Чуждая нежность

- А здесь мы будем ночевать, - сообщил князю Илья Иваныч. Затем постелил хворост, на который тут же радостно улегся княже, и стал посапывать. - Ты будешь первым пост дежурить... - разбудил его голос богатырский - Как это я?! - возмущенно воскликнул князь, - Где это видано, чтобы... Да только не дослушал его Илья, поднял с ложа уютного, да копье в руки вложил. - У нас здесь демократия, княже. Сладких снов... точнее, поста! И завалился на место из хвороста - спать! Однако не прошло и двух минут, как позади Ильи примостился сам постовой, копье отбросив куда подальше... - Тоже мне - указатель!... - пробубнил сквозь сон княже, устраиваясь поудобнее на совсем неудобной подстилке. Невзначай он руку на плечо богатырское примостил, да невольно по шее нежно проскользил. Давно такого не видал князь, когда мужчина повернулся к нему, да и вслепую обнял так,ч то кости затрещали. - Ох... - только и смог вымолвить князь, объятый со всех сторон. - Илюша...? Кормителю державы было все равно, что скажет бравый молодец, когда увидит, что и не постится вовсе князь. Да и куда копье делось - тоже мог поведать! Может даже и правду... Тем временем могучая немного шершавая ладонь как-то бережно коснулась щеки государя. Последний вздрогнул, извергая отчаянные попытки разбудить богатыря. Все бестолку. "И что вы на мою голову свалились-то?!" - думал князь, - "Как будто заняться мне больше нечем - приводить в порядок их головы бестолковые! Да порядок в них наводить... и дурь всякую выбивать. Тьфу на них! - Илья! - окликнул князь спящего молодца. - Да сколько ж спать можно?! Проснись!! Э-эй!! Ты мне сейчас кости переломаешь... Хотя от правды сие было далеко-далече. Ведь князь наш насущный боялся вовсе не из-за этого! Ему видите ли нравится эти объятья стали, захотелось плотнее прижаться к Илюше, захотелось... ну что ли губ его сахарных испить. Княже был мастер в этом деле - уж сколько царевн в него повлюблялись! И это от одних только поцелуев его страстных!!! Ну еще и глаз прекрасных... Князь-батюшка даже глазки закатил от само-похвал, само-любия и прочих само-прелестей! На этом-то титулования себя-любимого завершились. Илья Муромец очи ясные открыл, и посмотрел на плавно теряющего самообладание князя. Сонные темно-синие, как небесное ночное полотно, открылись глаза его. Он глядел, словно не понимая, кто перед ним лежит. А когда взгляд наконец сфокусировался, то - словно окаменел Муромец ненаглядный, словно шок поверг его. - Княже... - удивленно прошептал богатырь, поднимая свои темные густые брови, - ты ли это?... Тот, кто тайком в мой сон радостный пробрался?... - О чем сон? - по-приятельски спросил его кормитель державы, стараясь оставаться предельно спокойным. Хотя внутри его что-то прыгало, сжималось, горело. Вместо дурацких вопросов ему хотелось как можно ближе быть к устам Илюши, как можно ближе к поцелую его сладкому, вдохнуть запах его неповторимый... - Князь, ты чего?... - спросил Илья правителя, не понимая, почему в глазах последнего мелькнуло что-то дикое, отрешенное. Он и руки свои богатырские убрал от шитого золотом платья дорогого. А под платьем почувствовал незнакомую дрожь, которая каким-то образом странным сочеталась с блеском в глазах князя русского. - Витязь мой, - прошептал царь-батюшка, прижимаясь к Илье Иванычу поближе, - ну, иди ко мне скорей! Илье показалось, или княже что недоброе затеял? Встал русский богатырь, да стряхнул с себя примлевшего мужа государственного. Да сурово на него взглянул, брови темные сдвинув. - Ты чего это, князь? Совсем разум потерял? Не только слова, но и тон голоса любого должны были повергнуть в панику любого "примлевшего". Да только, видно, не царя русского. Упертого, как осла!... Он встал, отряхнулся, поправил примятую прическу, корону. И в ответ уставился на Илью Муромца так, что у последнего вновь появилось неприятное чувство тревоги. - Послушай, Илюшенька... - молвил князь, потирая ручки ухожены, - Может, мне и показалось, но этого ты сам захотел. Сам, значит, ко мне полез обниматься. А теперь - моя очередь, стало быть! Так что не отвертеться тебе теперь... Тут терпение и лопнуло-то. Схватил Илюша князя в охапку, да и к дереву и привязал! Лицом, значит, к коре... - Что ты творишь, Илюша?! - возмутился Княже. - А вот что! - раздался богатырский голос, да звук стягиваемого ремня. Потом князь почувствовал себя наполовину голым. А потом схлопотал свой первый удар ремнем... - Ой-ой-ой!!! - закричал, вырываясь княже. Точнее, пытаясь вырваться. - Ай-ай-ай!!! Перестань!!! Больно же!!! За первым последовал второй. А за ним и третий. И только лишь после пятого, богатырь умерил свой пыл. Он сел на камень рядом с дубом, все еще сжимая в руке орудие пытки. Он был уверен, что на сей раз, князь одумается, прежде чем лезть к нему с непристойностями! Государь жалобно поскуливал, вжимаясь в грубую кору своей нежной кожей. Илья подошел к нему уже без ремня. - Ну что, будешь себя еще плохо вести? - поинтересовался Муромец, - Али нет? - Нет, - всхлипнул царь, - развяжи меня. Пожалуйста... Илья еще раз оглядел свой поступок со всех сторон. Конечно же, он прав, нельзя такое с рук спускать. Сразу надо пришпоривать! И все же какая-то мысль не давала ему покоя. Что же это с ним? Он - князя обнимал во сне! Илья отвернулся от дерева, к коему был привязан обидчик со спущенными книзу штанами. Нехорошо сделалось ему на душе - богатырю нашему. Горестно. Вздохнул Илья тяжко - теперь, выходит, и ему ремня надо бы... Одновременно - совесть тень на имя доблестное воина положила. Закрыл он лицо рукою, пытаясь мысленно прийти в тот странный сон, в котором на яву он царские одежи гладил. - Ох, плохо мне... - выдохнул русский молодец. Он повернулся к связанному князю. Подошел поближе. Голову свою на плечо ему возложил. - Князь-батюшка... - Илья ненадолго закрыл глаза, - прости меня... сам не знаю... Князь что-то ответил невнятное. Илья не разобрал, но все же решил развязать государя. И только успел подхватить его под руки, да сесть с ним на камень около дуба... Рукою своей он волосы растрепанные приглаживал, пока княже в сознание приходил. А когда окрылись его глаза, то не поверил сначала... - Илюша... - молвил князь, улыбаясь. И, словно понимая, что теперь боятся нечего, протянул свою руку выхоленную, да коснулся ею щеки мужественной. - Погоди... - умолял его витязь русский, - Не привык я к такому... чтобы мужчина... чтобы... Так и не нашел слов Илья, покуда совсем о речи-то русской и не позабыл: княже поцеловал его.