Дочь Тони Старка

      Её губы касаются его губ в нежном поцелуе. Лиз держит свои ладони у него на лице, а он, в свою очередь, на её талии. Вокруг блестят различные краски, так как это выпускной, а значит, самый важный и самый последний бал в этом учебном году.       Я видела, как их губы соприкасаются в страстном поцелуе, будто они ждали этого момента вечность.       До этого они танцевали вместе и прямо под конец музыки слились воедино. Лиз целовала его так, будто это был самый лучший парень в её жизни.       Внутри бушевала ревность, злость, безысходность. Всё накопилось, как снежный ком и упало на меня, не давая пощады. По сердцу будто прошлись ножом, сделав настолько больно, что хотелось тут же зарыдать, на этом выпускном.       Упасть на кафельный пол в своём белом платье, испачкать всё лицо в дорогой туши, запутать красивые кудри в пальцах, выкрикивая имя возлюбленного.       В сердце образовалась пустота, как и в душе, которую ничем не заполнить.       Вокруг люди смотрели на эту парочку, и умилялись. Одной мне хотелось закричать, убежать, спрятаться, чтобы было никогда не видеть их обоих.       Вместе.       Ревность — грех.       Ревность — самое ужасное чувство, которое может ощутить человек. От него хочется сдирать с себя кожу, а затем отодрать человека, который стоит рядом с предметом твоего обожания. Всё это крутится в голове постоянно.       Они отстраняются друг от друга, глядя влюблёнными глазами. Я не выдерживаю и плачу. По щекам скатываются слёзы, которые я тут же смахиваю рукой. Никто не должен видеть, как Джессика Старк плачет.       Никто.       Лиз поворачивается ко мне и улыбается настолько широко, что кажется, будто она надсмехается надо мной.       — Вот что бывает, когда ты отталкиваешь человека, которому не безразлична, — вдруг рядом появляется Мишель, смотря без эмоций на эту картину и скрестив руки на груди. — Разбитое сердце, Старк. Ты сама это сделала, сама оттолкнула Питера, сама не позволила вашим чувствам раскрыться. Сама уступила своей подруге. Теперь получай, — Мишель безжалостно произносила эти слова, а мне хотелось задохнуться от того горя, что я только что испытала.       Ничего более ужасного за свою жизнь я не видела и не чувствовала.       — Это ты виновата, Джессика, — эти слова Мишель эхом проносились в голове, не давая мне спокойно существовать.       Разворачиваюсь и бегу из этого чёртового места. Хотелось уехать в другой район, город, страну, планету, чтобы не видеть больше этих двоих.       — Эй, Джессика, — Питер выскакивает вдруг передо мной на улице в костюме Паука. — Помнишь, как ты меня бросила? Мне было очень больно! Зато теперь у меня есть любящая девушка, — он снял с себя маску, а на его губах отпечаталась красная помада Лиз. — И это не ты, — он хмуро посмотрел на меня, а я оттолкнула и бежала прочь на своих высоких каблуках.       Было ощущение, что весь город ополчился на меня. Со всех сторон люди кричали мне о том, что это всё моя вина, а мне хотелось убежать прочь и закрыть уши так, чтобы больше не слышать всего этого.       Приподнимаясь с кровати, я тяжело дышу. Холодный пот стекает по моему лбу, а я пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Волосы прилипли к моему лицу, а я понимаю, что всё это был страшный сон.       Обычный кошмар.       Кошмар, от которого у меня холодный пот и мурашки по всему телу.       Я слышу движение сзади. Оборачиваюсь и вижу, что Питер не спит.       — Эй, что случилось? — его глаза прищурены и глядят на меня.       Поверить не могу, я сплю в одной кровати с парнем, который был так важен для меня в последнее время. С которым произошёл мой первый поцелуй.       — Обычный кошмар, ничего страшного, — я легла обратно на подушку, глядя в потолок.       Питер придвинулся ко мне, чуть застонав от тех царапин, которые он задел.       — Что за кошмар? — он открыл глаза уже полностью, а потом аккуратно убрал пряди моих волос со лба. От этого я умилилась и слегка приподняла уголки губ. — Эй, расскажи мне, — аккуратно произнёс он, слегка приподнявшись на одной руке.       Питер даже после ночного кошмара заставляет меня улыбаться. На что ещё он способен?       Я повернулась к нему головой и поглядела в его глаза.       — Ничего такого, это не важно, — я сглотнула. Потом взяла телефон и посмотрела на время. Было около пяти утра.       — Это важно, раз тебя это так напугало, — сказал Питер, продолжая сверлить меня своими карими глазами.       Я замотала головой, давая ему понять, что я не собираюсь рассказывать ему свой сон. Положив телефон на тумбу, я повернулась к нему вновь и стала разглядывать его лицо.       Милые щёчки, тонкие губы, красивые глаза, аккуратный носик и кудрявые волосы. Всё это так притягивало, что хотелось постоянно смотреть только на него.       Кажется, я уже стала забывать про свой кошмар.       — Мы можем поговорить... о нас? — осторожно произнёс Питер, серьёзно смотря на меня.       Этого вопроса всё равно было не избежать.       Я вздохнула.       — Что ты хочешь узнать? — я приподнялась, поглядев на него и обняв себя руками.       — Кто мы друг другу? — Питер тоже приподнялся, находясь на одном уровне со мной. — Мы не разговаривали с того момента, как ты меня бросила, а потом я ввалился в твоё окно весь в крови и... сейчас мы спим в одной кровати, — на его щеках отразился розовый румянец. — Что всё это значит и кто мы друг другу?       — Если бы я знала, Пит... — тихо прошептала я, отводя взгляд. — Когда ты понял, что чувствуешь ко мне что-то большее, чем дружескую любовь?       — Ты хочешь узнать, когда я понял что испытываю к тебе не дружескую любовь? — на этих словах я резко повернула к нему голову, глядя большими глазами на него.       Он испытывает ко мне любовь?       Я медленно кивнула.       — Когда я встречался с тобой на крышах Квинса, ещё в костюме, мы с тобой разговаривали обо всём. Я говорил тебе о Лиз, а ты мне о другом парне. Потом, когда я спас тебя после Декатлона, я понял, что не туда смотрел, ведь моё счастье всегда было рядом со мной, — он глядел на меня своими глазами, которые блестели. — А когда ты поняла, что я тебе нравлюсь?       Внутри всё сжалось.       Господи, неужели он это сказал?       Или это опять сон?       Мне казалось, что я забыла все слова, которые существуют в этом мире.       — Это было намного раньше. Наверное, тогда, когда умер твой дядя. Я помню, в каком ты был состоянии и... мне хотелось утешить тебя. А потом я поняла, что это не только дружеская поддержка. Собственно, вот как началась моя история.       Питер выглядел шокированным. Он сглотнул, а потом отвернулся.       — То есть, это было задолго до того, как я... Боже, прости меня. Я представляю, как тебе было обидно слушать мои вопросы насчёт Лиз. Прости меня, — он вновь извинился передо мной, а потом запутал свои пальцы в волосах.       — Питер, не вини себя. Ты не виноват ни в чём. Ну же, — я улыбнулась и положила руку ему на его голую спину. На ней не было ран, поэтому я смело провела ладонью по ней.       Он вытащил пальцы из волос и посмотрел на меня.       — Не делай больше мне так больно, — его щенячьи глаза смотрели на меня, а я замерла. — Не бросай больше меня, пожалуйста, — тихо шептал он, а я растаяла от его голоса.       Эти слова были произнесены так, что мне тут же хотелось обнять его и сказать, что всё будет в порядке.       Он был как бедный щеночек, который просил любви и ласки.       Мы сидели с ним, оба полуголые на моей кровати в пять утра, и разговаривали о наших отношениях.       — Ты так и не ответила. Кто мы друг другу? — Питер выжидающе смотрел на меня, а потом взял за руку.       Я вздохнула и не знала, что ответить ему. Затем пожала плечами.       — Зато я знаю, — Питер приблизился ко мне и снова сделал это.       Он впился своими губами в мои, не давая мне возможности протестовать. Вторая его рука ловко притянула меня к нему за талию, а я уже и не думала сопротивляться.       Я уже ни о чём не думала.       Я отвечала на его сладкий поцелуй, а потом запустила свои пальцы в его кучерявые волосы. Об этом я мечтала много месяцев, и, о боже, это свершилось.       На улице начался вновь дождь и под звук каплей дождя мы сливались друг с другом. Он обнимал меня двумя руками, страстно целуя, не давая мне и глотка воздуха.       Это не было в его репертуаре. Он всегда был неловким, стеснительным Питером Паркером, который не мог ни в чём признаться. Сейчас же я вижу уже немного повзрослевшего парня, который не боится поцеловать девушку, которая ему нравится.       Я была без макияжа, со слегка растрёпанными волосами, в серой футболке и обычных синих домашних шортах. Он был в одних старых штанах, поцарапанный во всю грудь и уставший. Мы оба недоспали из-за моего кошмара, однако нам было всё равно.       Мы были одним целым.       Он отстранился, давая нам обоим отдышаться. Наши лица были совсем близко. Я смотрела на него возбуждёнными глазами, не зная, что и сказать.       Вдох.       Выдох.       Что?       Я вдохнула больше воздуха внутрь, и застыла на одном месте. Сердце сжалось, как и всё внутри меня.       Соображать адекватно я больше не могла. Было ощущение, будто это сон. А может, это действительно так? Просто моё подсознание даёт мне то, чего я так сильно хочу.       Я сжала его руку в своей, он сделал тоже самое. Наши руки были сомкнуты, как крепкий замок, который не отцепить.       Жизнь стала вдруг намного краше. Будто всё снаружи, что окружало меня, стало лучше. Намного лучше. Мне хотелось кричать от радости, будто это то, что я мечтала почувствовать всю свою жизнь.       Внутри всё возрождалось будто вновь. Было ощущение, что даже мой взгляд изменился. Стал мягче, проще и счастливее.       Самое важное, что было у меня сейчас — парень, что сидит передо мной.       Питер сжал мою ладонь в своей сильнее, поглаживая мои пальцы, а потом поднёс наш кулачок к своим губам и поцеловал мою руку, всё это время глядя прямо мне в глаза. Кажется, он слегка побледнел.       Мои безумные глаза изучали его, пытаясь найти в нём что-то иное.       — У нас есть целые выходные. Мы можем провести их вдвоём... как тебе такая идея? — произнёс Питер, а я кивнула, не в силах произнести ещё и слова. — Да, черт возьми, да! — Питер крикнул это так громко и встал ногами на мою кровать, подпрыгнув.       Я подняла голову, глядя на Питера. Его лицо озарялась счастливыми красками, он был так счастлив, что я буквально почувствовала это. Он смутился, а потом присел обратно.       — Для начала, давай, поспим ещё немного, а то я спала около 3-4 часов, и это не очень здорово, — произнесла я, а Питер незамедлительно кивнул.

***

      Нам пришлось заглянуть к Питеру домой, так как вещи моего отца его не очень устраивали. Потому что в размерах они были намного больше, чем сам Питер.       Аккуратно пробравшись в комнату Питера, чтобы избежать вопросов тёти Мэй по поводу его внешнего вида, Питер стал доставать свою одежду. Достав один свитер и джинсы, он уже хотел начать переодеваться, как невольно вспомнил обо мне.       Конечно, я видела Питера уже в таком виде, но это была необходимость. Сейчас же, лучше быть в рамках приличия. Отвернувшись к стене, я стала разглядывать фотографии, которые висели на ней.       Предварительно спросив у Питера про его самочувствие, я со спокойной душой могла подумать о чём-нибудь другом, кроме его раненной груди.       На стене висели его старые, детские фотографии. На них присутствовали его тётя и дядя, а в самом углу я увидела ещё одну фотографию, на которой Питер совсем маленький, а рядом с ним стояли два взрослых человека, державшись его за руки. Кажется, они учили его ходить.       Это были его родители. Родители, погибшие много лет назад в авиакатастрофе. Слегка нахмурившись, я вгляделась фото. Ещё счастливые Паркеры улыбались своему маленькому сыну.       В сердце что-то защемило, и мне стало настолько жалко Питера. Не представляю, что было бы со мной, помни я едва своих родителей.       Это, должно быть, очень тяжело.       Благо, Питеру повезло, и у него были дядя и тётя, у которых не было детей. Они смогли приютить малыша Питера, отдав всю родительскую любовь именно ему.       — Что ты там так долго высматриваешь? — послышался голос Питера сзади, и я вздрогнула от неожиданности, а затем повернулась.       Он стоял довольно близко ко мне, переодетый в свою чистую повседневную одежду.       — Ничего, просто ты очень милый на этих фотографиях, — его глаза коснулись той фотографии с его родителями и он сглотнул.       Его глаза стали вмиг печальными, Питер молча прожигал взглядом эту фотографию.       У меня вновь появилось желание обнять его крепко. Что же мне теперь мешает?       Я подошла к парню и обхватила его тело своими руками, заключая в крепкие объятия. Уткнувшись носиком в его плечо, я вдохнула его запах. Голову вскружило так, что я уже готова была растаять в его руках.       Он обнял меня крепко в ответ, проведя своей ладонью по моим волосам. Он был чуть выше меня, поэтому я спокойно могла устроиться у него на плече.       — Всё в порядке? — произнесла я, поглаживая по спине Питера и пытаясь не прижиматься к нему настолько сильно, чтобы не доставлять ему лишней боли.       — Да, мы можем идти, — сказал Питер, а потом потёрся своей щекой о мою щёку, от чего я широко улыбнулась парню, сверкая своими глазами.       Как только он взял нужные вещи, мы собирались уже выходить из его комнаты. Но дверь распахнулась и перед нами оказалась тётя Мэй.       — Куда вы собрались? — сложив руки на груди, произнесла Мэй Паркер. — У меня есть отличная идея, сходить в наше любимое с Питером итальянское кафе. Как вам такая идея?       Мы с Питером переглянулись, он повернулся к Мэй и начал объясняться.       — Вообще-то, тётя Мэй, мы хотели вместе... — я выставила правую ладонь вперёд, не давая договорить ему.       — Мы с удовольствием, миссис Паркер, — я расплылась в улыбке перед этой женщиной, а она улыбнулась мне в ответ.       — Так, Питер, надень что-нибудь приличное, пожалуйста, а я тоже пока переоденусь, — Мэй Паркер тут же выбежала из комнаты, торопясь надеть что-нибудь красивое.       — Боже, зачем я на это согласился? — проговорил Питер, вздохнул, а я, пожав плечами, вышла из комнаты.

***

      День с Мэй мы провели отличный. Эта удивительная женщина рассказывала смешные истории про Питера, от которых он покрывался румянцем.       Конечно, она, не знающая ни черта про наши с Питером отношения, постоянно расспрашивала его о некой девочке по имени Лиз, по которой Питер сох последние пару месяцев.       «Да, Питер, как у тебя там с Лиз?» — поддерживая разговор, спрашивала я у Паркера, а тот вспотел от напряжения.       За этим было довольно забавно наблюдать, а потом слышать его оправдания в свою сторону.       «Она мне больше не интересна, Мэй» — оправдывался Питер перед своей тётей, а мне впервые захотелось за долгое время посмеяться над этой ситуацией.       Сейчас уже был глубокий вечер, красивый закат и прекрасные виды маленького и не самого богатого района — Квинс. Хоть это и был не совсем мой район — здесь жил Питер. Да и по крышам здесь можно было побродить спокойно.       Как только мы вернулись на ту самую крышу, где я общалась с Питером в образе Человека Паука, где я выливала ему свою душу, и где произошёл наш первый поцелуй.       Питер снял с себя куртку и накинул на мои плечи, а я усмехнулась, достав из своего рюкзака плед.       — Какая ты предусмотрительная, — мне было безумно приятно от того, что Питер сделал, однако я не хотела, чтобы он замёрз. — Я должен сказать спасибо? — он улыбнулся мне, а я ущипнула его. — Ау! — недовольно крикнул он и засмеялся вместе со мной заливистым смехом.       Заболеть ещё не хватало.       Мы укутались вдвоём в этот тёплый оранжевый плед и сидели в обнимку на краю крыши, наблюдая закат.       Краски на небе переливались с оранжевого цвета в огненный рыжий. Выглядело всё это потрясающе. Моя голова была на плече у Питера, а его руки крепко держали мои.       Такую душевную теплоту я не испытывала уже давно.       Это был настолько приятный и запоминающийся момент, что улыбка с моего лица не сходила. Я лежала на плече у Питера и чувствовала успокоение.       Я чувствовала себя живой.       Я, наконец-то, смогла чувствовать и не скрывать это.       — Почему мы так долго не могли сделать этого? — произнесла я, на что Питер усмехнулся.       — Если бы я знал, что я буду чувствовать к тебе... — произнёс Питер немного печально. — Мне жаль, что тебе приходилось от меня слышать каждый день не самые приятные вопросы.       — Ты давно должен уже забыть про это, Питер, — ответила я, а затем посмотрела ему в лицо. В карих глазах отражался заливистый закат, и выглядело это умопомрачительно. — Мы, кажется, уже обсуждали это.       — Я помню, но мне всё равно неловко, — Питер сжал мою руку сильнее, а я продолжила молча наблюдать с ним за закатом.       Мы сидели и молчали. Молчание — потрясающая штука. Иногда именно оно это то, что нужно человеку в данный момент.       Слова здесь не были нужны, совершенно не нужны. Мы были настолько предоставлены друг другу, что могли прочитать всё по глазам друг друга и понять всё то, что внутри у каждого из нас.       Это было так прекрасно.       Прохладный воздух обволакивал нас, дул несильный ветер, Квинс постепенно засыпал, но только не мы.       Мы сидели так около часа, предоставив целый Нью-Йорк друг другу. Мы дарили прекрасные моменты и воспоминания, которые надолго останутся с нами.       Возможно, навсегда.       Уж я точно не забуду этого вечера никогда.       Ведь именно сейчас, я чувствую себя так чудесно, как не чувствовала себя все эти месяцы.       Веяло свободой, я больше не должна носить маски, скрывать свои чувства, делая из себя чёрствую девушку, которой не нужно внимание и забота.       Внутри было спокойно, тепло, уютно.       Знаете, что-то типа, когда ты находишь родственную душу и можешь быть с ней. Общаться, проводить время, наслаждаясь друг другом.       Да, родственная душа — самое правильное, что пришло мне в голову.       Я, наконец-то, почувствовала себя такой настоящей. Будто та девчонка, которая сейчас сидит и обнимается с Питером Паркером на крыше одной из старых многоэтажек, не снимает улыбки с лица и готова распахнуться для всего мира — настоящая я.       Никто не знает, какая я на самом деле, кроме самых близких мне людей. И прямо сейчас я становлюсь той, кем и должна быть.       Не это ли самое важное?       — Я люблю тебя, Джесс, — тихо шепчет Питер, а я застываю на месте. Что?       Я, правда, это услышала?       Внутри меня зарождается что-то новое, что-то прекрасное. То, что делает меня в тысячу раз счастливей.       Мне вновь кажется, что всё то, что вокруг меня — сон. «Я люблю тебя, Джесс» — слова эхом отдаются в моей голове, а я, от неимоверного шока слегка приоткрыла рот.       Я не верю собственным ушам, а затем, осмелев, поднимаю глаза на Питера. Его добрые глаза смотрят на меня.       Он знатно поволновался — весь вспотел, его лицо выражало некоторое беспокойство.       Будто он боялся услышать от меня отказ. Будто прямо сейчас я встану, плюну ему в лицо и снова брошу.       Ни за что, Питер Паркер.       — Ч-что? — заикаясь, произношу я. Кажется, всё моё тело покрылось мурашками и по нему прошла мелкая дрожь. Питер это явно почувствовал.       — Я люблю тебя, Джессика Старк. И я не могу больше ходить по школе и не смотреть на тебя. Я не могу не разговаривать с тобой, не проводить с тобой время, не улыбаться тебе, не обнимать тебя. Я не могу отпустить тебя. Больше не могу. Возможно, я выгляжу совсем глупо, — его голос дрожал, как и я сама. Было ощущение, будто на крыше настолько холодно, что моё тело так реагировало. Я реально слегка тряслась, и, кажется, он тоже. — Я не могу жить без тебя, Джесс, как бы банально это не звучало. Я знаю, ты ненавидишь такое, но я больше не могу молчать, — Питер продолжал зрительный контакт со мной.       Я не верю. Нет, это происходит сейчас не со мной. Это плод моих фантазий.       — Боже, — я резко выдохнула и улыбнулась широко, а потом буквально засмеялась. На пустом месте. Это был смех сошедшей с ума девушки из-за одного единственного парня, который признался ей в любви.       Нет, правда?       Будто родившись заново, я попыталась успокоиться и принять все те искренние слова, которые произнёс Питер.       Примерно то же самое я чувствовала, когда впервые он поцеловал меня.       Ощущение нужности, ощущение настоящей... любви?       Внутри всё расцветало: хотелось летать, кричать о том, как я люблю эту жизнь. Насколько я благодарна всем тем, кто был со мной рядом.       Буквально всё сейчас стало вновь таким не важным. Кроме парня, который обнимал меня, сидя рядом со мной под одним пледом.       — Это... так волнительно... и, о Боже, ты, правда, сказал это?       Питер искренне улыбнулся мне лучезарной улыбкой, а я вдруг поняла, что не видела ничего лучше этой улыбки.       — Я люблю тебя с того момента, Питер Паркер, когда поняла, что больше не могу смотреть на то, как ты убегаешь от меня, сказав единственное «привет». Я... просто не признавала этого. Я пряталась, надевала маску, прикрываясь сарказмом. Делала всё, чтобы отрицать свои чувства и засунуть их куда подальше. Но я так больше не могу. Я любила тебя всегда, как друга, но несколько месяцев назад, всё изменилось. Когда я видела убитого от горя тебя, мне хотелось перевернуть весь мир и сделать так, чтобы ты счастливо улыбался. Я любила тебя всегда и теперь люблю ещё больше, но уже по-другому.       Кажется, Питер сейчас вместе со мной упадёт в обморок.       — Мы действительно сказали это? — произнёс Питер, побледнев и смотря на меня неотрывно шокированными глазами. Его голос слегка дрожал, как и мой.       — Кажется, да, — ответила я, пожав плечами и нервно улыбнувшись. Питер сделал то же самое.       Это были очень волнительные моменты. Но они стали для меня самыми дорогими.       По моей щеке скатилась слеза, я усмехнулась, буквально задыхаясь от собственных эмоций и не зная, что и сказать ещё.       Питер осторожно касается своими пальцами моей щеки, вытирая слезу, катящуюся по моему лицу.       Мне буквально не хватает воздуха.       — Эй, т-ш-ш, — произносит Питер, покачавшись слегка со мной. — Всё в порядке, почему ты плачешь? Ты должна улыбаться ярче всех.       Я не знаю, почему я начала плакать.       Эмоции переполняют меня, и я буквально таю в его руках. Снова и снова, погружаясь в тот новый мир, о котором так долго мечтала.       Слегка приподнявшись, я касаюсь губами губ Питера, оставляя лёгкий поцелуй.       Это было впервые, когда поцеловала его именно я, а не он меня.       Это было так прекрасно, что мне хотелось плакать ещё сильнее. Слёзы всё ещё текли по моему лицу.       Внутри всё сжималось при каждом поцелуе, и казалось, что я уже давно в Раю.       Но тогда почему я плачу?