В танце по крышам

       Из такси вышел высокий статный мужчина и, поблагодарив водителя, забрал сумку-дипломат. Массивная кованая калитка была открыта, поэтому он тут же вошёл во двор двухэтажного дома. У входа его встретила семейная пара: полноватый омега с приятными чертами лица и коренастый альфа; обоим по виду чуть за сорок.       — Мистер Аддерли, здравствуйте! — омега сделал пару шагов вперед и слегка кивнул. — Меня зовут Дэвид Остин, а это, — он махнул головой в сторону альфы, — мой муж Бенджамин. Рады вас видеть. Проходите.       Поблагодарив Дэвида за гостеприимство, Аддерли лёгкой походкой вошёл в широкий холл дома. Мебели было немного: пара полок, большой мягкий диван и круглый стеклянный столик в центре, на котором стояла пустая белая кружка. Аддерли про себя отметил, что дом по-своему уютный: комнаты, которые он успел краем глаза увидеть, просторные и светлые.       — Присаживайтесь, — пригласил Дэвид в то время, как Бенджамин поднялся на второй этаж, чтобы позвать сына. — Может, сделать вам чаю или кофе?       — Если можно, кофе. Я обычно пью с молоком.       Дэвид тут же ушел на кухню, в которую вела широкая арка.       — Вы говорили, что предыдущий учитель занимался с Томасом достаточно долго. Могу я узнать, почему он ушел?       — Томас больше не хотел с ним заниматься. Этот альфа проявлял к нему знаки внимания, а Томми… Он слишком юн.       Аддерли понимающе кивнул. Насколько он помнил, Томасу только-только исполнилось шестнадцать.       — Тогда почему не захотели, чтобы ему преподавал омега или бета?       Дэвид подошел ближе, чтоб не перекрикивать гудящую кофемашину.       — Честно говоря, мы просто не нашли подходящего варианта. А потом директор гимназии, в которую мы обратились, посоветовал поговорить с вами. Я очень надеюсь, что вы с Томасом поладите.       — Я тоже на это надеюсь.       К тому времени, как Дэвид налил горячий ароматный кофе в кружку, Бенджамин с Томасом спустились. Бенджамин стал около своего мужа, а Томас присел на диван рядом с Аддерли и сдержанно улыбнулся. Аддерли, сложив обе ладони лодочками, сделал круговое движение на уровне бедер. До Томаса у него было несколько учеников, с которыми он общался жестами. Томас улыбнулся немного шире и раскрыл тонкую тетрадь, где ровным крупным почерком вывел надпись и передал её Аддерли. Альфа поднял тетрадь выше. «Я прекрасно вас слышу. Меня зовут Томас». Аддерли неловко улыбнулся в ответ, после чего представился:       — Приятно познакомиться, Томас. Меня зовут Кристофер Аддерли, я твой новый учитель.       Томас сдержанно кивнул. Что-то в тягуче-сладком медовом аромате омеги показалось Кристоферу знакомым. Томас похож на папу: с такими же большими светлыми глазами и пухлыми щеками, хотя сам он был достаточно худым. Кристофер допил кофе и отставил кружку в сторону; Дэвид тут же её убрал и предложил подняться наверх и познакомиться получше во время занятия.       Уже в своей уютной маленькой комнате Томас облегченно выдохнул и смог рассмотреть своего нового учителя. Он боялся поднять взгляд на альфу при родителях. Томас подскочил к большому письменному столу и отодвинул стулья, на один присел сам и раскрыл тетрадь. Кристофер благодарно улыбнулся и сел рядом.       — Давай начнём с истории? Твои родители сказали, что тебе нравится этот предмет. На какой теме ты закончил?       Томас подвинулся чуть ближе и взялся за ручку.       «Проблемы модернизации стран Африки и Азии», — прочитал Кристофер.       — Хорошо, — Кристофер сделал небольшую паузу, разыскивая эту тему в учебнике. — Что же, после освобождения от власти метрополий многие государства Африки и Азии… — размеренно начал Кристофер, но Томас привлёк его внимание, резко дёрнув за рукав рубашки. — Что такое?       Томас схватился за ручку и быстрыми рванными движениями начал записывать что-то в тетради, после передвинул её Аддерли.       — О, так ты уже читал это? — Кристофер перелистнул несколько страниц. — Хорошо, что насчет идеологии и массовой культуры конца двадцатого века?       Томас быстро закивал, растрепав светлую чёлку по лбу.       Кристофер отложил учебник в сторону и встал со стула. Расхаживая по комнате, он с энтузиазмом рассказывал о том, как переосмысливалась роль государства в экономике, о концепции «государства благоденствия». Томас внимал каждому слову, иногда делая краткие заметки в толстую тетрадь со множеством разноцветных закладок. Он любил историю, любил обычаи жаркой Римской Империи, наполненные страстью бои за свободу, пропитанные рвением революции. Ему нравилось то, с какой заинтересованностью и воодушевлением мистер Аддерли рассказывал о тогдашнем пафосе; нравилось настолько, что от полнозвучного низкого голоса альфы он и сам ощутил пламенный прилив вдохновения.       Два часа прошли незаметно, будто бы кто-то нарочно провернул стрелки часов. Кристофер чувствовал себя бодро и был доволен первым занятием. Видя то, как горели любопытством глаза Томаса, он чувствовал себя на ступеньку выше других знакомых ему преподавателей, а потому уехал домой с широкой дружелюбной улыбкой, напоследок попрощавшись с родителями мальчика.       Ехать пришлось через весь город — от края до края. Кристофер жил в тесной, но уютной однушке в старом многоэтажном доме. Из-за нехватки солнечного света квартира казалась тёмной и оттого узкой, но в такие знойные дни, как сегодняшний, было комфортно. Из холодильника Кристофер вынул суп и, не разогрев, стал есть его прямо из кастрюли. Знакомые подшучивали, говоря наслаждаться такой возможностью, пока в доме не появился омега, который научит его манерам, — вот он и наслаждался. Не успело стемнеть, как Кристофер задремал на расстеленном диване.       Томас устало развалился на кровати с книгой в кожаном переплете. Прибрав с мягких гладких страниц шёлковую ленту-закладку, он приблизил книгу к лицу, вглядываясь в мелкие, кое-где почти стёртые буквы. Перелистывая одну страницу за другой, он и не заметил, как в комнату зашёл отец.       — Не хочешь съездить в город с нами? Ты давно никуда не выбирался.       Томас лёгким движением перекинул закладку с корешка книги, и та оказалась между пахнущими временем страницами. Томасу нравился этот запах: он возбуждал воображение и будоражил мысли. В голове всплывал нежный запах и терпкий вкус зверобоя, свежий сладкий аромат васильков. Таким же манящим казался Томасу запах бумаги и чернил. Он с трудом вернулся в реальность и отрицательно махнул головой — то ли изгоняя из головы крепко засевшие мысли, то ли просто показывая отцу, что он не хочет никуда ехать.       — Мы вернёмся через пару часов. Будь осторожен.       Бенджамин ушел, оставив сына одного. Через несколько минут Томас услышал рык двигателя и трение летней резины об асфальт. Кровать скрипнула, когда он поднялся и, закинув книгу в угол, вышел из комнаты. Звуки шагов гулко отбивались от деревянных ступенек резной спиральной лестницы, на первом этаже было душно, ведь все окна наглухо закрыты. Томас аккуратно открыл внутренний замок и вышел во двор. Лёгкий ветерок обвил тело омеги, проник под одежду, защекотал матовую кожу. Томас привстал на носках, чтобы заглянуть за забор — глянуть на тихое озеро, запах с которого доносился до двора. Он прикрыл глаза, набирая в лёгкие как можно больше свежего воздуха со всем разнообразием ароматов.       Мимо на большой скорости промчал чёрный автомобиль. Томас с любопытством присмотрелся: машина начала сбавлять скорость на дальнем повороте, что вёл прямо к воде. За озером раскинулся зловеще-тёмный лес — Томас подумал, что машина поедет туда. Тревога подкралась незаметно, заставив Томаса вздрагивать от каждого шороха. Автомобиль остановился прямо возле входа в лес. Томас пробежал вдоль забора, к гаражу, и подхватил пустую канистру из-под бензина, которой воспользовался как ступенькой. С этой стороны он мог лучше рассмотреть, что же всё-таки там происходит. Из машины вышли двое мужчин, оба крепкого телосложения и невысокого роста. Один достал что-то из-за пояса, а другой обошёл джип с другой стороны и поднял крышку багажника. Он резко дёрнул за край чёрного пакета, и тот выпал. Видимо, там было что-то большое и тяжелое, судя по тому, какие тучи пыли разлетелись после падения. Томас на несколько мгновений задержал и так сбившееся дыхание, сердце застучало сильнее. Он судорожно пытался нащупать в карманах телефон, но вспомнил, что оставил его в спальне. Тем временем один из мужчин разодрал пакет, хотя Томасу показалось, что блеснуло лезвие. Юноша стал с открытым ртом, вцепившись в край забора, когда увидел, как из мешка показалась человеческая рука, а затем — и остальное тело. Только тогда Томас понял, что один из неизвестных крутил в руке не что иное, как пистолет. Кто-то судорожно забился, пытаясь выбраться, даже вскочил на ноги, но тут же рухнул, когда тишину разбил оглушающий выстрел. Ни разговора, ни криков слышно не было — только то, как что-то хлюпнуло в воду. Томас был уверен, что они скинули тело, но стоило ему поднять голову, как он убедился в обратном. Все трое всё ещё стояли на опушке леса и, кажется, говорили. Раздался ещё один выстрел, а затем — второй. Звуки отозвались в мозгу, будто бы что-то упало. Оно и упало. Бездыханное тело пронесли чуть дальше, после чего один из убийц сел в машину и уехал, а другой скрылся в чаще.       От увиденного в глазах высохли слёзы, зубы постукивали, а руки дико задрожали. Томас не может позвонить в полицию, не может ничего сделать. Его вернул в реальность стук в калитку. Юноша скатился по стенке, сильно сжал веки, затрясся. Однако больше ни единого звука не донеслось до его ушей — только гул колес, когда машина тронулась и помчала в город. Испуганно корчась, Томас забежал в дом, сразу в туалет — его вырвало. Слёзы катились из глаз, он до побеления прикусил губу, а непослушными дрожащими пальцами сжал крышку унитаза.       С трудом встав на ноги и слив воду, Томас, опираясь о стену, поднялся к себе в комнату, где плотно закрыл дверь и лёг в кровать. Он несколько минут пролежал с открытыми глазами, прежде чем смог немного прийти в себя. Поглядывая на экран мобильного, он молился, чтобы родители вернулись быстрее. Несколько глотков прохладной воды помогли успокоиться и привести мысли в порядок. Теперь Томас понятия не имел, что делать. В комнату постучали. Его папа тихо прошел внутрь.       — Томми, ты не спишь? — он подошел к кровати и сел на край. — Что случилось? — в голосе почувствовалась нотка тревоги и беспокойства, но он пытался говорить спокойно.       Томас вытянул руку из-под одеяла и нащупал на столе тетрадь с карандашом. «Кажется, я видел, как убили человека», — рука дрогнула на слове «убили». Дэвид поморщился и отложил тетрадь в сторону, затем погладил сына по волосам.       — Это просто сон. Не беспокойся.       Томас замотал головой, вцепился в папин пиджак рукой. Дэвид так и не убрал своей руки со лба Тома. Юноша знал, что неверие связано с тем, что его часто преследовали ночные кошмары, но это… Это был не сон!       — Всё будет хорошо, отдыхай.       Томас поморщился, отгоняя воспоминания. Ему никто не поверит.       Кристофер проснулся посреди ночи: то ли от воя сирены полицейских машин, то ли от того, что выспался. Поднявшись на локтях, он дождался, пока зрение сосредоточится. Часы показывали половину первого ночи. По-хорошему нужно постараться уснуть, а то сморит под утро и пиши пропало — все планы проспать можно. Однако Кристофер чувствовал себя бодро, и глаза совсем не слипались, как бывало по утрам. Он встал с дивана, скинул одеяло в угол и подошёл к окну. Было уже темно, только одинокие высокие фонари горели у входа в подъезд. Их тёплый оранжевый свет залил комнату. От нечего делать Крис стал раскладывать валяющиеся на полу учебники и папки, нашел в груде тетрадей, которые брал домой на проверку, спрятанное фото, которое он тут же с силой сжал и выкинул в сторону. Аддерли несколько раз пытался избавиться от него, но не находил в себе сил сделать это.       Кристофер взял несколько книг в руки и подошёл к пустой полке, которую давно прибил, но никак не успевал заполнить. Он пролистывал каждую, прежде чем поставить на место. В одном из старых учебников он обнаружил гербарий — несколько засушенных ромашек. Их запах был почти неощутим, но напомнил Кристоферу медово-сладкий аромат Томаса. Было в нем что-то похожее — привлекающее, манящее. Мысли об этом мальчишке не выходили у него из головы. Завтра они снова увидятся. Кристофер боялся зарождающегося в его нутре интереса, мысли о нем будоражили кровь. Чёрт.