A groan behind the wall

***

      При выходе из вагона Чимин тут же делает глубокий вдох, словно стремясь разом поглотить весь воздух в этом городе и понять, какая жизнь теперь ожидает его. Он надеется на то, что Сеул пахнет абсолютно по-другому именно с первым глотком воздуха, здесь, по словам его знакомых, присутствует что-то особенное, не присущее остальным городам, впрочем, как и везде. Сеул – город, который у многих ассоциируется с огромными надеждами, большими возможностями и свободой, широкими улицами и пёстрой жизнью. Это – путь к самостоятельности и, возможно, независимости от родственников.       Но Чимин, кажется, ничего такого не ощущает, или, может, у него просто нос забит, а он об этом и не знает? Проходят буквально секунды, и плечо Пака задевают, люди выдают это за случайность, но делают толчок с явным внутренним раздражением, желая не выглядеть слишком грубыми. Чимин, уныло разглядывая окружающее его пространство, осознаёт, что в этом огромном мире у него здесь никого нет. Его брови сводятся на переносице, и он, потерянный, остаётся на своём прежнем месте, хватаясь за лямку рюкзака и глядя на вокзал, светящийся изнутри синим светом.       Он понятия не имеет, почему не следует в метро, как и все остальные, почему он остаётся сидеть на лавке, находящейся на переполненной станции, бросив сумку возле ног. Чимин просто делал шаг за шагом, наполняясь запахом новой жизни, и вдруг почувствовал крайнюю нужду немедленно присесть. В итоге Пак вынужден довольствоваться одиночеством, он наблюдает за людьми, которые выходят из поезда точно так же, как и он минутами ранее, и те совсем не замечают его. Следом за желанием присесть в голове возникает мысль о необходимости друга под боком, чтобы было с кем вздохнуть и поделиться восхищением по поводу приезда в абсолютно незнакомый мир. Глаза Чимина опускаются на соседнюю сторону лавочки – пустующую и наверняка холодную – он кладёт на неё ладонь, неизвестно для чего убеждаясь в своих догадках, и поднимает обречённый взгляд, всматривается в чужие лица, надеясь на то, чтобы его хоть кто-нибудь заметил, чтобы к нему подошли поинтересоваться, почему он один, и увели куда-нибудь с собой – и не важно куда! Он ожидает ну хоть какого-нибудь чуда!       В кармане, набитом бумажками, чеками и квитанциями, вибрирует телефон. Чимин мгновенно выпадает из своей задумчивости, отрывая от ледяного дерева руку, и второпях подцепляет мобильный, гадая, кто же ему звонит первым. Губы сужаются в тонкую полоску, на экране загорается "мама", нет никакого желания сейчас с ней говорить, эта ненужная забота порой невыносима, Пак игнорирует звонок, захлопывая крышку чехла. Потом, он ей потом перезвонит. Чимин терзает себя уже долгое время и наконец-то понимает, что больше ни минуты не выдержит здесь. Он не знает, как долго сидит на этой лавочке в одиночестве, и у него вообще спина начинает болеть. Напоследок парень заглядывает в лицо проходящего мимо мужчины, но тот пристально глядит вперёд, точно кого-то разглядывая в толпе, Чимин заинтересованно оборачивается, чтобы понять, кого он ищет, и резко вскакивает, слыша радостные приветствия и наблюдая последующие объятия. Ну нет, его нервы не настолько стальные.       Чимин нервно сжимает листок с адресом, думая, что он, наверное, потерялся. Все почему-то указывают разные направления, но вот только куда идти – Пак до сих пор без понятия. У него проблемы с ориентацией на местности, что в его возрасте просто огромный минус. Видимо, он ещё не до конца созрел для взрослой жизни. Телефон вновь напоминает о себе, вибрируя в пальто, и парень почти тянется к нему, чтобы ответить на звонок и спросить у матери, что ему следует делать дальше. Но в последнее мгновение одёргивает себя от этой затеи – та больше шуму поднимет, чем даст дельный совет. Наверняка позвонит в полицию и скажет, что её восемнадцатилетний сын заблудился в Сеуле. Какой стыд! Чимин крутится на месте, качается в стороны, подавляя внутреннюю нарастающую панику, переходящую в самый настоящий страх. Главное – держать себя в руках. Он кусает губы, едва не прокусывая их до крови, нервно ударяет пальцами по пальто, щурится, разглядывая вывески с названиями улиц, выдаёт тяжкий стон – настолько тяжкий, что Пака спокойно можно спутать с человеком, работающим без сна и отдыха сорок восемь часов. И как только глаза находят знакомые слова, лицо Пака сияет, а на душе возникает облегчение, после которого Чимину отчего-то становится скверно, словно в душе возникает какая-то новая пустота. Парень вновь нервничает, молясь о том, чтобы больше с ним подобного не происходило, иначе его сердце может и не выдержать такого стресса.       В голове нет ни единой мысли, Чимин выпадает из собственного мира, когда мимо него, почти в метре, проносится автомобиль, из под шин которого буквально вылетают грязные лужи, ударяя по ногам рассеянного парня. В ответ на ошарашенное лицо автомобиль гудит, ускоряясь. Пак продолжает стоять на месте, от удивления разинув рот, и не поддаётся направлению толпы, передвигающейся на противоположную сторону дороги, пока на светофоре горит едко-зелёный цвет. Он явно не такого приветствия ожидал.       В руки ему подают ключ от триста десятой комнаты, его вновь оставляют одного, в пустом коридоре с тяжёлой сумкой в руке, которая по весу уже ощущается настоящей шестнадцатикилограммовой гирей. Чимин и слова вставить не успел, даже не поблагодарил толком, а на каком этаже он вообще находится? Он ведь, как обычно, где-то в своих облаках витал. А после к лицу припечатывается ладонь, из-за своей задумчивости он даже не сразу обнаружил число триста десять, расположенное на двери за его спиной. Из соседней комнаты выходит, горбясь, невысокий парень, вороша свои чёрные волосы, напоминающие стог сена. И даже ведь тот, шаркая тапками по полу, не обращает внимания на Пака, не решающегося пройти за дверь с числом триста десять. Может, ему кто поможет? Подскажет, что следует постучаться, нажать на ручку и войти?       Чимин в голове перебирает всевозможные варианты дальнейшего развития событий. Ему думается, что сосед его, скорее всего, окажется дружелюбным человеком, он даже представляет, как уверенно пожмёт ему руку и первым предложит стать друзьями. Эти мысли, появившиеся из-за большого волнения, пускают туман в голове Пака, и он, позабыв о стуке, проникает в комнату, наугад шарит по стене, щёлкает переключателем, мгновенно забывает о своей коронной улыбке и понимает, что знакомство как-то не задалось, когда всё с первой же минуты пошло не по плану.       Две кровати, расположенные друг напротив друга так, что между ними образовывается небольшой проход, почему-то пустуют, когда, по идее, в ранее утро одна из них должна быть занята соседом. Чимин делает неуверенный шаг вперёд, заглядывая в окно, делает второй, переводя взгляд на плакаты над столом, делает третий шаг и запинается обо что-то, падая на кровать, которая тут же недовольно скрипит, возмущённая такой внезапной тяжестью.       — Да твою же!.. — раздаётся громкое ругательство с пола, Пак пугается, от страха забираясь с ногами на постель, и испуганно глядит вниз, туда, откуда секунду назад раздался недовольный голос. — А ты ещё кто такой?       На полу лежит парень, хмурится и, вынимая наушники из ушей и тут же откидывая их в сторону, начинает подниматься, изображая на лице всю тяжесть, которую он испытывает при этом нелёгком действии. Разглядывает лицо Чимина, который, млея, восхищённого взгляда не отрывает от соседа, не зная, что ему говорить.       — Эй, ты слышишь? — тот щёлкает пальцами перед выпученными глазами Пака.       Чимин клянётся, что он не специально обращает внимание на вырез майки, его глаза не специально находят острые ключицы, которые будто натягивают кожу, он не специально облизывает верхнюю губу, и он не специально забывает о правилах приличия, которые следует проявлять при знакомстве. Ну, к примеру, хотя бы не пожирать взглядом чужую грудь, обтянутую белой тканью.       — А? Что? А, да... я... — он шевелит ногами, проезжаясь грязной подошвой по простыне, откашливается, заглядывая парню в лицо, и наконец-то вспоминает об улыбке, но та получается не искренней. — Я Чимин. Пак. Приятно познакомиться, — он протягивает дрожащую после долгого ношения тяжкой сумки руку и ожидает, пока её пожмут.       — А... так ты сосед, что ли? А я так надеялся, что на второй год хотя бы один поживу, — бубнит тот, выпрямляясь, и, кажется, не замечает дружественного жеста со стороны Чимина, тем самым оскорбляя его своим случайным игнорированием. — Ты бы ноги с моей постели убрал, испачкал ведь всё, — он указывает на чёрные полосы.       — Ах, да-да, прости, — Пак ступает на пол, — я Чимин.       — Я слышал, — парень поправляет лямку майки, озадаченно глядя на Чимина, и опоминается. — Да чёрт, у меня со знакомствами проблемы, — он кривит губы, пытаясь выдать улыбку на лице, — Ким Намджун. Да, приятно. Ну, почти, если не считать удара по моим ногам и испачканное бельё.       — Я постираю, Намджун, обязательно постираю! И извини, что задел тебя, я ведь не специально, честное слово!       Пак, наверное, впервые в жизни проявляет подобную инициативу: он перехватывает чужую ладонь, неловко жмёт её, трясёт и внутренне ликует, наблюдая за намджуновским профилем и понимая, что у его соседа идеальные нос и линия нижней челюсти, в общем, та ещё высокая модель. Умел бы он только рисовать, немедленно бы взялся за карандаш и бумагу. За эти несколько минут он решает, что просто обязан максимально близко познакомиться с соседом, получить о нём как можно больше информации и узнать, сколько же присутствует в нём благородных, а сколько неприятных черт характера.       — Как же я рад приезду сюда! Я всё боялся, как бы мне не попался какой-нибудь дурной человек, ну, знаешь, всяких ведь дураков на свете бывает! У меня друзей не очень много, но я надеюсь тут кого-нибудь найти, ты ведь уже всех здесь знаешь, да? Познакомишь? — он не перестаёт дёргать чужую ладонь, заметно волнуясь и иногда выдавая странные восторженные звуки. — Как же я рад, что мне попался хороший человек!       — Да, точно, — отвечает тот и аккуратно освобождает руку, — ты ведь ничего не употребляешь? — Намджун как бы с подозрением глядит на парня, в душе которого происходит эмоциональный переворот.       — Боже упаси, Намджун! Да я! Да ни за что!       — Ты что, всегда такой возбуждённый? В общем, твоя кровать, как ты понял уже, здесь. — Он указывает большим пальцем за свою спину. — Только, скажу тебе сразу: намучаешься ты ещё с этим местом, может, ещё не поздно сменить комнату? — Намджун в надежде смотрит в глаза напротив и ожидает того, как Пак прихватит свою огромную сумку и уйдёт отсюда навсегда. Намджун тишину любит, и вряд ли к нему подселили какого-то спокойного соседа, у Чимина ведь на лице написано – "Теперь ты – мой лучший друг, которому я буду до конца своих дней скидывать мемы из интернета".       — Ой да наплевать, Намджун! У меня настолько шумный дом был, что я уже ко всему привык, хоть ракету запускай – не дёрнусь! — он смеётся, и глаза его сужаются в щёлки, тут же пропадая.       — Да? Ну, что же... — он замолкает, потирая шею и оглядывая комнату, находящуюся в бардаке.       — А ты почему на полу спал? Кровати неудобные, что ли?       — Нет, просто встал пораньше, чтобы позаниматься, и уснул случайно. Короче, ты это, располагайся, — тот принимается вертеться на месте в поисках полотенца и, найдя его на спинке стула, подхватывает, следуя на выход из комнаты.       — А ты разве не поможешь мне?       — С чем? — не понимает Ким, замирая возле двери и хватаясь за ручку.       — Так с вещами разобраться, я ведь впервые тут, может, чего интересного расскажешь?       — Я думаю, ты в состоянии разложить свои трусы по ящикам, — ухмыляется Ким. — Главное – мои вещи не трогай, иначе пальцы погну.       И он скрывается за дверью, обращая на нового соседа горделивый взгляд. Чимин замечает резкий тон в голосе Намджуна и делает вид, что ничуть не задет им. Он, по сути, натура нежная, не терпит, когда на него повышают голос, кричат или пытаются вступить с ним в конфликт. Отец его и мать всегда были с ним ласковы, поэтому такое отношение в первые минуты знакомства оставляет неприятный осадок на душе. Глаза у Намджуна, вроде, добрые, выразительные, лицо приятное и располагающее к себе, но Чимин понять не может, верны ли его догадки. Однако его ожидания имеют обычай никогда не соответствовать действительности. Он снова в одиночестве вынужден разгребать свои вещи, мимолётно оценивая состояние комнаты и с огорчением вздыхая – слишком много разбросанных вещей. Кажется, сосед ему достался не самый чистоплотный и не самый дружелюбный.