, закончив свой монолог, потянулся к последней бутылке. Его уже слегка шатало, взгляд помутился и стал рассеянным. Когда же он с громким стуком поставил последнюю опустошённую бутылку на стол и, не в силах больше держать голову на весу, уронил её на сложенные руки, я, очнувшись от его рассказа, поняла, что Санс уже явно перебрал и ему хватит на сегодня. — Тебе, наверное, уже пора домой, — проговорила я, легко тыкнув ему в бок, чтобы скелет не уснул. Тот медленно поднял голову и рассеянным взглядом глянул на меня. — Пошли, я помогу тебе дойти, а то сам, боюсь, ты не справишься. — Я встала и попыталась осторожно поднять Санса, который, выпив около семи бутылок, уже угрожающе качался на барной стойке, грозясь повалиться спиной назад. — Не трожь меня! Просто отвалите уже все, — он явно был не в себе, и я невольно дёрнулась от резкого взмаха руки, которой он сбросил с себя мои ладони. — Санс, тебе пора домой, ты пьян, — сказала я настойчивее, с опаской предпринимая новую попытку поднять скелета. Тот, злобно рыкнув, в конце концов встал сам, тут же повалившись спиной на барную стойку. Обернувшись к Гриллби, он каким-то чудом нарыл в кармане кошелёк, высыпал, даже не считая, все монеты на стойку и на нетвёрдых ногах потопал к выходу. Но, сделав два шага, закачался и чуть не рухнул на пол. — Стой! — я ринулась к нему и чудом успела подхватить. Закряхтев от натуги, я, с помощью Флауи, лепестками также навалившегося на него, поставила его на ноги. — Пошли, мы доведём тебя домой. Я, закинув его руку к себе на плечо, стала медленно выводить скелета к выходу: он что-то ещё пытался возразить по поводу того, что он сможет дойти сам, но больше активных попыток вырваться не предпринимал. — Нет, мне нельзя домой, мне надо на пост. Босс разозлится, если меня там не будет, — говорил он заплетающимся языком. — Но я не злюсь на него, не-ет. Пусть хоть изобьёт меня до полусмерти — я заслуживаю, я должен понести наказание за всё, за всю свою чёртову жизнь! — он явно бредил, и это всего лишь было последствием выпитого алкоголя. По крайней мере, я мысленно убеждала себя в этом, иначе стало бы слишком страшно от той жгучей ненависти, с которой он выкрикивал проклятия в свою сторону, и я молилась, чтобы вся эта злость не вылилась наружу — при всём старании я бы не сумела удержать его. — Пусть он хоть убьёт меня, такая тварь, как я, не заслуживает жизни, — сокрушался он, а я мысленно обещала себе однажды поговорить с Папирусом на тему морального состояния его брата. И вот наконец, дойдя до двери и втащив туда, то засыпающего, то, наоборот, что-то пытавшегося доказать и всё не прекращавшего что-то невнятно говорить Санса, мы уложили его на диван и облегчённо вздохнули. Конечно, хорошо бы его отнести в его комнату, но, боюсь, на второй этаж мы его не заведём. Да и скелет уже уснул, похрапывая во сне. Я накрыла бедолагу пледом, сходила на кухню и, налив стакан прохладной воды, поставила его на стол рядом с диваном, представляя, какое пробуждение его ждёт. Немного подумав, сходила в комнату Папируса и, отрыв там бумажку и ручку, я начеркала записку: «Папирус, Вышло так, что Санс (совсем не) слегка перебрал, поэтому мы отвели его домой. Но, пожалуйста, не ругай его и не злись. У него на то были свои веские причины, и, поверь мне, сам он всеми силами рвался на пост, и только мы с Флауи уговорили и привели его домой. Так что, кого и можно ругать, так это только нас, да и одну тварь из вашего города, хотя, признаться, их тут довольно много. Санс правда старается и в глубине души корит себя за всё, что только можно, поэтому, уверена, он и сам уже отругал себя хлеще твоего. К тому же, Санс очень любит и заботится о тебе, пусть ты этого и не замечаешь. сегодня он, между прочим, защищал твою честь, из-за чего всё это и произошло — да-да, на самом деле он ценит и уважает тебя, просто не показывает этого (умоляю, не говори ему, что я это сказала, иначе я труп). Так что не начинай сразу промывать ему кости, а просто дай хорошенько отоспаться, — у него и так будет не самое сладкое пробуждение.Рейчел».
Положив её на стол рядом со стаканом, я, со вздохом оглянувшись на спящего Санса, вышла наружу. Какой раз мы уже вновь возвращаемся сюда? Интересно, через сколько лет я такими темпами все же дойду до конца подземелья? А дойду ли?