***
В гнетущей тишине Маринетт брела за странным человеком в маске. Ее преследовало какое-то чувство дежавю. Каждый раз она следовала вслепую указаниям невидимого психопата, наступая на одни и те же грабли. Раз за разом она понимала, что ничего не может сделать с той ситуацией, в которой оказалась, потому что была всего лишь обыкновенным бессильным подростком без каких-либо выдающихся способностей. Сколько она ни думала, никак не могла понять в толк, чем же она отличилась. И зачем ее заставляли раз за разом возвращаться в болезненные для неё воспоминания, заставляли копаться в них, как в куче зловонного мусора, не давая сделать и вдоха спасительного кислорода. — Вы ведёте меня к Адриану, — сказала она спокойным голосом, пронизывая тишину, словно шар иглой. Она не спрашивала — утверждала. Теперь, после всех данных ей подсказок, это было ясно, как солнечный день. — Кем был тот человек? Ей не ответили. Полицейский остался далеко позади, истекая кровью. Маринетт не знала, остался ли он в живых. Очередная разменная монета, кукла, которую использовал Бражник, а потом устранил — тоже руками куклы, но уже другой. Слишком много знающая кукла становится неугодной в тот момент, когда информация достигла своего адресата. Маринетт вздохнула. Сжала кулаки. Осмотрелась по сторонам. Она делала все, чтобы те чуждые ей, неправильные мысли не отравили ее разум.А ты знала, что жертв неумолимо тянет к их насильникам?
Либо к сыновьям насильников, как вариант. А если точнее: к сыновьям насильников, которые прикрывают своих родителей, укрывая в глубине души страшную тайну. Маринетт не знала, какие цели преследовал Бражник, напомнив ей о произошедшем. Вопреки здравому смыслу, в ней не поселилось ни ненависти, ни отвращения к Адриану. Он был всего лишь маленьким мальчиком, оставшимся без матери. Его можно было даже пожалеть, потому что Маринетт сбежала, а он — нет. Когда она оторвала взгляд от тропинки под ногами, то обнаружила, что ее сопровождающий исчез и она идёт одна. По инерции, в том же направлении. С неба стал накрапывать мелкий дождь, разрушая белую перину на земле, превращая её в мерзкую грязную жижу. И тогда она увидела его. Непривычно сгорбленная фигура, руки в карманах пальто шоколадного цвета, глаза опущены вниз... он не смотрел на неё, возможно, просто не видел, и двигался как-то странно, чуть пошатываясь. Маринетт хотела бы кинуться к нему наперерез, но почему-то стояла на своём месте, как вкопанная, преисполненная нерешимости. Ждала чего-то — скорее всего, очень неприятного, судя по тому, как сжалось её сердце. Лицо Адриана скрывала тень. Из-за неё кожа казалась какой-то болезненно сероватой, словно у живого мертвеца. Он так же был один и потерянно бродил между деревьями, словно оттягивая что-то, выигрывая время. Маринетт прикрыла глаза, ожидая, пока Адриан её заметит. Он явно должен был найти её. И так же очевидно не хотел этого. Бражник хотел, чтобы Маринетт возненавидела Адриана, отчего-то полагая, что их так называемый «союз» мог быть опасен. Для кого? Очевидно, что не для Маринетт и, скорее всего, не для Адриана. Для Бражника самого — его сын очень некстати вмешался в это дело, а увлеченность девушки Котом Нуаром, которую месье Агрест планировал использовать в своих целях, обернулась против всех замыслов.Ему понадобилось практически семь лет, чтобы подобраться ко мне снова.
Срок был долгим и бестолковым. Почему именно сейчас? Почему не раньше, почему не позже? Маринетт не пряталась и не скрывалась, жила себе вполне обычной жизнью, и даже не хотела вспоминать о личности своего насильника — очень беспечно с её стороны. Её забывчивость будто бы раздражала Бражника. Иного объяснения тому, зачем он дал такую явную подсказку, надеясь обесчестить в глазах своей жертвы своего сына, Маринетт придумать не могла. Как не могла и сообразить, что делать дальше — в этот самый момент, когда эта окутывающая зелень глаз, выглядевшая инородно в зимнем сквере, была направлена в её сторону. Помимо своей воли, Маринетт покрепче сжала пистолет в руках. Конечно же, за весь свой недолгий путь она даже не подумала поставить его предохранитель. Эта мысль не давала ей покоя. Ладони вспотели от волнения, но холодным потом — было так холодно, так холодно, что её била мелкая дрожь. У Адриана тоже был пистолет. Странно, но, несмотря на видимую беспомощность и жалкий вид, рука Адриана не дрожала, когда он направил дуло на Маринетт. Девушка отшатнулась. Не знала, как поступить, она сделала первое, что пришло в её голову: также направила свой пистолет на Адриана и прицелилась. Других способов защитить себя не было. Парень только усмехнулся — но всего на мгновение. Спустя долю секунды, его губы упрямо сжались, а глаза прищурились. Человеку, который не знал Адриана, могло показаться, что он зол. Но Маринетт прекрасно знала, что его злость была другой: от неё мог замерзнуть океан. Сейчас же она ощущала лишь мелкий, колючий морозец, от которого веяло неуверенностью и растерянностью. Щелкнул предохранитель — на оружии парня. Маринетт осознала, что времени совсем не осталось. Была всего одна попытка, и если она ошибётся, исправляться уже будет просто некому. С дыркой в голове вообще мало что волнует. — Адриан, что происходит? — голос звучат хрипло. Будто бы она кричала последние два часа и сорвала голос. Ствол пистолета скользил в дрожащих руках, а палец норовил соскользнуть с курка. — Что... что они тебе наговорили? Маринетт знала, во что хотели заставить поверить её. Значит, Адриану пытались внушить что-то такое. Склизкое, пахнувшее прогнившей правдой, такой, которую не хотелось принимать в том виде, в котором её преподносили. Но Маринетт... как бы сказать? Правда мертвым грузом легла на её сердце, но не пошатнуло уверенности. Совсем недавно её бы повергло все это в ужас, но сейчас... Боже, она просто хотела, чтобы все закончилось. И она бы обняла Адриана крепко-крепко, успокоила, решила бы, что делать с его полоумным отцом — уберегла бы от всего мира. Но Адриан все ещё целился в неё из пистолета. — Ты, — выплюнул он, и в одном этом местоимении было слишком много всего. Словно все эмоции его покинули с один этим словом. Понизив свой голос практически до шепота, так, что Маринетт едва его расслышала, он продолжил: — Ты убила мою мать. Маринетт отшатнулась, опуская пистолет. Запусти Адриан в неё сейчас пулю, либо все сразу — она бы не заметила. Он словно уже выстрелил. Правда, промахнулся, и попал не в сердце и не в голову — а, скорее, в горло. Иначе девушка не могла объяснить, почему стало так тяжело вдруг дышать. Что за бред? Маринетт никогда не видела мать Адриана — по крайней мере, вживую. Не могла припомнить её лица — могла лишь предположить, что Адриан очень на неё похож, и, лишь потому, что он совершенно не был похож на отца. Что они тебе такого сказали, что ты им поверил? Секунды текли медленно, размазываясь во времени, словно глина. Возможно, они и вовсе остановились — так, наверно, бывает перед смертью, чтобы дать умирающему поразмыслить над своей жизнью, припомнить все плохие и хорошие моменты, попрощаться... Ей, Маринетт, сказали правду. А Адриану? Тоже? — Я... я не понимаю! — возразила она. — Адриан, что бы тебе не сказали... это... все ерунда! Честно, ерунда! Адриан опустил взгляд. — Ерунда? Это всё — ерунда для тебя, Маринетт? Это был явно вопрос с подвохом, который Маринетт не могла разгадать. Что-то, что именно она, а не Адриан, поняла неправильно. И это пугало, потому что следующее действие Агреста она не могла предугадать, даже если бы постаралась. — То, что мой отец пытал тебя — это ерунда? Ты хочешь сказать, что совершенно не помнила из того, что происходило там? В той подвальной пыльной комнатке, я... я до сих пор помню, как отвратно там пахло. Как я мог позволить себе забыть об этом? Он тараторил это лихорадочно, в одно дыхание, будто бы боялся, что не успеет договорить. Либо, что его смелость может просто закончиться. — Я слышал все эти крики, и не делал ничего. Думал, что это нормально. Он внушал мне это, как и моей матери. Потом что-то вышло из-под его контроля, и... кажется, он сказал, будто одна зверушка сбежала, и оказалась столь опасной, что мама... мамы больше нет. Это была ты, Маринетт. Но ты боролась за своё выживание, а мы... заслужили это. Адриан поднёс пистолет к своему виску.***
— Сколько у нас времени? Лука не ответил на вопрос своего подопечного. О том, что он его услышал, свидетельствовал только искоса брошенный взгляд. Куффен что-то быстро-быстро печатал на ноутбуке, отдавая указания ничего не подозревающим фрилансерам. Кому-то из них все же придётся убрать из сквера хладный труп актера-полицейского. Луке было жаль этого мужчину, в конце концов, речь для «мсье Нессона» писал он собственноручно, но человек в клоунской маске получал поручения прямо из уст Габриэля. Времени, честно говоря, оставалось ничтожно мало: скорее всего, раз наёмник Бражника поступил именно так, он что-то заподозрил. Лука не хотел беспокоить Натаниэля, но действовать нужно было быстро. — Ты сделал все, как я просил? Куртцберг кивнул. Помимо всего прочего, Нат устроил громогласные разборки с Хлоей и ушёл, хлопнув дверью. Буржуа взамен обещала, что «мало ему не покажется». Нат знал эту печальную истину и без угроз блондинки. — Хлоя будет держаться до конца... она будто с цепи сорвалась, — нехотя признался красноволосый, безуспешно пытаясь скрыть в голосе нотки разочарования. — Что? Не струсит? — по-своему интерпретировал слова Натаниэля Лука. — Даже перед полицией? — Даже перед полицией, — хмуро подтвердил Натаниэль. Лука на секунду перестал печатать. — А вот это плохо, — сообщил он с такой серьезностью, что Натаниэлю стало не по себе. За недолгое, но весьма тесное общение с главной стервой класса, Натаниэль успел изучить её достаточно хорошо, чтобы с уверенностью сказать, что та едва ли отступит от своего. Но в свете последних событий Куртцберг был уверен, что над чем бы ни мучалась Буржуа на пару с Бражником, это не помешает их плану. Лука не разделял его мнения. — Бражник может воспользоваться ей. Точнее, нет, не так. Её отцом, — ему захотелось закурить. Лука был не готов выступать против мэра Парижа. — Ты хочешь сказать, что... он пойдёт на это? Серьезно? Лука зло усмехнулся и снова не ответил. Он вообще не любил произносить вслух плохие новости. Снова повисла тишина, нарушаемая лишь стуком клавиш; Натаниэль задумчиво рассматривал маленькую кухоньку, где с трудом могли разойтись два человека. Его не удивляло то, что противный учитель по математике оказался пособником Бражника. Намного удивительнее было осознавать, что, несмотря на всю свою вредность и колючесть, Лука Куффен был неплохим парнем, делившем небольшую квартиру с матерью и младшей сестрой. Как-то это было слишком обыденно, не по-злодейски. Ната немного волновала судьба Хлои. Плата за желания была с ними несоизмерима, но Буржуа двигала одержимость, а ещё твёрдое намерение делать все наперекор Натаниэлю. Если бы Нат был бесконечно предан Бражнику, Хлоя, наверно, предала бы его. Но получилось как получилось. Нат тешил себя мыслью, что его „partner in crime" едва ли была беззащитной девицей, которой требовалась чья бы то ни было помощь. — Что мне теперь делать дальше? Лука возвёл глаза к потолку. — Ты можешь задавать поменьше вопросов? — не выдержал он. Нервы были натянуты до предела. Это было, как предать босса мафии, будучи его самым приближенным лицом. Эдакая загадка, как заложить друга, но самому избежать наказания за убийство. Учитывая сложившиеся обстоятельства, все могло получиться с точностью наоборот. — Я не могу сидеть просто так, без дела! — Натаниэль практически обиделся. Прежде всего на самого себя. Сложил руки на груди и надулся, потому что ожидал, что сможет чем-то помочь, а в итоге все, чем занимался — толкался на кухне своего препода и гонял чаи кружку за кружкой. — Представь, что ты — страус, — учтиво посоветовал Лука. — Засунь голову в песок и терпи. Диспетчер задач, бережно установленный матушкой-природой в его мозге, исторично попискивал от перегруза. Лука мысленно помечал выполненные пункты галочкой. Отправить Бертрану коробку с барахлом отца — сделано, скрыть от Агреста факт того, что Ляиф очнулся — сделано, связаться с Ляифом и дать ему повод в очередной раз рискнуть собственной шкурой — сделано, донести до Маринетт информацию о Бастиане — сделано... Отчитаться перед Габриэлем об успехе игры Маринетт и Адриана — сделано... Было бы ещё неплохо убрать с горизонта «маску», но это слишком подозрительно... так, теперь нужно было проверить Буржуа. Ощущая неприятный пульсации в области лба, он прикрыл глаза. Но заставил распахнуть их снова. Проверить статус Хлои Буржуа сейчас было первоочередной задачей, потому что Лука знал... просто знал, что она — главный козырь Агреста сейчас. Доступ к её телефону оказался заблокированным. Лука ругнулся, привлекая внимание Натаниэля. Куффен открыл вторую программу, и там яркой красной точкой обозначилось местонахождение Буржуа. — Куртцберг, ты, кажется, интересовался, сколько у нас осталось времени, — Лука подозвал к экрану Ната. Тот попытался вглядеться в карту, но ничего не понимал. Все эти названия улиц не говорили ему ровным счёт ничего. Куффен ткнул пальцем в красную точку. — Вот это — дом Агрестов. Нат сглотнул. Лука не любил сообщать плохих новостей, но все и так было понятно. Времени у них не осталось нихрена.