Дом Пепла

      Иногда мир теряет свои краски настолько быстро и так резко, что тебе кажется, что ты ослеп…       Молочная змея обвивала левое запястье, совершенно спокойная ко всему. Порой Ции даже казалось, что с ее питомицей что-то не так, но Тео на правах знатока — он только закончил свое обучение в университете штата — и дарителя беззлобно ворчал, что подруга расхолаживает рептилию. В такие моменты Ехидна пристально смотрела на Теодора, полностью оправдывая свое имя.       — Отец собирается пополнить коллекцию змей, поэтому думает продать одного из питонов. Не хочешь забрать?       Из под полустертого уголька появился за несколько штрихов еще один круглый змеиный глаз. Летти выглянула из-за мольберта и убрала с лица налипшие волосы. От испачканных пальцев на щеках и лбу остались грязные полосы.       Питон, которого собирались кому-нибудь вручить, лениво следил за ней из своего террариума. Нравился змей Ции не меньше остальных, но держать его дома она бы не рискнула.       — Тётя Мэри и так верещит по утрам, когда выходит в сад и встречает Ехидну. Так что, не думаю, что это хорошая идея, Тео. Хотя, если у меня появится возможность, я помогу тебе этого красавца пристроить.       Летти снова скрылась за мольбертом и стала шуршать по листу. Возможности на самом деле у нее не было: очень много времени отнимали занятия для повышения собственного уровня, не меньше — все больше нарастающая тревога. Ция чувствовала, что что-то скоро произойдет, и что произойдет что-то отвратительно пугающее, но отмахивалась от собственных ощущений, списывая на последствия длительной летней инсомнии, на то, что из нее плохой провидец…       Все случилось слишком быстро. Мир утратил краски лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Летиция почувствовала себя до ужаса опустошенной, чтобы красно-ониксовая змея на руке превратилась на запястье в холодный и скользкий темный браслет, а после зашипела мрачно и переползла выше, на локоть, а затем и вовсе на плечо, чтобы комната, забитая стеклянными коробками террариумов и только двумя наблюдателями, показалась заполненной до отказа, душной.       Ция опустилась на перевернутый ящик и вздохнула, положила медленно на краешек мольберта остаток уголька и потерла лоб, смазывая несуществующий пот.       Вот и все. А ведь так хотелось верить, что этого не произойдет или произойдет, но много позже.       Тео опасливо покосился, спросил, в порядке ли она. Летти даже выдавила что-то утвердительное, что-то про поджимающее время и необходимость идти домой. Поднялась, чтобы сполоснуть руки под струей противно-теплой воды, и вышла.       Вот и все…

***

      Ция ненавидит церемонии и долгие прощания. Как ненавидит длинные, ниже колена, прямые юбки, строгие блузки и собранные волосы. Еще больше ненавидит строгие длинные платья. Наверное, будь дед жив, долго бы смеялся над ней, если бы увидел, во что она превратилась. Он был одним из немногих, кого Летиция действительно слушалась. И был единственным, кто помог ей самой решить, как и когда одеваться, кто однажды с хитрой усмешкой вручил книгу, от одного названия которой у благочестивой тетки Мэри случился бы инфаркт* и которую Ция с радостью забрала из комнаты деда, если бы посмела туда зайти.       Сегодня она впервые не стала перечить тетушке в ее желании увидеть Цию в приличном платье, в приличной обуви, а не «опять этих твоих вульгарно уродливых сапожищах», и с плотного плетения косой.       «Дедушке бы не понравилось, — думает Летиция, молчаливо опускаясь на заднее сидение автомобиля, - он не любит такое лицемерие, такой фарс. Дедушка будет недоволен…»