Мы — существа, что губим свет, ища его из века в век. Мы — существа, что любим тех, кого на самом деле нет.
Послышался звонкий смех. Темноволосая красавица, в очередной раз совершившая какую-то еще неизвестную учителям и директору школы проделку, стояла на школьной лестнице, заливаясь смехом. Облокотившись о перила, она поглядывала наверх, будто кого-то ожидая. И, словно услышав её немой призыв, сверху тут же сбежала белокурая девушка, также смеясь от очередной их общей выходки. За ней моментально последовали двое ребят, выбегая из школьного коридора так, будто за ними кто-то гнался, прижимая ладони ко рту и сдерживая собирающийся вырваться наружу хохот. Они так же, как и девушки, были одеты в строгую школьную форму, однако измененную ими под свой вкус. Белые рубашки парней, казалось, были небрежно заправлены в черные классические брюки. У одной девушки блузка была застегнута полностью, что придавало ей строгий вид. Когда как у брюнетки, чьи глаза сейчас блестят азартом, верхние пуговицы на блузке были расстегнуты намного больше того, что было позволительно в их строгой старомодной школе, в которую всех четверых отдали родители, естественно, даже не поинтересовавшись, хотят ли те учиться именно там. Но они и не собирались сдаваться, постоянно устраивая беспорядки в школе. Их многие подозревали, а некоторые были убеждены, что во всех неприятностях виновата именно эта четверка, но никто не мог этого доказать. В этот раз они опять прогуливали какой-то урок, чтобы учинить новые беспорядки в школе и в очередной раз доказать родителям, как те были не правы, отдав их сюда. В школе о них знали все: кто-то ими восхищался, кто-то ненавидел, кто-то завидовал, но никто не мог высказать им все это в глаза. В каждой школе есть свои мародеры, и они как раз были такими. С ними многие хотели дружить, воображая, как вольются в их круг, будут общаться, совершать различные пакости назло учителям и завучам, а потом, убегая подальше с мест преступления, сотрясаться в безудержном смехе от содеянного. Однако те не принимали никого в свой небольшой дружеский круг. Их было ровно столько, сколько и нужно. Все они дружили между собой с самого детства — с тех пор, как их отдали в этот Ад на земле. Один из парней, словно наперегонки, побежал вперед, вызывая остальных на состязание, уверенный в собственной победе. За ним моментально последовала брюнетка, которая тут же зажглась, принимая вызов. Но Дэниел был не так прост. Резко остановившись на ступеньках, парень через секунду почувствовал, как в его спину врезалась черноволосая подруга, не успевшая ничего понять. Девушка, сначала растерявшись, не осознала, как её обхватили теплые мужские руки, усаживая на спину и держа за ноги, а потом недовольно стала колотить его своими маленькими кулачками. От подобной выходки парень лишь рассмеялся. Неужели она думает, что это его как-то остановит? Смех его был приятным и беззаботным. — Немедленно отпусти меня, Дэниел, — приказным тоном процедила она. — Если попросишь, может, и отпущу, — елейным голоском отозвался парень. — Еще чего, — девушка на его спине скрестила руки в знаке протеста, что только подтолкнуло того слегка подбросить подругу, в результате чего она схватилась за его плечи, впиваясь ногтями, чтобы не упасть на пол. — Ты же знаешь, что Реджина никогда не просит, — улыбнулась Дэниелу подошедшая Эмма. — Не на ту напал, — приобняв свою девушку, согласился Киллиан. — Она же как дикая кошка: ты должен её сначала приручить, чтобы она тебя уважала. — Хм, а мне казалось, что эту кошечку я давно приручил, — с усмешкой глядя на Реджину, произнес Дэниел. — То, что ты встречаешься со мной, ещё ничего не значит, — притворно обиженно отозвалась та. — Какие речи! Я, вообще-то, жениться на тебе хочу, глупышка! — с выражением поистине детской досады ответил Дэниел. — Ещё увидим. — Конечно, увидишь, — негромко произнес он серьезным и нежным голосом — так, чтобы услышала только она. Эти слова благотворно подействовали на Реджину, и она не смогла сдержать улыбки. Её друзья тоже повеселели. Им было хорошо вместе: вот так проводить время, постоянно пакостничая и убегая с места преступления при появлении первых шагов взрослых. Их объединяло нечто большее, чем просто дружба: они нуждались друг в друге и каждый всегда был готов помочь другому. Им казалось немыслимым то, что это когда-нибудь могло закончиться. Когда прозвенел звонок, вся четверка уже стояла около своих шкафчиков, прилежно меняя учебники на следующий предмет. По коридору пробежал высокий светловолосый мальчик, который здесь был вроде герольда, приносившего различные вести. Он начал кричать на весь коридор об очередной выходке уже всем известных учеников. — Хм, на этот раз они быстро, — ухмыльнулась Реджина. — Ещё бы, — отозвался Киллиан. — Ты бы, наверное, тоже быстро поняла, что кто-то взорвал туалет, особенно когда там стоял такой грохот! — Не поспоришь — протянула девушка, радуясь общей выходке. — Смотрите, Картер идёт, — предупредила всех Эмма, смотрящая куда-то вдаль. Через несколько минут все услышали цокот неизменных каблуков мисс Картер, которая прославилась в этой школе как стерва, любящая идеальный порядок. Естественно, её планы нарушали ученики, что постоянно вредили школьной собственности. — Добрый день, Миллс, Свон, Джонс, Колтер, — завуч натянуто улыбнулась, отчего захотелось скривить губы, как от ощущения кислого, жгучего лимона во рту. Она давно выучила их фамилии, зная, кто на самом деле стоит за всеми проделками в школе. — Никак собираетесь на урок? — в голосе её слышалась насмешка. — Конечно, мисс Картер, — ответила ей Реджина, невинно хлопая ресничками. — А где же вы все четверо были на прошлом уроке? — начала допрашивать их она. — Мне внезапно стало плохо, и я отправилась к медсестре, — первая отозвалась Эмма. — А я её проводил, — сомкнул губы и кивнул в качестве подтверждения Киллиан. — До кабинета медсестры? — женщина уставилась на него со скептическим взглядом. — А потом что ты делал целый урок? — Как это, что? Сидел с Эммой, пока ей не стало лучше, конечно же. Не мог же я оставить друга в таком состоянии! — врать у Джонса получалось безупречно, несмотря на глупые отмазки. — Ладно, ну, а вы? — она перевела взгляд на Реджину и Дэниела. — Мы с Дэниелом ездили к мистеру Голду. Он пригласил нас на чай, — четко произнесла Реджина, будто не придумала это только что. — Вы издеваетесь? — мисс Картер начинала сердиться. Обычная холодность по отношению ко всем вдруг сменилась гневом. — Нельзя было обсудить после уроков? — Может, вы позвоните моей матери и всё обсудите? — точеная бровь девушки поднялась вверх, выдавая её недовольство. — Несомненно, — более спокойно ответила завуч и покинула их общество. Когда женщина ушла настолько, чтобы никто не мог их услышать, Киллиан спросил: — Ты не думаешь, что она действительно может позвонить Коре? — Пусть попробует, — Реджина испепеляющим взглядом уставилась туда, где должна была бы стоять мисс Картер. — И я от школы камня на камне не оставлю. На минуту все веселье и беззаботность куда-то исчезли. Каждый из них знал мать Реджины, и все были согласны в одном: Кора — бессердечная мать, ищущая выгоды в финансовом плане, не задумываясь о том, чего на самом деле хочет её дочь. — А мы тебе поможем, — улыбнулась ей Эмма, чем заставила подругу улыбнуться в ответ. — Спасибо, — тихо проговорила она, но все же они услышали. Каждый понимал, что благодарит она не за помощь в разрушении школы, а за нечто более важное.***
— Реджина, дорогая, ты не забыла, что сегодня мы идем на ужин к Голдам? — из-за приоткрытой двери послышался голос матери. Реджина лишь подняла голову, чтобы встретиться с её внимательным взглядом. — Да, мама, — вздохнула девушка, мгновенно раздражаясь, — ты же не даешь об этом забыть. — Ну, прости мне мою заботу о твоем будущем! — с иронией проговорила женщина. — Я хочу лишь, чтобы ты была счастлива. — Так позволь выйти замуж за Дэниела! — Реджина с надеждой тут же придвинулась ближе на кровати, где она сидела все это время, собрав под себя ноги. Кора присела на кровать рядом. — За этого оборванца?! — маска напускной вежливости снова спала с её лица, оголяя истинную сущность. — Даже не думай о нем! Вам не суждено быть вместе. Он — бедняк, всю жизнь искавший деньги на кусок хлеба, а ты — леди из высшего общества! — Мама, ну как ты не понимаешь? — отчаявшись, произнесла она. — Я люблю Дэниела. Люблю его, слышишь? И мне все равно, что он не богат. Для меня счастье только с ним, даже если я всю жизнь проживу в бедности и лишениях! — Ты не знаешь, о чем говоришь, — недовольно покачала головой Кора. — Потом ты только скажешь мне «спасибо» за то, что я уберегла тебя от этой ошибки. Любовь — это оружие, которым могут воспользоваться твои враги, а потому любовь — это слабость. Она непозволительная роскошь для таких, как мы. — Но… — пытавшаяся что-то сказать Реджина была грубо прервана собственной матерью. — Будет именно так, как сказала я, — жестко прочеканила она. — Не смей мне перечить. Я твоя мать и знаю, что для тебя лучше, — встав с кровати дочери, Кора обернулась возле порога, добавив спокойно, улыбнувшись, будто ничего и не было: — Без четверти семь за нами заедут. Будь готова, — а потом скрылась в коридоре роскошного дома. От несправедливости и досады Реджина кинула попавшуюся под руку подушку прямо в раскрытую дверь, где только что стояла её мать. Однако подушка пролетела мимо, никого не задев, ведь виновница уже давно ушла. Горячие слезы обжигали нежные щеки юной семнадцатилетней девушки. Она очень любила Дэниела и не могла представить свою жизнь без него. Уткнувшись в оставшуюся на кровати подушку, брюнетка не сдерживала слез. Почему бы не позволить себе такую вольность, когда уже сегодня ты будешь обещана нелюбимому, который также не любит тебя? Реджина чувствовала себя в золотой клетке. Да, действительно, со стороны кажется, будто эта особа, воспитанная в обеспеченной аристократической семье, счастлива, ведь у нее есть все, что она пожелает. Однако это лишь со стороны… Кто мог знать, что на самом деле она глубоко несчастна? Несчастна не из-за запрета родителей на покупку дико дорогого автомобиля или совершенно ненужного платья, а из-за невозможности быть с любимым, жить с ним и выйти за него замуж. Несчастна из-за холодности матери, никогда не проявлявшей должных материнских чувств. Все её действия были лишь для того, чтобы выгодно выдать дочь замуж. Единственным утешением для нее был отец. Он всегда оберегал её от матери, понимая, что поплатится за это. Он обнимал, когда слова были бессильны, поддерживал, несмотря ни на что, смешил, когда казалось, что все хорошее навсегда исчезло из этого мира. Он был отцом, всегда приходившим на помощь и делившимся теплотой, когда в душе стояли лютые, нескончаемые морозы. Реджина могла положиться на него и понимала, что для нее он самый родной человек на Земле. Уже около семи вечера Реджина, одетая в нежное голубое платье, стояла перед зеркалом, нанося на пухлые губы слегка различимую розовую помаду. Когда девушка закончила с процедурой, то осмотрела себя. Перед ней стояла красивая девушка с глубокими карими глазами цвета крепко заваренного кофе. Казалось, что отражение сейчас же помашет ручкой и мило улыбнется, настолько образ был невинным, трогательным и смиренным. На деле же внутри Реджины бушевал ураган эмоций. Несмотря на свое желание, она переборола страх и дикое нежелание идти, села в белоснежную машину, сразу же тронувшуюся с места, когда последний пассажир занял свое место. Она направлялась в лицемерный мир, где все кругом льстят, не переставая нахваливать друг друга, а за глаза равнодушно вонзают нож в спину. Скривив губы от понимания, куда она едет, Реджина выглянула в окно. Небоскребы мелькали из-за высокой скорости, оставляя после себя вереницу желтых, красных, оранжевых огней, слившихся воедино. Мимо проезжали машины, хозяева которых спешат успеть домой на семейный ужин или просто побыть в обществе телевизора после долгого выматывающего дня. Её взгляд поднялся выше, где уже царствовала печальная и одинокая луна, невероятно полная сегодня. Отчего-то Реджина подумала, что множество влюбленных прогуливаются сейчас под этой самой луной, шепча на ухо своим любимым нежные слова. Эта мысль больно кольнула сердце. Как же ей хотелось бы вот так, не думая о бессердечной матери, просто побыть с Дэниелом. На какие-то несколько минут девушка позавидовала счастью тех влюбленных пар. Однако вовремя пришла в себя, когда двери автомобиля внезапно открылись, объявляя тем самым о том, что они прибыли.***
За столом медленно лилась беседа. Взрослые, поглощенные столь увлекательным рассказом, и вовсе позабыли о виновниках торжества, которые скучающим взглядом окидывали столовую. — А вы слышали о семействе Колтер, мистер Голд? — непонятно для чего поинтересовалась Кора у мужчины средних лет со слегка отпущенными темными волосами. — Кора, — укоризненно произнес Генри. А женщина лишь взмахнула рукой, будто говоря: «Это такой пустяк! Успокойся, Генри». — Да, конечно, — разрезая мясо и кладя его в свой рот, ответил мистер Голд. Нил так же, как и Реджина, обеспокоенно взглянул на родителей будущей жены, что затронули больную тему. Назревало что-то очень мощное и взрывоопасное. — До сих пор не понимаю, как вы могли допустить этого Дэниела в такую элитную школу, в которой учатся и ваш сын, и моя дочь, — возмущалась женщина, тактично опустив нотки раздражения в голосе. — Этот парень показал блестящий результат на вступительных экзаменах! — оправдывался Голд. — Почему бы не предоставить грант для обучения такого способного юноши, когда даже за деньги многие ученики не заслуживают учиться в этой же школе? — Но как же имидж? — цеплялась за последнюю соломинку Кора. — Имидж имиджу рознь. После взятия этого молодого человека в нашу школу у людей сложилось мнение, что это действительно школа, в которой учат. Ведь он единственный, кому удалось заслужить место за партой своими знаниями, а не деньгами, принадлежащими его родителям. — И вы в это верите? — хмыкнула женщина, не ожидавшая подобного ответа от столь ищущего выгоды для себя Голда. — Я это знаю, — спокойно улыбнулся он, понимая, как же сейчас раздражает женщину этой самой улыбкой. Вообще, мистер Голд отчасти покривил душой. Действительно, Дэниел показал великолепный результат на экзаменах, однако тот совершенно не собирался брать его в свою школу, объясняя себе, что это учреждение только для аристократов, имеющих деньги на все, что им захочется. Но однажды к нему пришла взволнованная Реджина, которая буквально умоляла его взять парня в школу. И он не смог отказать. Девушка всегда полагала, что мистер Голд относится к ней чересчур тепло и добродушно, как к дочери, которой у него нет. В детстве он всегда помогал маленькой Реджине с её детскими затеями, воплощая мечты ребенка. Даже его собственный сын, Нил, понимал это, удивляясь такой отеческой любви, проявленной к чужому ребенку, которой сам был лишен. Мистер Голд воспитывал своего сына в строгости, никогда не баловал его и не давал свободы действий, когда как Реджине позволял многое. За это Нил невзлюбил наглую девчонку, наивно полагая, что все бы изменилось, если бы её вовсе не было. Любимая жена Голда умерла при родах мальчика, и мужчина впредь не испытывал теплых чувств к сыну. Когда ужин закончился, мистер Голд повел всех в погреб, показать свою новую коллекцию вина, которую собрал в очередной кругосветной поездке. Мужчина любил рассказывать о каждом вине, будто о человеке, описывая в мельчайших подробностях живописные места, где рос виноград и делалось вино, и истории, связанные с ним. Реджина, вечер которой был испорчен, решила уйти из шумного, надоевшего ей общества туда, где бы она смогла побыть одна. Скрывшись наконец от своей властной матери, девушка не успела даже облегченно вздохнуть, как услышала цокот каблуков позади себя. Ей не нужно было гадать, кто стоял за её спиной, она прекрасно поняла, что там была её вездесущая мать. — Реджина, почему ты ушла? Это невежливо, — в первую очередь она заботилась о своей репутации. Разве могла она задуматься о несчастии дочери, когда полно других не менее важных мыслей? — Я хочу подышать свежим воздухом, — не смотря ей в глаза, проговорила девушка. — Хочешь, я скажу мистеру Голду, и мы пойдем в сад? — её губы искривились в неискренней улыбке. — Нет, я хочу побыть одна, — в голосе Реджины уже сквозило раздражение. — Побыть одна? Что за глупости! — не понимала оправданий мать. — Мам, как ты не понимаешь, что я не хочу выходить замуж за Нила? — в этот момент она взглянула в холодные глаза Коры. — И почему же? — в голосе слышались металлические нотки. — Не из-за этого ли Дэниела, про которого ты столько говоришь? — Да, но и не совсем, — уклончиво промолвила та. — Я люблю Дэниела, но даже если бы я его не любила, то все равно бы не вышла за того, кого не люблю. Это неправильно. — Как же мне надоело твое упрямство! — женщина быстро повышала тон. Все это её раздражало. — Раз не хочешь по-хорошему, будет по-плохому: если я еще раз узнаю или увижу, что ты встречаешься с этим бедняком, то я уничтожу его. И поверь, больше ты его уже никогда не увидишь. Глаза Реджины распахнулись от услышанного. Она, конечно, знала, что Кора не имеет сердца, но чтобы шантажировать дочь, угрожая её любви, — это был предел. Разве может мать препятствовать счастью своих детей? Убивать их любовь, запрещать любить? Она не понимала, чем заслужила такую немилость, ведь всегда была послушной дочерью, следовавшей советам матери. Когда женщина скрылась, следуя в погреб за остальными, Реджина почувствовала, что больше не может это выносить. Она не может терпеть властную, авторитарную мать, которая никогда не интересовалась, чего же хочет именно её дочь. Ей надоело играть роль безвольной куклы. Она хочет, наконец, жить спокойно, свободно вдыхая воздух грудью, зная, что сама решает свою судьбу. Выбор был сделан, мысль пришла неожиданно. И как она раньше до этого не додумалась? Сбежать — вот единственный выход в сложившейся ситуации. Покопавшись в своей сумочке, она быстро нашла телефон и уже набирала номер любимого. — Дэниел, можешь, пожалуйста, забрать меня? Я у Голдов. Через минут пятнадцать перед девушкой остановился не новый пикап, из-за двери которого показалось знакомое лицо. — Реджина, что-то случилось? — по лицу парня было понятно, что он волновался за нее. — Я приехал так быстро, как смог. — Спасибо, — она улыбнулась ему уголками губ. — Давай уедем отсюда? Тишину, установившуюся между ними, разрезал лишь шум мотора автомобиля. За окнами мелькали множество машин, деревьев, домов, но Реджина не видела их перед глазами. Её мысли были заняты совсем другим. — Реджина, — осторожно начал Дэниел, — ты так и не ответила. Все хорошо? — Теперь да, — она подарила ему нежную солнечную улыбку, мягко заглядывая в голубые глаза мужчины. — Что тебя так расстроило? — продолжал он. — Моя мать, — со вздохом произнесла девушка. — Она сказала, что уничтожит тебя, если узнает, что мы встречаемся. — Уже как-то поздновато, не находишь? — Колтер лукаво улыбнулся. — Она не понимает, что я люблю тебя, — печально ведала она, вспоминая каждое слово, сказанное матерью и причинившее ей столько боли. — Мне кажется, что она меня не любит. Разве она может любить? — Не говори глупостей, — подбадривающим тоном начал Дэниел, — ты же знаешь, что она любит тебя, просто по-своему. — Да, конечно, — со слышимой иронией произнесла девушка. — Она не любит тебя только из-за того, что у твоей семьи маленький доход! — Но, Реджина, ты же знаешь, что она сама выросла в бедности и не хочет, чтобы ты узнала, что это такое, — он говорил спокойно, умиротворяюще, и его голос призывал к пониманию. — Вот только она не учла, что я влюблюсь в тебя, — нежно пропела Реджина. — Дорогая, — немного неуверенно начал он, — я хочу предложить тебе стать моей… — мужчина не успел договорить, как моментально они почувствовали толчок, вырывающий их из собственных кресел, дышать стало трудно, и последнее, что видела перед собой Реджина, прежде чем провалиться в небытие, был разбитый автомобиль, объятый ярким страшным огнем.