The Vampire Diaries

      Делать минет, когда есть клыки, оказалось не так-то просто. Когда Саймон пробует в первый раз, Рафаэль шипит так, что пугается даже Стелла, а стены Дюморта звенят от отборной испанской брани. Льюис прячется по углам, прежде чем глава клана сменяет свой гнев на милость и позволяет ему еще. Второй раз у Саймона выходит лучше. Шипение Рафаэля уже другое – утробное, хриплое, одобрительное, в потоке брани слышна пара ласковых, нежных фраз. Саймону даже позволено остаться на ночь и принести боссу порцию свежей крови. Поэтому в третий раз Льюис чувствует себя экспертом, и это неизбежно ведет к тому, что клыки снова оказываются не в том месте, и Рафаэль выгоняет его из спальни, грозясь уже больше не подпустить. Но Саймон настойчивый и влюбленный, в четвертый раз он старается со всей силы, и протяжные хриплые стоны Сантьяго становятся музыкой в его ушах. Саймон всегда был способным учеником, и клыки больше не мешают ему подчинять своей власти могущественного вампира, который комкает пряди его волос и тихо шипит что-то на испанском, когда Льюис стоит перед ним на коленях. Это абсолютный жест доверия от в общем-то равнодушного к сексу Сантьяго, который позволяет птенцу любить себя, как тот хочет, зная, как важен для Льюиса контакт их тел. Эти ласки дают им возможность быть слишком близко, совсем раскрытыми друг перед другом. Рафаэль достигает высочайшего морального удовлетворения, просто глядя на искаженное наслаждением лицо вампира, которого тоже безумно любит, хотя никогда в этом не признается, заявляя, что просто нашел способ занять рот птенца, когда тот становится слишком болтливым. Саймон в ответ улыбается совсем счастливый, вновь обнажая свои клыки. Они ему не мешают больше.