scalade — torment
Внутри все превращается в лёд, когда Пэм слышит крик. Исступленный, громкий, надрывный, будто бы пар, исходящий от свеженанесенных глубоких ран на душе. Так кричат только отчаявшиеся, так кричат только те, кто падает в темную бездну. Но больше всего страшно не это. Страшно то, что это крик Джастина. Пэм разлепляет глаза и поднимается с кровати, обнаруживая, что вокруг — беспросветная тьма. Ни мебели, ни полов, стен или потолка, всё вокруг окрашено в черный, а кровать слабо освещается непонятным белым светом, мигающим через секунду. И на кровати кровь. Делински опускает взгляд и видит, что под её пальцами, сжимающими простынь, пятна крови. Вся кровать — всё одеяло, простынь и подушка — в этой бордовой горячей жидкости. Пэм с ужасом смотрит на свои руки, на свое тело с отпечатками крови на нем и паникует. Эта паника характеризуется учащенным сердцебиением и затрудненным дыханием — в легкие будто налили свинца или продырявили. Она поднимается с кровати, все еще держа перед собой окровавленные руки, но не понимает, откуда эта кровь. У неё ничего не болит, нет открытых ран, даже нос в порядке и из него ничего не течет. С леденящим душу ужасом приходит осознание, что в кровати, где она заснула, нет Джастина. У Пэм кружится голова, она со слабым стоном выдыхает, вспоминая, откуда был слышен крик. Она ступает в темноту, еле передвигаясь на дрожащих ногах, а в голове все еще плотно стоит картина окровавленной кровати и крик Бибера. Сердце стучит как бешеное. Вот-вот остановится. Девушка замирает, когда вдали замечает фигуру, сидящую на полу и всхлипывающую, над ней — так же свет будто бы от торшера, тоже мигающий. — Джастин! — кричит она, не зная, радоваться ей или распасться на атомы, видя его. Он сидит к ней спиной и тяжело дышит, его плечи приподнимаются от тяжелых вздохов. Джастин не реагирует на свое имя. И, кажется, он плачет. Пэм практически бежит к нему, но когда достигает его, он исчезает, и остается лишь кружок света торшера под её ногами. Она задерживает дыхание и судорожно осматривается. Теперь Джастин в другом месте, в нескольких десятках шагов от неё самой. Теперь он стоит под таким же светом, теперь уже лицом к Делински. Парень откинул голову назад, обнажая длинную шею. Он раскидывает руки. — Джастин, пожалуйста, мне страшно! — дрожит Пэм, снова направляясь к нему и пытаясь дотянуться красными руками. Когда он остается в двух шагах от неё, Джастина клонит назад с распростертыми руками, и тьма поглощает его. Остается лишь свет над головой Пэм. Это похоже на Ад. Здесь пусто, темно, на кровати кровь, а Джастин — единственный в этом страшном месте человек, исчезает и появляется в разных местах, и он не слышит и не видит Пэм. Он будто голограмма или чья-то больная выдумка — и Пэм склоняется к тому, что, скорее всего, её самой. Она падает на колени и тяжело дышит. Что ей нужно делать? Что от неё хотят? Почему Джастин появляется и исчезает? Почему на кровати кровь? Пэм чуть ли не отпрыгивает, когда чувствует руку на своем плече и резко оборачивается. Джастин стоит рядом с ней, но его прикосновение холодное и тяжелое, от него становится больно. Но самое страшное — его глаза. Они наполнены кровью, и с каждым морганием по щекам парня текут кровавые слезы. Внутри всё леденит, сжимает и рвет, живот скручивает, как на спуске американских горок, а от сильного сердцебиения в ушах шумит. Пэм непроизвольно закатывает глаза и падает в темноту, чувствуя, как рука Джастина соскальзывает с её плеча.***
Она выныривает из сна, резко поднявшись на кровати и глубоко и шумно втягивая воздух. От этого сводит живот и горло, Пэм хватается за него и кашляет. Её глаза широко распахнуты. Рядом шелестит тюль от несильных дуновений ветра. Блеклый солнечный свет проникает в комнату, в которой всё на месте. Пэм осматривается и понимает, что нет ни крови, ни страшной пустоты вокруг. Это был просто ночной кошмар. Но сердце до сих пор отбивает быстрый ритм, а пальцы подрагивают от испуга. Пэм прикладывает руки к лицу и старается дышать равномерно, чтобы успокоиться. Спустя минуту она замечает, что в комнате одна. Она достает телефон и смотрит на время. Семь пятнадцать утра. Где Джастин? Тревога снова начинает нарастать, тот ужасный сон напоминает о себе страшными отрывками в голове девушки. Ей приходится встряхнуть головой, чтобы отогнать от себя эти воспоминания. Остается лишь надеяться, что скоро этот кошмар забудется. Пэм кладет телефон на тумбочку и опускает ноги на пол. Натягивает ботинки и поднимается, не забыв заправить постель. Взгляд случайно устремляется в окно, выходящее на бесконечное пшеничное поле, разбавленное маленькими синими пятнышками в виде цветов. Небо кажется низким из-за все еще стоящих в нем серых туч. Они не грозятся дождем, но внушают легкое недоверие. Что-то в душе Делински звенит, когда она видит силуэт Джастина. Он сидит посреди поля, возвысив голову к небу и высматривая в нем неизвестно что. Пэм ни секунды не ждет. Она аккуратно спускается по скрипучей лестнице, стараясь не разбудить семью парня, и так же осторожно открывает дверь и выходит. Довольно прохладно. Даже через свитер холодный воздух просачивается под кожу Пэм, заставляя её вздрогнуть. Она слышит, как шелестят деревья, трава, и ночной кошмар постепенно начинает сглаживаться от этого умиротворяющего звука. Она ступает в пшеничное поле, и желтые растения оказываются ей по поясницу, они торчат со всех сторон. Девушка проходит дальше к Джастину, расталкивая стебли перед собой. — Доброе утро? — неуверенно протягивает она, забыв, как правильно вести себя. Прошлая ночь послужила явным скачком прогресса в их взаимоотношениях. Они обнимали друг друга, а потом вместе легли в постели, и всю ночь Джастин прижимал её к себе, при этом мерно посапывая на ухо. После такого очень страшно сделать что-то не так. Пэм боится спугнуть Джастина. Только сейчас до неё доходит мысль, что он ушел в поле потому, что хотел остаться наедине с собой, что, может, ему надоело быть так близко с цветом, который он ненавидит, и.. — Привет, — просто отвечает он, взглянув на девушку снизу вверх. Зелёный свет. С Джастином все хорошо. Он все еще рад компании Делински. Она смотрит на его лицо, поднятое кверху и исследующее серое небо. Сквозь бледную кожу просвечиваются синяки под глазами, глаза парня выглядят немного покрасневшими, ровно так же, как и его нос. После того, как он заболел ангиной, неужели он не боится снова сидеть на холоде практически не одетым? Это не дает покоя Пэм. — Тебе не холодно? — спрашивает она, теребя рукав своего свитера. Он пожимает плечами, не отводя взгляда от неба. Его локти покоятся на согнутых коленях. — Нет. И все же это кажется каким-то странным. Весь Джастин ведет себя… немного не так, как обычно ведут себя люди, выглядевшие раньше, как герои-любовники из мелодрамы. Для человека, прижимающего к себе девушку прошлой ночью, он выглядит слишком… Слишком Бибером, Боже. Тем самым Бибером, что был в коридорах университета, на футбольном поле, обкуренным в своей комнате. Возможно Пэм себя слишком накручивает. Она не понимает, почему каждый раз, когда ей кажется, что она стала ближе Джастину, он поступает вот так. Отдаляется еще больше. Это выглядит, как если бы она подошла к нему на шаг, а он отошел от неё на три. — Почему ты проснулась так рано? — без особого интереса спрашивает он, чтобы, скорее всего, просто нарушить тишину. — А ты? — она садится рядом с ним на безопасном расстоянии, подмяв под себя стебли пшеницы. — Я первый спросил. Он когда-нибудь посмотрит на неё? Что такого интересного он нашел в небе? Ему Бог машет? Пэм вздыхает, тоже взглянув на небо. Серое, мрачное, перемешивающееся с белыми облаками. Они медленно плывут на север. — Мне приснился страшный сон, — нехотя признается Делински, и обрывки кошмара просачиваются в её голову. Ей начинает казаться, что в любую секунду вновь всё станет черным, а на руках и теле у неё будет кровь. — О чем? Неужели он заставит её вспоминать этот ужас? Что он вообще за человек такой? Любой бы другой попытался утешить, но… это же Джастин. — Кажется, я была в Аду. Бибер тут же переводит на неё взгляд, и она делает то же самое. Его глаза снова холодные, темные, но все же в них есть какая-то искра заинтересованности. — Правда? — он видит, как Пэм кивает. — И что там было? — Кровь. Темнота. Она ни за что не скажет Джастину, что он тоже там был. Что он кричал, исчезал в темноте и появлялся, как мигающий фонарь в ночи, и что под конец он выглядел, как самый настоящий демон. У Пэм снова поселяется неприятное чувство в животе. Оно поднимается вверх по ребрам, как по ступенькам, пробирается к горлу и оседает в нем прочным комом. Джастин все еще смотрит на её лицо. Его взгляд неподвижен, он будто держится за определенную точку на лице девушки. Её это слегка раздражает, и она отворачивает голову, как будто смотрит назад, через плечо, на дом. — Их там нет, — говорит Джастин, поняв, куда она смотрит. Делински разворачивается к нему снова и хмурит брови. Ему приходится уточнить: — Клем и Джеральда. Каждый день в пять утра они уходят работать. — Но Джеральд.. — На коляске, да. Но он больше полезен в области бухгалтерии. — Получается, в доме никого нет? — Да. И почему это все еще так будоражит кровь Пэм? Она понятливо кивает и опускает рукава до самых пальцев. Притягивает к себе ноги и обнимает их руками, взглядом исследуя бежево-синие просторы перед ней. Вдали лишь стальные тучи, не видно ни домов, ни леса, ничего. Судя по всему, дом семьи Джастина расположен на самой окраине долины. Девушка трогает лепестки маленького синего цветка. Поглаживает стебель и отпускает, не решившись сорвать такую красоту. — Ты так и не ответил на мой вопрос, — вспоминает она спустя пару минут молчания. Джастин быстро вздыхает, прежде чем ответить и опустить взгляд, теперь уже куда-то в глубину поля. — Я себя плохо чувствовал. И почему-то у Делински щемит в сердце. Она не должна связывать это со своим ночным кошмаром — это просто нелогично и слишком глупо. Такие теории даже теориями назвать нельзя. Только совпадение. Ничего больше. — Давно здесь сидишь? — Пэм поворачивает к нему голову. — Как только Клем и Джеральд уехали. — Но ты недавно переболел ангиной, — девушка хмурится, заставив Джастина быстро взглянуть на неё. — Неужели не боишься, что снова заболеешь? По какой-то причине он улыбается. Но эта улыбка кажется грустной. Только кажется — Пэм хочется в это верить. — Нет, — он отвечает тихо. Пэм замолкает, поудобнее устроившись на земле и уткнувшись взглядом в поле. На самом деле, она хочет еще много чего спросить у Джастина: как ему спалось, почему он не взял с собой хотя бы куртку, не хочет ли он вернуться (потому что погода действительно не особо приятная), как себя чувствует… Тем не менее, по телу разливается тепло от осознания, что Джастин сидит рядом с ней, в этой уютной тишине, нарушаемой свистом ветра и шелестом пшеницы и деревьев позади них. Этот момент кажется особенным, потому что здесь только они двое, а перед ними — природные просторы. Мама Пэм всегда говорила ей, что она близка к природе, потому что, якобы, у неё земной знак зодиака, и в детстве она очень любила играть на траве, пускай даже она была грязной и мокрой после дождя. Со временем Делински убедилась в этом — действительно, растения, флора и фауна действуют на неё расслабляюще. Посещая заповедник она чувствовала себя, как часть природного мира. Но, черт возьми, сейчас уже начинает сильно холодать, так как наступил ноябрь. И пускай Пэм любит природу, она бы предпочла согреться под своим теплым одеялом у себя дома, или, по крайней мере, в комнате общежития. Она пытается придумать, как бы пригласить Джастина в дом. Потому что он выглядит так, будто собирается просидеть здесь целый день, увлеченный бесконечностью неба и воздуха.Son Lux — Silence I
Son Lux — Silence III
— Делински, — внезапно зовет её он, спустя, наверное, целую вечность тишины. — Могу я попросить тебя кое о чем? — Конечно, — она кивает, пропустив мимо ушей то, что он всё еще называет её по фамилии. — Прикоснись ко мне. По коже Пэм проходится разряд тока. Она вскидывает брови и приоткрывает рот, заметив, что Джастин выжидающе смотрит на неё. Прикоснуться?.. Как? Как он хочет, чтобы она к нему прикоснулась? — Зачем? — Просто сделай это. — Я не знаю, мне… мне взять тебя за руку, или потрогать волосы, или.. Он придвигается к ней и прижимает к земле, нависнув над её телом. Его руки — по обе стороны от её головы, а её — неловко держатся за низ свитера. Его лицо в паре дюймов от её. Карие глаза теперь настолько близко, что можно разглядеть в них черные вкрапления и расширенные зрачки. Джастин поочередно смотрит в её глаза и ловит её сбитое дыхание своими приоткрытыми губами. Он облизывает их, прежде чем начать говорить. — Ты все еще не прикасаешься ко мне, — недовольно и строго проговаривает он, нахмурив брови. Она не знает, чего он хочет от неё, но, тем не менее, неуверенно поднимает руки и обнимает его за шею. Сцепляет свои пальцы за ней и большим поглаживает выпирающие шейные позвонки под бледной холодной кожей. Кажется, сегодня она побывала одновременно и в Аду, и в Раю. От Джастина пахнет свежестью, его головокружительным парфюмом неизвестной марки. Пэм очень четко ощущает этот запах, впитавшийся в его кожу, потому что она очень близко к его лицу. Точнее — он к её. — Теперь представь, что весь мир, в котором мы живем, состоит лишь из ощущений: цветов, запахов и звуков, — говорит он хрипло и тихо. Сердце у Делински начинает биться быстрее. Она пытается вдуматься в его слова, обрабатывает информацию так старательно, как никогда до этого. Цвета, запахи, звуки. Так. — На что похоже прикосновение ко мне? Как я ощущаюсь? Пэм пытается вспомнить все свои ассоциации с ним. Каждую его эмоцию, черту характера, манеру поведения она пытается соединить в одно и понять, на что это может быть похоже. Пускай она и не до конца понимает суть этой «игры», но, кажется, для Джастина это важно, потому что он выглядит серьезным. Он терпеливо ждет, нависнув над ней и выжидающе глядя в глаза, не обращая внимания на то, как девушка под ним раскраснелась. Хотя его смешит мысль, что в их первую встречу, когда она была под ним, она была куда более уверенной в себе. Потерянная в его взгляде, Пэм проводит пальцами выше по шее Джастина, касаясь волос на затылке и слегка сжимая их, но чтобы не принести парню дискомфорт. Он блаженно прикрывает глаза на пару секунд, а потом открывает, снова выжидая ответа. Той же рукой девушка слегка, будто боязливо, касается его щеки лишь кончиками пальцев, и Бибер поддается этому прикосновению — склоняет голову в сторону ладони Делински и прикасается к ней щекой. Он такой… будто бы подчиняется каждому жесту девушки. На каждое её действие он реагирует, как кот на поглаживание. Прикрывает глаза, тихо вздыхает, ведет головой, но старается не нарушить зрительного контакта. Пэм снова возвращает на его шею руку, сцепляя с другой. Она пытается понять. А потом выдает: — Как будто я смотрю на ночное небо, — неуверенно, потому что Джастин теперь слушает внимательнее — всё его тело напрягается под её руками, — и вижу падающие звезды. Тысячу падающих звезд. И мои желания сбываются, не успеваю я их загадать. Джастин сдержанно улыбается. Он вскидывает одну бровь. — Я — темно-синий цвет? — С переливами черного и фиолетового, вкраплениями белого, — кивает Пэм. — Как космос? — Как космос. Его лицо растягивается в улыбке, возле губ появляются убийственно-милые ямочки, темные и холодные карие глаза наполняются солнечным светом, ослепляющим Пэм. Она не может не улыбаться, когда видит это зрелище. Она назвала его космосом. Падающими звездами. Она назвала его желанием. Потому что, сама того не осознавая, она начала нуждаться в его присутствии, его многозначительном взгляде и этой неповторимой улыбке. В его космических прикосновениях. В этом темно-синем, с переливами черного и фиолетового, вкраплениями белого. Космос. Под её пальцами — космос, и он улыбается ей самой своей согревающей улыбкой, несмотря на то, что космосу характерен смертельный холод. Потому что каждый раз, когда падают тысячи звезд, космос больше не кажется таким устрашающим. Он тоже теряет свои частицы, как и все люди на земле, и это зрелище — одновременно невообразимое и неописуемо трагичное. Как будто космическому простору слишком одиноко там, в тысячах футах от Земли, и он пытается сблизиться с ней, пускай это и делает ему больно. — Вот, как я ощущаю мир, — завораживающе произносит Джастин. Восходящее солнце за ним начинает прорезать серые тучи, силуэт парня освещается желтым ореолом света. Пэм прикрывает глаза от приятного прикосновения солнечного тепла, все еще держа руки на шее Джастина. — У меня синестезия, — продолжает говорить он. Он опускается к шее Пэм и обжигает кожу теплым дыханием. Джастин касается кончиком носа ключиц, которые почти закрывает оранжевый свитер, и легко, почти невесомо, ведет дорожку до самого подбородка девушки. — И я чувствую, как теряю свои звёзды. Джастин оставляет едва ощутимый поцелуй в уголке её губ, прежде чем зажмуриться, будто от боли, и опуститься на траву рядом. Этого хватает, чтобы Пэм почувствовала себя, как на американских горках. Кажется, она действительно в Раю. Но то, что сказал Джастин… Должно ли это вызывать у неё такую тревогу? Среди высокой жесткой желтой травы и синих цветов, Пэм находит руку Джастина и накрывает её своей. Он не вздрагивает и почти никак не реагирует — лишь смотрит на небо, в котором теперь преобладает блекло-голубой, нежели стальной серый. Джастин нежно сжимает руку Пэм в ответ.***
Джастин и Пэм завтракают в абсолютной тишине, не решаясь задержать друг на друге взгляда, не решаясь подойти друг к другу так же близко, как тогда, в семь утра в поле. Между ними воцаряется неловкость, как будто у двух влюбленных школьников, но никто из них не понимает, что ощущает к другому. Потому что, нет, конечно, они не влюблены. Или очень хотят в это верить. Они заговаривают друг с другом снова, когда в полдень Джастин забирает свои ключи от машины и собирается выйти из дома. Пэм идет за ним и спрашивает, будет ли это хорошим тоном для Клем и Джеральда. — Я всегда так делал, — пожимает плечами Джастин, обернувшись на Пэм. — Не думаю, что они обижаются на это. Делински вспоминает, как проснулась сегодня одна в кровати. — Мне кажется, им неприятно возвращаться домой и знать, что их внук снова ушел, не предупредив, — мягко протестует Пэм, поджав губы и сложив на груди руки. — Что я могу поделать? У меня тоже есть свои дела. Уверен, у тебя тоже. Они всё понимают, поверь. Он открывает дверь и выходит из дома. Смотрит через плечо и застает Пэм на том же самом месте, в той же самой позе и с тем же сомневающимся выражением лица. — Ты хочешь остаться до их прихода? — он вскидывает бровь. — Они приходят к вечеру, Делински. Я не собираюсь ждать их здесь. Какое-то время она стоит задумавшись. А потом поднимает взгляд на Джастина и говорит: — Хорошо. Дай мне минуту, я забыла телефон в комнате. — Когда закроешь дверь, положи ключ под ковер, — он оставляет в замочной скважине ключ. Бибер уходит с крыльца, направляясь к своей машине. Вздохнув, девушка проводит рукой по волосам и разворачивается к кухне, освещенной неярким солнечным светом. Днем она выглядит куда более уютнее, чем ночью, и остаться здесь еще ненадолго было бы неплохой затеей. Но Джастин прав, у них обоих есть свои дела, и они не могут подождать. Девушка находит ручку на тумбочке и отклеивает желтый квадратик стикера от общей стопки. Прежде чем оставить его на столе, на самом видном месте, она пишет аккуратным почерком: «Спасибо, что позволили нам остаться здесь. Вы были очень гостеприимны и милы, несмотря на то, что визит был поздним. Банановый джем был отличным. Пэм Д.» И уходит из дома, не забыв закрыть за собой дверь и положить ключ под коврик, как и попросил Джастин.