ita in domum suam

      Солнце садилось мучительно медленно. Его тусклые, слабые лучи уже почти не освещали эту маленькую, слишком пустую комнату. Было настолько тихо, что я мог слышать чужое дыхание — мирное, спокойное. В такт биению сердца. Не моего.       Моё, кажется, в этот момент стремительно падало вниз, грозясь, без малого, разбиться вовсе. Но я стоял. Стоял, даже не дёрнулся ни разу. Мне, вы подумайте, повелителю Ада, прошедшему столько всего, что не вспомнить, не перечислить, это ощущалось подвигом.       Сейчас смешно, тогда — нет.       Из головы улетучилось всё, что я хотел сказать и о чём думал. Словно кто-то хорошенько стукнул меня до кратковременной амнезии. Это, право, жестоко. Чужие руки даже не касались кожи. Холодные, через ткань чувствовал, пальцы лишь слегка задевали кофту на спине. Люцифер не сжимал слишком сильно, но меня всё равно ощутимо прошибало током.       Именно тогда я в полной мере ощутил, что значит безнадёжность. Хандзо тоже это понимал, даже лучше меня, наверное. У меня семьи не было никогда. Он отрёкся от неё собственноручно. И жалел об этом так отчаянно… Это виделось в его взгляде, ещё до того как он ослеп. И Сариэль Люциферу живое об ошибках напоминание. Часть любимой семьи и противник в одном лице.       Люцифер разомкнул объятия так же неожиданно, как их начал. И я не успел понять, как схватил его за руку, машинально, совсем неосознанно.       До сих пор не знаю, почему не убил его ещё тогда, когда только встретил здесь, на Земле. Не убил, хоть и мог. Предательство не прощают. Ну, а я… Ну, а я видимо очень добрый Дьявол или очень глупый. Впрочем, одно другому не мешает.       Я помню, что был зол, пусть и не показывал этого. Я помню, что был готов убить. Но одна мысль, всего одна, крошечная, сейчас даже не вспомню, какая, отрезвила мгновенно. Честно, иногда я жалею, что не сделал этого, хоть задним числом и понимаю, что всё началось гораздо раньше, несмотря на то что изначально мной руководил исключительно исследовательский интерес. Падший ангел, по своей воле отрёкшийся от Рая. Да в это поверить-то было сложно. И святой силой от него несло так, что было тошно. Но лишь поначалу. С течением времени он всё больше походил на демона, да и крылья почернели уже к концу третьего года моего с ним знакомства. Только глаза оставались такими же светлыми, аметистовыми. В них виделся, пусть приглушённый, но ещё не угасший свет, которого так не хватает сейчас.       Я сам не понял, как схватил его отдаляющуюся руку, предупреждая любое движение. Прикосновение обжигало. От него становилось и спокойно и неспокойно одновременно. Зарево за незастеклённым окном переливалось акварельной сиренью и берлинской лазурью. Этот момент намертво отпечатался в моей памяти. Мне казалось, произошло нечто чертовски важное, но я не мог понять, что именно. Мне, право, в последнее время так часто приходится иметь дело с тем, чему нет возможности даже дать определение. Собственная неполноценность от этого только сильнее рычит внутри и спирает дыхание. Чужой, незнакомый мир, прекрасный в своей законченности, принимает тебя даже искривлённым, обезображенным и исцеляет — медленно, постепенно, порой болезненно, но так до чёртиков правильно, что сопротивляться вовсе не хочется.       Люцифер послушно остановился, больше не пытаясь отстраниться. Я лишь почувствовал, как расслабляется его рука, безвольно повисая в моей хватке. Секундное наваждение спало, а я всё ещё мог чувствовать его размеренное дыхание. Эта мнимая покорность. Раньше я даже не обращал внимание, насколько Урушихара в действительности не заинтересован. Он не выказывал какого-либо протеста, и это казалось достаточным. А остальное — физиология.       Не помню, чтобы Люцифер когда-либо шибко проявлял инициативу. Разве что в те редкие моменты, когда он, бывало, о чём-то задумывался и не замечал, как бессознательно начинал теребить руками первое, что бросалось в глаза. Иногда это была моя одежда. Я к ней, к слову, тоже прилагался. Сейчас же это безмолвное и фальшиво-приторное «Воля ваша» неожиданно вспыхивает внутри колючим раздражением. Ну, а я, пожалуй, излишне резко подхватываю генерала под локоть, разворачивая к выходу.       Он ведь даже в разговоре на «ты» переходит только в присутствии Альсиэля, лишь бы позлить. Забавно наблюдать, как они друг друга терпеть не могут, хотя знакомы не одну сотню лет. И если Альсиэль банально ревновал, ну один в один не генерал армии, а заботливая мамочка, то Люциферу просто нравилось играть на его нервах.       Хандзо видимо почувствовал перемену в настроении, подлюка кусачая, поэтому молчал, улыбаясь уголками губ. Но эта ломкая усмешка сильнее выводила из себя, хоть объективно я понимал, что злюсь на себя, а не на него. Это было необычно — позволять себе так явно выражать эмоции, но приятно. Часть внутреннего напряжения высвобождалась, оставляя за собой лёгкое послевкусие. Не столь сильное, чтобы убивать, но достаточное, чтобы мысли об этом крутились в голове.       — И всё-таки вы не думаете, что отец девчонки ничего не заподозрит. Он офицер полиции вообще-то. — Урушихаре не нравилось, что план практически полностью строился на ораторских способностях Мао и преданности людишек своей вере. И если первый пункт сомнений не вызывал, то последний буквально кричал о своей ненадёжности. Но ничего лучше придумать не удалось.       Собственно, это и планом-то назвать было сложно. Спонтанная идея привлечь на свою сторону парочку глаз, способных понаблюдать за кое-кем некоторое время. Сатана большую часть времени проводил на работе, поэтому чисто физически не мог уследить за всем, Альсиэль утонул в бездне бытовухи, погребённый домашними делами заживо. Иными словами, без Ашии квартира точно пришла бы в непригодность в кратчайшие сроки. А Люцифер по понятным причинам не мог быть задействован.       — Если он заметит пристальное внимание за своей дочерью, то скорее всего насторожится и не будет спускать с неё глаз, не допустит, чтобы с ней что-то случилось, — Мао слегка щурится, сворачивая на знакомую улицу, словно пытаясь углядеть на ней нечто необычное. — Странно, что из-за своего дурацкого неприятия к людям, ты не видишь очевидного. На Энте-Исла ты был внимательнее.       Сатана знает, это не то, что нужно сказать. Слова вырываются прежде, чем он успевает себя остановить. Говорить слепому, что он чего-то не видит? Да, здорово придумал, Мао. Можешь ещё найти кого-нибудь безногого и предложить ему сыграть в «выше ноги от земли». Внутренний голос смеётся над ним хрипло, капельку отчаянно, прямо как Адрамелех раньше. С каких пор Сатана не думает, перед тем как открыть рот? Вот только Садао действительно согласен с собственными словами, пусть и излишне грубыми. Вот только… мог бы и промолчать.       Брови Люцифера ползут вверх, что вкупе с отсутствующим взглядом придаёт ему вид скорее удивлённый, нежели раздражённый. Он вообще сегодня подозрительно спокоен, почти тих. Из-за этого чувство неловкости только усиливается, меж рёбер тысячей ржавых гвоздей скребётся.       Генерал меж тем сильнее сжимает мой локоть. Я отмираю, понимая, что в очередной раз застыл посреди улицы. Думать — это, конечно, занятие полезное, но иногда деструктивное. Вопрос лишь в том, для себя или для других. Остаток пути мы проводим в молчании, размышляя каждый о своём.       Как оказалось позже, моё внезапное неумение держать рот на замке было только половиной беды. Стоило нам ступить на порог съёмной квартиры, как Ашия, неуклюже споткнувшись о собственную ногу, едва не сшиб меня и Хандзо на пол. Признаться, его обеспокоенный вид тоже слегка выбил меня и колеи, ибо что же произошло в наше отсутствие, что заставило Альсиэля слегка потерять самообладание.       Предугадывая мой вопрос, он выпалил чуть хрипящим голосом:       — К нам приходили полицейские. Расспрашивали об Урушихаре, — Ашия на пару секунд замолчал, словно обдумывая, как лучше преподнести мысль. — То есть имени они не назвали, юридически он с нами никак не связан, но внешность описали подробно. Мой Господин, я не уверен, сколько им уже удалось нарыть. Не думаю, что они мне поверили.       Я скосил взгляд в сторону Урушихары. Он нахмурился, словно почувствовал мой взгляд, и легонько постучал пальцами по своему бедру, видимо, пытаясь занять руки. Взгляд вернулся к Ашии, что застыл в ожидании моих слов. Это определённо нужно было обдумать… Ничего хорошего интерес полиции принести не мог. Уже тот факт, что органы правопорядка подняли дело вновь, после того как я собственноручно стёр память половине города о событиях не столь отдалённых, говорит сам за себя.       — Я конечно не эксперт, — с едва различимым раздражением в голосе говорит Люцифер, — но, думаю, если на этой планете магия считается выдумкой, то на слепого несовершеннолетнего дело точно не повесят. К тому же, у меня ведь был напарник…       — На которого всё можно попытаться скинуть, — мягко обрываю я генерала, не желая пока делать каких-либо предположений. Впрочем, судя по отсутствию дальнейших слов, он меня понял, как, я надеюсь, понял и то, что с учётом некоторой ограниченности его возможностей, можно не опасаться слишком сильно, даже если местная полиция таки свяжет его с этим местом. Куда большей проблемой виделось абсолютное отсутствие прошлого наших поддельных личностей и реальных причин, почему семнадцатилетний пацан проживает вместе с двумя взрослыми. Подобная ситуация даже на Энте-Исла выглядела бы странно. А тут Земля с более строгими законами в отношении возраста.       Тем не менее, внезапный интерес правоохранительных органов всё ещё был очень странным.