Город Обреченных

Прошло уже три недели после пьяной ночи с другом и не менее пьяной с врагом. Врагом ли? Улькиорра старался не думать об этом, оставаясь с ним в постели почти каждую ночь. Вчера Гримм предложил переехать к нему, говорил что-то про чувства. Улькиорра находился в шоке до сих пор. С Бьякуей они старались не пересекаться, но, живя в одной комнате и работая в паре, было трудно выполнять эту миссию. В итоге они снова напились и решили забыть свой ночной позор. Все встало на свои места. Осложнились отношения с Орихиме. Та стала подозревать, что у парня кто-то есть. Она не устраивала истерик, просто предложила перерыв в отношениях, на что Шиффер согласился с облегчением. А сейчас он нетерпеливо посмотрел на часы: Гриммджоу вот–вот должен был забрать его. Собирался опять отвезти в очередное дорогое заведение Токио, каких в городе было немало. Улькиорре это уже порядком надоело. Нет бы просто оттрахать в небольшой гостинице без шума, так нет – надо привлекать кучу внимания к их «сладкой парочке», до которой, еще чуть-чуть, и доберутся журналисты. Вот это будет позор! Даже переезд не поможет… От размышлений оторвал визг тормозов. Так рьяно парковался только Гриммджоу. Но остановилась не его тачка: эта машина словно была из дела о гибели его сестры. Правда, номера другие. Но запах краски еще не выветрился, что заставляло задуматься. Шиффер просто сложил дважды два: темно-синяя машина и псих за рулем. Как водит Гримм, Улькиорра знал не понаслышке. «Не может быть! – думал он. - У подозреваемого фамилия – Джаггерджак, а у него…» И он понял, что понятия не имеет, какая у него фамилия. Но тут все прояснилось. Голубоволосый «фрик» вышел из машины и попал в поле зрения одного из своих многочисленных знакомых. - Эй, привет, Джаггерджак! Что, уже починил тачку? Оперативно подкорректировали! Я уж думал, в металлолом сдашь! – кричал ему высокий, светловолосый улыбающийся парень. - Ага, как новенькая! – улыбнувшись в ответ, крикнул Гримм и, обращаясь уже к Шифферу: - Ну, что, поехали? - он и не заметил, как парень за пару секунд резко изменился в лице. Тот, едва преодолев подкативший к горлу ком, как можно спокойнее ответил: - Прости, но не сегодня… - до Улькиорры только что дошло, что он принимает деньги от того, благодаря кому и оказался на панели, черт возьми! - Эй, мы же договаривались. Встречаемся, когда я этого хочу. А сегодня я хочу. - Сегодня я не могу… - Улькиорра думал, чем бы отговориться, чтобы выиграть хоть немного времени до их следующего «свидания» в постели. Ему и так эти «отношения» поперек горла (он изо всех сил старался убедить себя, что делает все это ради отца, и ему ни капли не нравится то, что в этой самой постели происходит), а тут выясняется, что он спит с убийцей своей сестры. К счастью, Джаггерджаку кто-то позвонил и вытащил назад в офис. Ничего сочинять не пришлось. - Завтра в это же время, - улыбнулся тот, - и выспись, что ли. Бледный ты какой-то. Пока! – он запрыгнул назад в отремонтированную тачку и, наконец, отвалил. Улькиорра поднялся в квартиру, в которой, к счастью, никого не было – парни уже ушли на «работу». Он не придумал ничего лучше, чем просто позвонить Химе. Просто хотелось услышать ее голос: «Не грусти, Улькиорра–кун!» - так она говорила ему обычно, слыша, что у того паршивое настроение, и пора бы уже прекращать этот херов перерыв в отношениях. - Химе, привет! – начал он, когда девушка взяла трубку. Но девушка не позволила ему продолжить. - Шиффер, никогда мне больше не звони, слышишь! Это мерзко… - Орихиме! Да в чем дело-то? – он ожидал услышать все, что угодно, но только не это. - Открой электронку. Я все тебе скинула. Поймешь. Больше мне не звони, забудь этот номер! – последнюю фразу Иноуэ произнесла, уже не сдерживая слез. И бросила трубку, оставив Шиффера в полнейшем замешательстве. Настроение рухнуло окончательно. - И что там? – нетерпеливо врубил он ноутбук. - Вот черт! В почте красовалось: «Переслано. Отправитель: Гримм Джаггер». В сообщении не было ни слова – они тут были ни к чему. Были фото. Его и его клиенток. Весьма красноречивые. Проще говоря, откровенная порнуха с ним в главной роли. И в довершении всего – видео с ним и Гриммджоу. Home-video, так сказать. Гримм и здесь постарался. Он не любил делиться игрушками. - Ненавижу… - Улькиорра бессильно опустился на диван. - Ненавижу! На кухне обнаружилась бутылка виски, врученная ему намедни благодарной клиенткой. - То, что надо, - решил он, отпивая прямо из горла. - Не могу больше, черт! Был бы дома Бьякуя, он бы просто дал ему по шее, заставил поесть и выспаться и только потом думать о решении проблем. Но Кучики не было. - Мне нужен душ, - прошептал довольно опьяневший Шиффер, прихватив с собой недопитую, но изрядно опустевшую бутылку. Решив принять не душ, а ванну, он включил воду и встал напротив зеркала: на него смотрел худой, бледный парень со спутавшимися, длинными черными волосами. Под глазами синие круги, на теле еще толком не сошедшие синяки, напоминавшие ему о последнем свидании с Гриммом. Ему на миг показалось, что на его теле все так же остается грязь – его прикосновения, его слюна, его семя. И не отмоешься от этого. Гриммджоу пропитал его насквозь. - Ненавижу! – он запрыгнул в ванну и стал оттираться. Это было наваждением, не желающим прекращаться. В голове вдруг всплыли старые слова друга: «Это Город Обреченных». «Обреченный, обреченный, обреченный, обреченный, обреченный, обреченный!» - крутилось в пьяном мозгу... - Хватит, пожалуйста, хватит! – он обхватил трещащую голову руками. - Я больше не могу! Он наклонился за бутылкой, выпил залпом остатки виски и, не рассчитав, долбанул бутылку о бортик ванной. - О, розочка, - улыбнулся он. Решение пришло само собой. Он поднял перед собой левую руку и провел стеклом по запястью. Надавил. Не вышло. Он надавил сильнее. - Больно, черт! Но не больнее, чем тогда… - прошипел он, вспомнив их первую с Гриммом встречу. И вспомнил, что правильнее резать вены не поперек, а вдоль. И, уже не сомневаясь, полоснул руку стеклом. - Вот и все… В те минуты, когда он терял вместе с кровью сознание, очнулся его отец... *** Бьякуя и Заэль вернулись под утро. В квартире было тихо, в комнатах пусто, но в ванной горел свет. - Уль, ты там? – постучал Бьякуя, на которого вдруг напало дурное предчувствие. Они с Заэлем минут двадцать ломились в дверь, но без толку. Никто не отвечал. - Ломать будем? – спросил Заэль, представив, как крепко «обрадуют» они сиим действом в четыре часа утра своих соседей. - Придется, - пожал плечами Бьякуя, - не нравится мне все это… Парни толкнули дверь, и она с треском открылась. - Твою мать! – выдохнул Заэль, увидев красную воду и бледного Шиффера. - Я скорую вызову! - Улька, е-мое! Ты че натворил! – Бьякуя кинулся к ванне, обхватил парня дрожащими руками и выволок того из ванной. Вода уже остыла, Шиффер не дышал. - Что там? – влетел Заэль, на ходу сбрасывая вызов. - Скорая через минуту будет… - Поздно, - тихо ответил бледный как мел Бьякуя, - полицию вызывай… Через пять минут приехала полиция, сняла показания с бледных, перепуганных парней, перерыла всю квартиру в поисках записки, но ничего не нашла. Криминалисты забрали тело и уехали. А в восемь утра зазвонил телефон Шиффера, валяющийся под ванной и забытый там нерадивыми стражами порядка. Бьякуя вытащил мобильник и взял трубку. - Ну что, отдохнул, мышонок? - смеясь, проговорил звонящий. Этот голос Кучики узнал сразу. - А, опять ты! Все ломаешь жизни и не можешь остановиться? Знаешь, Джаггерджак, ты был прав: Токио - Город Обреченных. Такие, как ты, делают его Богами забытой дырой. - Бьяку? - едва узнал бывшего любовника спросонья Гримм. - Если он для тебя что-то значил, похороны послезавтра. Радуйся, ты, все-таки, сломал его. Все, как ты любишь, котенок! - и Бьякуя выключил телефон. Гриммджоу же наоборот продолжать кричать в трубку: - Кучики, ты че несешь? Какие похороны? Че за херня? - и тут до него дошел смысл сказанного Бьякуей. - "Ты его сломал. Похороны послезавтра!" - Но он же не мог... - прошептал он, чувствуя, как в районе груди образуется черная болючая дыра. Он набрал номер местного морга, и через пару минут уже сидел на полу, обхватив голову руками, не слыша крики, доносящиеся из телефона. Да, Токио - Город Обреченных. Только он так же обречен, как и все они...