not perfect at all

Гадзю с детства засматривается на гладкую кожу Шизуку, над которой каждый раз нависает вездесущая тень мальчишки по имени Хёдо Киёхару. Гадзю с детства выцепляет взглядом чёрную макушку девочки, что засела в голове, но почему-то всегда встречается глазами с безразличным взглядом Киёхару. Гадзю следует за Шизуку везде, а Хёдо идёт в подарок; так уж вышло, что Акаги знаком с Хёдо Киёхарой слишком давно. Когда до Гадзю доходит новость о травме Хёдо и дисквалификации, тот с минуту немигающим взглядом дырявит стену в неверии, а потом, конечно же, радуется, как чёрт. Акаги поверить не может своей удаче; Хёдо ведь идеальный во всех смыслах, такое произойти с ним не могло. Но произошло, а Гадзю настойчиво игнорирует мысль, что Хёдо ведь не идеальный от слова совсем и что Акаги известно об этом слишком хорошо. Гадзю «крадёт» партнёршу у Хёдо на следующий день, и совесть не мучает совсем; они, в конце концов, даже не друзья. Всю тренировку танцует как сумасшедший, потому что Шизуку теперь его. Совесть просыпается ближе к вечеру, когда пальцы нервно тарабанят по столу, а рука сама порывается хотя бы просто позвонить; пальцы так же быстро сбрасывают звонок, который так и остаётся без ответа. В первом часу ночи Хёдо получает короткое сообщение и противный смайлик на конце: «Ты в порядке? :)» Киёхару негромко смеётся, печатая в ответ незамысловатое «Да, спасибо». Хёдо не знает к чему конкретно это «спасибо», просто сейчас злиться на Гадзю почему-то не хочется совсем. // Гадзю завидует девчонкам, что бесстыдно провожают взглядом задницу Хёдо, приговаривая, какой он идеальный. Правда завидует, ведь ему остаётся лицезреть сонного и растрепанного Киёхару, который не идеальный совсем. Они летают вместе на соревнования уже несколько лет; несколько лет Гадзю складывает в рюкзак две пары наушников, беруш и подушек, но почему-то всегда забывает про чёртов плед. — Ты чего с меня одеяло стянул?! — Гадзю сокрушенно падает обратно в кресло, потому что Хёдо: сильный, спящий и до чёртиков вредный. Акаги едва слышит смешки Мако и Шизуку, что сидят позади, поэтому лишь страдальчески закрывает глаза, совсем не замечая, как проваливается в сон. Не замечает и пледа, часть которого теперь прикрывает и его, а сквозь сон слышится еле разборчивый шёпот на ухо: — Спасибо. Хёдо благодарит за наушники и подушку, что стабильно забывает из перелёта в перелёт, каждый раз; каждый раз незаметно и неслышно для самого Гадзю, но Киёхару достаточно и этого. // На вилле у Марисы солнечно, просторно и просто хорошо. Их тут много, поэтому кто-то шутит про тренировочный лагерь; Гадзю это совсем не смущает, наоборот, разве что Киёхару странный какой-то. Гадзю впервые видит Хёдо вне студии или соревнований; Гадзю впервые Хёдо кажется обычным. Киёхару уже в первый день обследует каждый диван на вилле, а Акаги почему-то идет следом (чистая случайность, не более). Гадзю не находит спящего Хёдо разве что только в саду, да и то только потому, что диванов там не видать, Акаги уверен. Гадзю хочется подбежать и разбудить просто из вредности; Гадзю зависает над спящим телом парня непозволительно долго. — Тебе чего? — Хёдо приподнимается, не удосуживаясь открыть хотя бы глаза. — Ничего, — фыркает Гадзю, садясь на освободившееся место. Фатальная ошибка. Киёхару пожимает плечами и ложится обратно; на колени Гадзю. Акаги шумно вздыхает, откидываясь на мягкую спинку, но парня не сгоняет. Фуджита позже находит спящих Гадзю и Хёдо, что бормочет сквозь сон неразборчивое «спасибо» и обнимает Гадзю, как гигантского плюшевого медведя. // Пугающе-холодный взгляд Хёдо, о котором рассказывает Фуджита, идеально уложенные волосы и длинная шея; Гадзю видит лишь затуманенный ото сна взгляд, неловкое приветствие и не расчесанные пряди, что торчат во все стороны. Хёдо ведь обычный, заключает Гадзю. Хочется добавить смешной, неловкий и, отчего-то, интересный. Они сидят в беседке до поздней ночи в полном одиночестве; кажется, все уже разбрелись по своим комнатам и спят. Хёдо растягивается на широкой скамейке и устраивает голову на коленях у Гадзю без какой-либо задней мысли; Гадзю вообще без мыслей и только про себя приговаривает «хоть бы не заснул». Киёхару всё-таки засыпает; Гадзю не сказать что против. Ночная тишина прерывается лишь тихим смешком и расслабленным вздохом. Хёдо ведь не идеальный совсем, и Гадзю известно об этом слишком хорошо.