Forever

Я мчусь к тебе сквозь мрак. Захвачу тебя в свои объятия в этой сумасшедшей гонке, давай сделаем этот миг нашей вечностью. EXO — Forever (The 4th album «The War»)

      Кенсу, кажется, за эти долгие даже забыл как выглядит Чонин. Какие у него красивые глаза, сощуренные в хитром прищуре, какая у того гладкая приятная на ощупь кожа, отливающая темным золотом в темноте. За три года он стал выше на пару десятков сантиметров, теперь гордо возвышаясь на Кенсу.        — Хён, я так по тебе скучал. Я сразу же с аэропорта к тебе, — Чонин прижал к себе мало сопротивляющегося Кенсу, утыкаясь носом в макушку тому, всей грудью вдыхая запах и шепча губами: — Ты даже не сменил шампунь.       Кенсу хотел заплакать как последнее дитя, утыкаясь носом в пропахшую сыростью Англией толстовку, размазать по ней свои соленые слезы, но этого сделать ему не дали горячие шершавые губы, прижавшиеся к его так неожиданно, что Кенсу сам раскрыл рот шире, пропуская горячий язык. Чонин тихо простонал в поцелуй, прикусывая нижнюю губу, немного оттягивая ее, получая в награду судорожный вздох.        — Моих родителей нет дома.        — Вот так вот сразу? — удивился Чонин        — Я слишком долго скучал по тебе, чтобы сейчас просто тратить время на пустые разговоры о твоей поездке. Думаю, у твоего языка найдется занятие поинтересней, — хитро улыбнулся Кенсу, вплетая свои пальцы в волосы на загривке и затягивая парня к себе в дом, а тот лишь пошло ухмыльнулся, закрывая дверь за собой.       Чонин влажно поцеловал чужую скулу, переходя от нее к шее и слегка прикусывая нежную кожу. Кенсу дышал через раз, в основном через рот, пытаясь совладать с уходящим разумом, но после того, как чужой язык коснулся бьющейся жилки, думать ни над чем больше не хотелось. Парень застонал, распаляя и так возбужденного Чонина сильней.       Они кое-как добрались до дивана в гостиной. Кенсу больно ударился затылком об подлокотник, но чужие пальцы, пробравшиеся под футболку, заставили сократиться мышцы живота, а самого Кенсу выгнуться дугой. Оба жадно глотали воздух, чтобы в ту же секунду кинуться в омут с головой, срывая горячие поцелуи с чужих губ.       Три года Кенсу ни с кем не целовался. Он давно позабыл это дурманящее, не хуже крепкого алкоголя, чувство. Чонин дарил надежду, что больше они не расстанутся, что между ними не будет никогда больше километров, а будет буквально сантиметр. Кенсу прокусил губу, когда холодный воздух лизнул по соскам, делая их твердым, а после Чонин накрыл правый своим блядским горячим ртом, начиная его покусывать и упруго ласкать языком.       Младшему определенно нравилось видеть красного от возбуждения Кенсу, видеть то как тело мальчишки рьяно отзывалось на его прикосновения. Перед глазами еще было живо воспоминание о их первой встрече, когда его хён уронил книги из окна прямо ему на голову, а потом долго сидел рядом в медпункте, спрашивая будет ли с ним все точно хорошо у врача. О их первой прогулке один на один, когда Кенсу неожиданно захотел покататься на колесе обозрения. И Чонин точно никогда не забудет их первый поцелуй, когда хён неумело отвечал, и их первый раз.        — Чонин, я так хочу тебя, — выдохнул Кенсу, когда губы Чонина прикоснулись к внутренней стороне бедра. Младший поднял взгляд, ухмыляясь и проводя языком рядом с кромкой белья. Штаны и футболку он снял уже давно, закинув их так далеко, насколько был способен.        — Грязный хён, не может не о чем думать кроме как о моем члене, да? — Чонин легко прикусил член парня сквозь трусы, чувствуя кончиком языка мокрое пятно от выделившейся смазки. Пальцы на ногах Кенсу поджались, а сам он крупно задрожал. — Неужели тебя никто не трахал, грязный хён?        — Нет, — задохнулся во вдохе парень, когда белье стянули, а по чувствительному месту прошел холодок.       Кенсу заскулил, когда младший мягко поцеловал красную головку, а после погрузил в рот наполовину. Чертовски горячий блядский рот, чертовски горяч Чонин, смотрящий на него так, будто он заправская шлюха и любит сосать чужие члены.        — Мы сейчас это проверим.       Кенсу в одно резкое движение перевернули на живот, надавливая на поясницу и заставляя его прогнуться, выпятив зад с аккуратным сфинктером. Чонин резко ввел в него один палец, немного сгибая его внутри, и довольно улыбнулся, когда Кенсу поморщился от неприятных ощущений. Младший не был бы горячим любовником, если в кармане не лежала бы запасная упаковка презервативов и мини-бутылек смазки. И хоть он и не изменял своему хёну, но всегда любил быть готовым ко всему.       Второй пальце был введен аккуратно, так медленно, что слышно как хлюпала смазка, падая густыми каплями на диван. Кенсу выгнулся в спине, стоило подушечкам пройтись по комку нервов. Растяжка не заняла много времени, поэтому они быстро перешли на новый этап, когда Чонин начал медленно вводить свой член в Кенсу.        — Горячий, узкий. Не врал, паршивец, — прошептал Чонин, кусая стонущего во всю Кенсу за загривок. Тот пальцами вцепился в подлокотник, поддаваясь навстречу медленным толчкам.       Вскоре Чонин перешел на более резкий темп, срывая громкие и протяжные стоны с чужих пухлых губ. Боже, как он мечтал вновь вот так вот касаться своего хёна, чувствовать его всего и полностью, словно Кенсу — он сам. Чонин рычит, кончая в презерватив.        — Хён, — начал Чонин, когда они удобно улеглись на диване, прижимаясь друг к другу, — ты правда скучал по мне?        — Конечно, глупый. Три года это тебе не шутки.        — Тогда давай проведем вместе вечность.        — Прямо целую?        — Да! — на полу завибрировал телефон, а Чонин чертыхнулся. — Черт, родители походу заметили мою пропажу, вот черт.        — Так ты сбежал!        — А что мне оставалось делать?        — Дурак, быстро отвечай, иначе покусаю.        — Кусай, — Чонин выпятил грудь, подставляя бронзовую кожу по удары белых зубов.       Кажется, теперь у них вечность, чтобы вдоволь насладиться друг другом.