В танце по крышам

      Раннее утро выдалось холодным и тёмным — всю ночь шёл ливень, а сгустившиеся тучи явно не собирались уступать место солнцу. Томас изо всех сил пытался прийти в себя, забыть то, что ему пришлось увидеть. Где-то на задворках сознания заиграла мысль: а может, это могло ему почудиться? Вдруг просто сон или сознание вырисовало такой образ, а на самом деле это были просто люди, выехавшие на пикник за город? Нет. Нет и ещё раз нет! Он уверен в том, что видел, в том, что всё это было наяву. Присев на кровати, Томас потянулся к карандашу и достал из ящика альбом для рисования. С силой сжав в руке карандаш, он постарался примерно изобразить то, что запомнил лучше всего. Набросав очертания автомобиля, Томас пожалел, что никак не мог разглядеть номера. Эпизод снова встал перед глазами, и Томас приложил ладонь к холодному лбу, чтобы вынести из этой всей устрашающей картины хоть капельку полезной информации. Он отвратительно себя чувствовал: голова раскалывалась, тело обливалось холодным потом, а мысли никак не собирались в кучу.       Дэвид зашёл без стука, громко хлопнув дверью.       — Мистер Аддерли звонил, сказал, что может заехать к девяти, — он присел на табурет и глянул в покрасневшие глаза сына. — Томми, что случилось? Ты будто бы всю ночь не спал.       Томас притянул лист с рисунком ближе и, перевернув его, написал: «Кажется, я видел, как убили человека». Рука дрогнула на середине предложения. Дэвид сочувствующие глянул на сына, нежно убрал лист из его дрожащих рук, положил его на край стола.       — Это был сон, Томми. Всё хорошо, никто никого не убивал.       Томас знал, почему папа не верит: он и сам помнил, с каким ужасом просыпался посреди ночи. Но он мог отличить сон от реальности. Во сне можно раствориться, во сне ты не осознаёшь реальности событий, не переживаешь настолько ярких эмоций и не понимаешь, что ты, чёрт возьми, тут забыл?!       Томас перевернул лист с рисунком и на обратной стороне написал, что всё нормально. Он решил: что-либо доказывать папе нет смысла. Дэвид сжал губы и вздохнул. Завтракать Том отказался, вместо этого попросил принести ему воды.       Кристофер приехал даже раньше, чем его ждали. Он так и не смог уснуть, однако чувствовал себя довольно бодро, запасся интересными статьями по истории и литературе, откопал пыльные издания старых учебников, которые нравились ему куда больше новых, где каждый факт перекручен так, что только самой Жанне д`Арк известно, что с ней случилось. Войдя в дом Остинов, Аддерли нахмурился: ему показалось, что витающий в воздухе тягучий медовый запах стал ощутимей, чем вчера. От кофе отказался, сразу поднялся к Томасу. У Кристофера была назначена встреча с давним другом, так что он не терял времени зря.       — Доброе утро, — войдя в комнату, поздоровался Кристофер. — Сегодня захватим литературу, я задержусь на час, а завтра дам тебе отдохнуть.       Томас кивнул и встал с кровати, накинул на плечи большую теплую кофту и зашторил окна. Кристофер окинул юношу обеспокоенным взглядом.       — Что-то случилось? Плохо себя чувствуешь?       Взгляд ненароком упёрся в альбомный лист с рисунком. Кристофер сжал губы и удивлённо вскинул бровь. Он сразу узнал изображённый на шершавой бумаге джип. Такой же припаркован во дворе его дома уже несколько недель. Хотя Кристофер был готов поклясться: за всё это время машина выехала всего один раз — вчера. Увесистый квадратный джип с круглыми фарами и массивным «рылом». Томас упорно и долго смотрел на то, с каким замысловатым выражением лица мистер Аддерли разглядывает каждую деталь, то приближая лист, то отдаляя. Будто бы не замечая Томаса и позабыв о приличии, он стал крутить бумагу в руках, переворачивал, высматривал какие-то детали. Взгляд зацепился за куски грязи на бампере и колёсах, затем за какую-то перечёркнутую надпись. Кристофер не мог прочесть: видел только обрывки фразы, а то и вовсе отдельные буквы.       — Это же твой рисунок? Ты видел этот "Вранглер"?       Томас оживлённо кивнул и подскочил на ноги, открыл первую попавшуюся тетрадь и круглыми буквами вывел: «Я видел его вчера». Рука дрогнула, когда Томас хотел написать об увиденном. Он вдруг подумал, что появление Аддерли в их доме может быть неслучайно. Кристофер прочитал надпись.       — Ты видел её здесь? Что произошло? Знаешь, кто эти люди? — Кристофер ткнул пальцем в силуэты людей. — Это важно, Томас, вспомни, — на имени доселе нервный голос стал звучать почти что нежно.       Томас напрягся. Перед ним будто бы возникла строка выбора, а он подносил руку то к одному варианту, то к другому. Кто этот человек? Что он знает? Как нужно действовать? Если бы Томас мог кричать, он безусловно бы сделал это. Сделал это ещё вчера, когда тишину разорвали выстрелы. Томас впервые почувствовал, что потеря голоса может быть полезна. Только поэтому он всё ещё жив и только поэтому у него есть время подумать, прежде чем выдать что-то лишнее. От волнения и незнания в глазах блеснула влага. Кристофер отошёл, открыл окна, к чёрту сдвинув занавески. С улицы повеяло холодом и запахом сырой от недавнего дождя земли.       — Том… Я знаю, что ты что-то видел. Прошу, напиши, что случилось.       И Томас написал. Повёлся на бархатный, густой, словно свежий вересковый мед, голос, на уютный аромат зелёного чая, который заполнил всю комнату, на встревоженный взгляд синих раскосых глаз, на нервно сжавшиеся сухие губы.       Кристофер несколько раз перечитал короткую запись, долго крутил её в руках. Томас легонько потянул за край тетради, и Аддерли тут же отпустил её. Спустя несколько секунд появилась новая надпись: «Думаю, меня заметили. Кто-то после этого стучал в калитку». Кристофер готов был завыть от ощущения собственной беспомощности. Ранее ненавязчивый медовый аромат теперь заструился с новой силой, стал гуще и будто бы обвивал сотнями нежных невидимых рук нутро мужчины. Щёки Томаса покраснели, он сильнее зарылся в большое мягкое одеяло, а Кристофер не сразу и заметил, что стал невольно принюхиваться, присматриваться к застенчивому выражению круглого личика. Рука непроизвольно коснулась дёрнувшегося плеча Тома, и только тогда Аддерли одернул её, отодвинулся, а затем и вовсе вышел из комнаты. Он стоял посреди светлой ванной комнаты с большим зеркалом над мраморным умывальником. Это самое зеркало отражало будто бы совсем другого человека: лица коснулся румянец, на лбу выступила испарина, тонкие губы блестели от слюны. Течка. У Томаса началась течка. Кристофер быстро пришел к такому выводу. Более того, он был уверен, что этот омега, вполне годящийся ему в сыновья, мог оказаться его Истинным. Аддерли умылся холодной водой, стер капли с лица рукавом пиджака и, немного придя в себя после такого всплеска, всё же вернулся к Томасу.       — Извини, думаю, мне стоит уйти, — глядя на заплаканное лицо Тома, Кристофер хотел только прижать его посильнее, но боялся сорваться и перейти грань, поэтому подхватил сумку и удалился.       В гостиной было шумно: из кухни доносился звук кофемашины и писк микроволновки, работал телевизор, а Дэвид с Бенджамином сидели на диване и о чём-то бурно беседовали. Кристоферу было даже неловко перебивать их, но он больше не мог выносить доносившийся со второго этажа запах течного омеги.       — Мне пора, поговорите с Томасом. Ему нелегко.       Бенджамин кивнул и поблагодарил Кристофера за работу, а Дэвид тут же понёсся на второй этаж. Аддерли чувствовал себя отвратно: голова кружилась, он едва мог вести машину, обрывкам информации не хватает места в голове, а Томас… Он так внезапно бросил его, даже ничего не сказав. Возможно, он поступил правильно, а может, стоило остаться и пустить всё на самотек. Бесспорно, с ним Томми было бы легче, чем одному. Кристофер опомнился лишь тогда, когда притормозил около своего подъезда. Глянул на часы — ещё куча времени.       Дома он перекусил, переоделся, а на деле просто сменил рубашку на свитер и, не зная, чем ещё можно заняться, стал вынимать всё из сумки. Всё равно учебники ему не понадобятся еще пару дней — к Томасу его не пустят, пока тот полностью не отойдет. Прямо под молнией Кристофер обнаружил свернутый в несколько раз кусочек голубой бумаги. Он тут же развернул его и прочитал фразу, выведенную знакомым почерком: «Извините, что так вышло. Мне очень жаль. Не говорите моим родителям о машине и тех людях. Напишите, если что-то узнаете или если вам что-то понадобится. +144 171 22 36 871». Кристофер судорожно схватился за мобильный и ввёл туда номер Томаса, подписал ласково — Томми. Оставшееся время Кристофер провёл за переживаниями, попытками найти в Интернете, нигде ли не всплывал джип вранглер, и самотерзаниями.       Зазвонил телефон.       — Слушаю, — деловым тоном произнёс Кристофер. — Да, Марк, да. Мне удалось узнать, куда делась машина, но никакой конкретики в виде имён не назову. Да, заеду.       Кристофер быстро раскидал все нужные вещи по карманам и вышел из квартиры. Уже через полчаса он был в назначенном месте — ресторане национальной кухни. Марк уже ждал там, заказав дорогой ароматный кофе и высматривая Кристофера из-за плеча.       — Ты быстро, — сказал Марк, когда Кристофер сел напротив него.       — Ты что-то узнал? К чему такая срочность?       Марк шустро оглянулся вокруг и, поняв, что никто не навострил уши, продолжил уже тише.       — Я попробовал пробить номер машины через ребят, и знаешь чё? Она в угоне уже больше месяца. Заявитель дважды появился в участке и пропал. Не знаю, зачем они тебя преследуют, но ребята серьёзные, Крис, — после короткой паузы Марк добавил: — Но ты-то знаешь, в чём дело?       — Семейные разборки, — нехотя отозвался Аддерли. — Что важнее: вчера этот джип выехал за город, — Марк хотел перебить его, но Кристофер продолжил жёстче: — где двое мужиков убили третьего.       — Третьего — в смысле одного из них? — нахмурился Марк.       — Не знаю. Я имел в виду то, что их всего трое было. Выстрелили около четырёх вечера. Я уехал из той местности где-то за час до этого.       — Кто тебе об этом рассказал?       — Мальчик, которому я преподаю.       Марк поморщился:       — Так ты же говорил, что он немой, как тогда…       — Написал! Это сейчас неважно, — отрезал Крис.       — И ты ему веришь? Этому мальчику…       Кристофер снова вспомнил о том, что произошло, но тут же прогнал лишние мысли прочь из головы.       — Да. Во-первых, он не мог такое придумать. Во-вторых, машина точно та. Он зарисовал её, даже грязь. Оно и понятно: болотистая местность и всё такое. А наутро я эту машину в грязи и застал. Совпадение? Если б она не выезжала, то…       — Понятно-понятно, — оставил его Марк, заметив, что в пылу разговора Кристофер начал говорить громче. — Ученика твоего не засекли? Он не замечал, чтобы за ним следили?       Кристофер вздохнул.       — Кто-то после этого в калитку стучал. Не знаю, они ли. Как бы там ни было, дела плохи.       Пару минут мужчины сидели в полной непоколебимой тишине.       Ближе к ночи Томас почувствовал, что к устоявшимся симптомам прибавились новые. До этого лишь слегка ощутимая вязкая смазка теперь стекала по бёдрам, тело горело, пальцы ног подрагивали, а из уголка рта к хрупкому плечику тянулась ниточка слюны. Перед глазами мелькали яркие размытые образы, тепло, берущее начало от кончиков пальцев, нарастая с каждым миллиметром жаркого влажного тела, сосредотачивалось в единственной точке — где-то внизу живота, комкая нервы в комок и сжимая органы. Глаза пекли от слёз, губы онемели, ноги сводила череда коротких колючих судорог. Томас ворочался в кровати, перекатывался с одного бока на другой. Непонятно назойливое возбуждение нарастало с каждой секундой. В комнате всё ещё витал горьковатый аромат свежего зеленого чая с терпкими нотками, но в то же время с ласковой нежной начинкой. Томас сжал пальцами край простыни. Он хотел задуматься о чём-нибудь, чтобы отвлечься от зудящего ощущения пустоты — и не только душевной. Однако даже преследующие его воспоминания об убийстве померкли на фоне желания прикоснуться к чьему-то телу. Рука непроизвольно потянулась вниз, к выступающему влажному бугорку. Ладонь прошлась вдоль подрагивающего от внезапных ощущений члена, размазывая липкую смазку, пальцы сжали яички и метнулись еще ниже, к влажной пульсирующей дырочке. Два пальца проникли с легкостью, задвигались упорно и резко, но этого было недостаточно. Дыхание сорвалось окончательно: за глубоким вдохом следовала серия быстрых выдохов, затем снова, а потом — наоборот. Томас закашлялся, не вынимая пальцев. Рука разболелась от попыток просунуть пальцы глубже, ноги окончательно свело, бедра будто бы сами двигались навстречу несильным толчкам.        Даже после того, как капли спермы упали на неровно вздымающийся живот, жалемое облегчение не пришло. Нужно больше, больше, больше. Нужен альфа.