forget-me-not

Минхёк бежит достаточно долго. Сам не знает куда, лишь бы подальше от невыносимой боли, пронзающей грудную клетку стальными копьями. В лесу страшно, мокро, холодно, темно. Он запинается несколько раз, раздирая и без того многострадальные колени, пока не падает окончательно. Поворачивается на спину, всем нутром ощущая сырую траву и боль. Последнего больше во сто крат. Глаза влажные, но Минхёк не позволяет слезам вырваться наружу. Сжимает в кулаках траву и широко распахивает веки, устремляя взор на луну. Чистую, без единого облака рядом. И звёзды. Очень много звёзд, россыпью по всему небу. Достать бы телефон и сфотографировать – привык запечатывать в цифровой памяти всё, что способно вдохновить и восхитить. Ёбаный эстет, думает про себя Минхёк. Он поднимает руку, заслоняя круг луны, и замечает между пальцами синие мелкие лепестки. Незабудки, чтоб их. Он лежит на грёбаной поляне незабудок, про которые говорил Кихён. На фоне блеклого света луны они кажутся почти неоновыми, яркими. Минхёк снова поднимает взгляд на небо. Там нет темноты. На этой поляне её нет, словно защитное поле. Минхёк начинает забывать, как оказался тут. Да и кажется это таким маловажным. Можно пролежать вот так вечность. Никто его тут не найдет, а потом все забудут, что он вообще когда-либо существовал. И боли этой тоже не будет, она имеет свойство затихать со временем. Хочется прямо сейчас раствориться в этом голубом озере из цветов, укрыться расползающимся туманом, закрыть глаза и не открывать больше никогда. Довериться природе, потому что больше никому доверять нельзя. Хёнвон подходит очень тихо. Опускается рядом, заглядывая в умиротворённое лицо блондина, который лежит с закрытыми глазами и почти не дышит. - Ты не умеешь притворяться спящим, - констатирует Хёнвон. - Я притворялся мёртвым, - шепотом отвечает Минхёк и открывает глаза. Его план провалился. Он не смотрит на Хёнвона – боится увидеть во взгляде жалость, или, еще хуже, отвращение. Пока в организме еще бушуют остатки алкоголя, от Хёнвона не хочется убегать. Неловко, да, и не совсем уютно, но находиться рядом вполне реально. Тем более что парень молчит и, судя по задранной вверх голове, так же залипает на звёзды. - Спасибо за плед. Я забыл поблагодарить. - Не за что. У тебя ночью была температура, я проверял. - Проверял? – Минхёк всё-таки поворачивает голову к Хёнвону. - Да, когда ты уснул, я трогал твой лоб. Тебя трясло и ты весь горел, - Хёнвон отвечает, продолжая смотреть на звёзды. - Странный ты, - шепотом заключает Минхёк и отворачивается обратно. Смотреть на Хёнвона вот так невозможно. Потому что этот свет луны и поляна из неоновых незабудок. У Шекспира было что-то подобное, но Минхёк не силён в литературе. - Расскажешь, что произошло? - Люди – твари, вот что произошло. - Все? - Абсолютно, - Минхёк снова закрывает глаза. Прислушивается к своим ощущениям, но в голове пустота, а мокрая от травы спина и задница начинают напоминать о себе. - И даже я? - А что ты? Я ничего о тебе не знаю. Ты избил двух парней, а это не входит в список добрых дел. - О тебе ходит много мерзких слухов, а еще ты только что избил Джухона, но я всё еще хочу узнать тебя получше прежде, чем делать выводы. - А мог бы давно уже сделать выводы, как все, и не сидел бы сейчас тут в попытке навязать свою философию, - блондин начинает злиться. - Я не все. Минхёк нервно смеётся. Качает головой, проезжаясь светлыми волосами по мокрой траве. Воспоминания случившегося двадцать минут назад со скрежетом проносятся в голове. Губы Джухона на его губах и «да чего тебе стоит, мне просто интересно» с усмешкой. Минхёка всё ещё воспринимают как шлюху, которой плевать с кем целоваться, конечно, может еще и подрочить всем присутствующим, ему же без разницы. И обида, в сумме с несправедливостью, хлещет по щекам с такой силой, что всё выливается в точный удар кулаком по чужому лицу. Минхёк почти рычит «не подходи ко мне», а потом уносится в лес. А теперь лежит тут, зарабатывая скорейшую боль в почках. Крик Кихёна отрезвляет. Минхёк хватает Хёнвона за рукав и тянет на траву, мол, ложись, блять, а то найдёт же. Разговаривать не хочется вообще ни с кем, но раз уж от этого парня не отделаться, так можно постараться избежать хотя бы остальных. - У тебя волосы почти светятся, я из-за них нашёл тебя, - шепчет Хёнвон и улыбается. Лежит слишком близко, от чего сердце в груди Минхёка делает сальто. - Блять, - шипит Минхёк и кладёт на голову ладони, хоть как-то закрывая. - Ты красивый, знаешь? Минхёк знает, что можно развести костёр прямо в скважине и сгореть там к чертям собачьим. Возможно даже удастся устроить взрыв и спалить вообще всех сразу. Да, красивый. Для парня наверно даже слишком. Но и Хёнвон не из дерьма слеплен, так что чья бы корова мычала. - Зачем ты пришёл? – Минхёк устало поворачивается к парню. – Если ты тоже решишь когда-нибудь поприставать ко мне, то давай прямо сейчас. Я тебе ёбну и покончим с этим. Если уж ошибаться в людях, то во всех сразу. - Так вот что произошло, - Хёнвон как-то слишком печально ухмыляется, явно разочаровываясь в чём-то. Или ком-то. – Я пришёл, потому что не мог решить в голове пример из побелевшего Кихён-хёна, слишком быстро захлопнувшего окно. Озадаченного Джухона, вернувшегося с подбитым лицом. И убегающего в лес тебя. Особенно из-за тебя – не хотелось оставлять тут одного. Но после твоих слов этот пример выглядит как два плюс два. Кихён, господи… Видел же всё, и наверняка воспринял не так, как полагается. А если мысль, застрявшая в голове еще после вчерашнего разговора с ним, окажется правдой, то Минхёку вообще не следует выходить из леса. - Не то что бы я сейчас буду настаивать.. но может мы пойдем домой? – Хёнвон поворачивается лицом к Минхёку и последний немеет. Глаза в глаза, на расстоянии вытянутой руки. Минхёк захлёбывается от нахлынувших чувств. Лежит, словно придавленный камнем, не в состоянии даже отвернуться от кажущихся тёмно-синими на фоне незабудок, глаз. Где-то внутри парня волком воет тот четырнадцатилетний мальчик и извиняется. Потому что ну кто же знал, что оно вот так всё обернётся. А потом взгляд опускается на губы и Минхёка душит. Кончики пальцев обжигает огнём от желания прикоснуться. Губы пухлые, необычной формы. Никого у Минхёка не было с такими губами. Он незаметно сжимает в кулаке треклятые синие цветы и подрывается. - Идём, - бросает резко и, должно быть, грубо. Но по-другому и не умеет и не получится в данной ситуации. Кихёна не слышно и, к счастью, не видно. В их доме горит свет, но разговоров или музыки не слышно. Надо бы забрать свой телефон, который всё еще лежит у Кихёна на кровати, но Хёнвон понимает всё без слов и протягивает дорогую игрушку. Минхёк тяжело вздыхает. Ну какого черта он такой добрый, заботливый и понимающий. И красивый такой тоже вот зачем. Почему среди кучи распиздяев и прогульщиков, которых в универе полно, его отправили на отработку именно с этими. Хёнвон берёт за руку и ведёт в сторону душевой. Минхёк хочет вырвать руку из чужой хватки, но не может. Откуда столько силы, божечки. Его заставляют умыть ноги и голову, от чего Минхёк только злится, хоть и умывается. Он вообще-то та еще чистюля и за собой следит так, как не следит половина девушек в их группе. О чём непременно сообщает. Но Хёнвон скептично закатывает глаза, мол, ну-ну, я вижу, собрался пойти спать прямо так, весь в траве и земле. И ему прилетает за это комочком салфетки по голове. Домой возвращаются через несколько минут. Хосок на этот раз не спит, сидит в телефоне. Он поднимает взгляд на парней, оценивающе проходится по Минхёку и ухмыляется, остановившись на изодранных коленях парня. Но молчит. - Да говори уже, я вижу тебе не имётся, - фыркает Минхёк, а потом мысленно прикладывает себя о стену. Пиво еще не до конца выветрилось что ли, какого хрена творит-то? - Да зачем, - улыбается Хосок, - ты и так всё сам знаешь. И Минхёк разбивается вдребезги. Кусает подрагивающую нижнюю губу, потому что да, знает. Всё знает, даже то, что знать не хотелось бы никогда. Он на ватных ногах доходит до своей кровати, переодевается и забивается в угол, укрываясь одеялом чуть ли не с головой. Хёнвон снова укрывает своим пледом. На глазах Хосока, господи! И Минхёк рычит, сжимая собственный телефон в руках, прямо как тогда, в универе. - Да не трогай ты меня, блять! – раздражённо отталкивая руки Хёнвона. В противоположном углу Хосок смотрит заинтересованно, наклонив голову на бок. И улыбается самыми уголками губ. Минхёк терпеть не может его улыбку. Потому что прекрасно знает, что она означает – целый год дружили ведь. Хёнвон отходит в сторону и молча убирает свой плед. Начинает заниматься своими делами – ставит телефон на зарядку, отходит чистить зубы и переодевается. И это молчание давит, сводит с ума. Минхёк зарывается обратно в одеяло. Даже в телефон залипать нет сил. Тело трясет от симбиоза чувств. Симпатия, раздражение, желание, злость, обида. А еще надежда, заебавшая настолько, что Минхёку лишний раз хочется нарываться на очередной пиздец. Чтобы получить ножом в спину и навсегда усвоить урок – надеяться не стоит. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Потому что вот такие добрые, красивые и сильные потом окажутся подлыми суками. Как та, что сидит в противоположном углу и с презрением ухмыляется.