Собирая прошлое

Лацория, графство Демшир, поместье Везер-холл, июнь, 1871 г. Некоторое время Кэтрин сидела, не двигаясь, не понимая, что с ней и как это случилось. Потом глубоко вздохнула и еще раз осмотрелась. Ничего страшного, царапины не глубокие, а ноги – она прислушалась к ощущениям – болели больше от усталости. Умывшись и приведя себя в порядок, Кэтрин снова села на кровать, обхватив голову руками. - Так, это был сон, а я вчера слишком много гуляла, - произнесла она, но слова звучали неубедительно. Нет, объяснение, безусловно, подходящее. Вот только она не Анабелла. Она не уставала так быстро от пеших прогулок, да и ходить ей доводилось куда больше, но никогда прежде не оказывалась в такой ситуации. Значит ли это, что ее сон был реальностью? И странные события на пикнике? Но как это вообще возможно? К завтраку, который по случаю предстоящей охоты состоялся раньше, Кэтрин не спустилась, сославшись на болезнь. К ней заглянул Ричард. Он выглядел растерянным. - Неужели ты переживаешь, что я останусь одна? - Да. - поспешно кивнул он. - Может быть, мне стоит остаться? - Ни в коем случае! Отправляйся, отдыхай и не беспокойся обо мне. Думаю, уже завтра мне станет лучше, а пока я лягу спать. - Тебе что-нибудь нужно? - Нет, хотя попроси принести газет? Будешь, чем занять себя, когда проснусь. - А… свежие еще не привезли, - замялся Ричард. - Тогда книгу. На твой вкус. Следом в комнату постучалась Анабелла, сообщила, что решила остаться дома и тоже поинтересовалась, не нужно ли что-нибудь принести или составить компанию. От последнего Кэтрин отказалась, но попросила снотворное. Разговаривать с кем-либо мисс Уэлшберри не хотелось, кроме, пожалуй, Блэрфора. - Вечером, - сказала себе Кэтрин. - Я поговорю с ним вечером. А сейчас спать. Астерс больше не снился. Почему-то ей виделся Гевердж, дом Эдрианов - людей, вырастивших ее мать. История ее матери напоминала сентиментальный роман, вроде тех книжиц для девиц, что любили печатать, с несчастной героиней, терпящей лишения, прекрасным принцем (мог сойти и граф) и непременно с хорошим концом: пышная свадьба и семейная идиллия в эпилоге. Даже место действие подходило: живописная деревушка Оксхоуп, что находится на севере Геверджа, почти на границе с Тоссией. Однажды жена викария Сара Эдриан обнаружила на пороге дома корзину с младенцем. Добрые люди назвали девочку Элис и вырастили как свою дочь. Казалось бы, ей светила судьба жены фермера и ничего больше, разве что ее красота пленит заезжего торговца. Но тут в их глуши появился молодой учёный, к тому же благородного происхождения. Джордж Уэлшберри всерьез увлекся девушкой и, не дожидаясь благословения своего отца, обвенчался с ней и увез к себе в Альверсон. Для книжного канона, конечно, маловато невзгод - Эдрианы оказались на редкость честными и заботливыми опекунами, которые вовсе не отправляли сиротку спать на чердак и не попрекали куском хлеба. Не было на горизонте и соперницы-графини, во всяком случае, Кэтрин никогда не слышала о других увлечениях отца, даже сплетники говорили о Джордже как о верном муже и однолюбе. После смерти Элис он больше не женился. Даже отношения со свекром наладились после рождения дочери. Впрочем, Эдварда больше разозлил факт женитьбы без отцовского разрешения, чем личность невесты. Элис регулярно писала приёмным родителям, изредка навещала их. Кэтрин была в Гевердже только в детстве. Воспоминания о нем остались размытые. Маленький уютный домик, словно сошедший с открытки, строгое лицо отца Льюиса, теплая улыбка тети Сары, зелёная лужайка перед домом. Девушка и не помнила, почему они перестали ездить в Оксхоуп, возможно, не позволяло здоровье Элис, а после ее смерти общение с Эдрианами ограничилось открытками к праздникам. Во сне она видела себя маленькой - сколько же ей было, лет пять, шесть, семь? Темные волосы, уложенные в локоны - мама любила возиться с ней как с куклой - растрепались от бега. Вот она стоит на вершине холма, что находится сразу за деревней. Весь Оксхоуп перед ее глазами. Алеет крыша церкви, куда вчера они ходили на проповедь. А по другую сторону холма расстилается поле, бесконечная зелень. День солнечный, наконец-то, после почти недели дождей. Девочка бросает еще один взгляд на деревни и разворачивается. Ей хочется сбежать вниз и окунуться в это травяное море, но она не решается. Родители и на холм-то забираться запрещают. Нарушение запрета пьянит, ей весело и страшно одновременно. - Поиграешь со мной? Кэтрин разворачивается на голос. Девочка ее возраста, с ярко-рыжими кудрями стоит рядом и хитро смотрит на нее. У нее острый подбородок и ямочки на щеках. В ожидании ответа она наклоняет голову и щурится - солнце светит ей прямо в лицо. Как она так быстро и бесшумно поднялась, ведь минуту назад здесь не было никого? И - Кэтрин помнила это точно - в деревне не было ни одного ребенка с такими волосами, уж она-то запомнила бы. - Так ты поиграешь со мной? - девочка повторяет вопрос. Кэтрин кивает. Ей нравится незнакомка. Что-то родное, близкое чувствуется в ней. Не зря же они обе не побоялись прийти сюда - местная ребятня не очень-то жаловала это место. Значит, им будет не скучно - Как тебя зовут? - Эрин. А тебя? - Кэтрин. - Пойдём! Я покажу тебе свой дом. - девочка схватила ее за руку. Ладонь оказалась холодной, несмотря на тёплый день. Кэтрин казалось, что она держит сосульку. - Где ты живёшь? Я не видела тебя в церкви. - Мы живём с другой стороны. Мечта Кэтрин сбылась - они сбежали с другой стороны холма. Дальше картинки сменяли одна другую. Вот они бегут среди высокой - почти с их рост - травы. Раз - и поле меняется, трава стала ниже, цветов больше, и ни одного из них девочка раньше не видела. Травы манят, так и хочется лечь среди них, вдохнуть аромат. Кэтрин тянет руку, желая сорвать хоть один на память. Эрин отдергивает ее, не давая коснуться, крепче сжимает ее руку и ускоряет ее шаг. И, Кэтрин кажется, вдогонку им несся недовольный шепот. Она вздрагивает, когда среди цветов ей мерещатся кости, но тут же видение исчезает. Раз - и поле снова меняется. Они идут по узкой тропинке, а вокруг острые, словно лезвия, травы. Лепестки цветов кажутся сделанными из хрусталя и также блестят. Девочки идут осторожно, опасаясь сойти с тропы. То кажется, что они ступили под своды пещеры. Теперь им стали попадаются люди, но рассмотреть их Кэтрин не успевает - ее спутница снова ускоряет шаг. Останавливаются они в странной комнате, без окон, панели на стенах напоминают древесину, и кажется, будто они попали внутрь дерева. В резном сундучке хранятся игрушки, каких Кэтрин не видела раньше. Изящные, хрупкие - разве могут такую красоту сделать человеческие руки? От игрушек ее отвлекает голос. -Ты опять кого-то привела? К ним подходит мальчик лет десяти. Высокий, худощавый, русые волосы отливают медью, тонкие губы кривятся в насмешливой улыбке. -Только не говори тете. Она опять будет ругаться. - И не зря. - Верн! - Я ничего не скажу. Но ты будешь мне должна. Девочка нахмурится, но кивает. - Но ведь ты видишь? - шепчет она. Мальчик смотрит на Кэтрин внимательно, цепко, и та чувствует себя неловко, не понимая, о чем они говорят. Верн молчит, но взгляд его теперь выражает удивление. -Ты голодна? - обращается Эрин к гостье и протягивает блюдо с фруктами. Кэтрин тянется за яблоком, но не успевает ничего взять. В комнату входит женщина, и от ее взгляда, сурового и холодного, становится не по себе. Предназначается он, прочем, ее новой подруге. Эрин, казавшаяся бойкой особой, не выдерживает и опускает взгляд. Сама Кэтрин тоже чувствует себя неуютно, но отвести глаз не может. Она думала, что ее мать и тетушки красивы, но по сравнению с этой дамой терялись все. Казалось, перед ней ожившая статуя, высеченная из ледяной глыбы. - Что я вижу. Ты опять взялась за старое? - незнакомка наклоняется к Эрин, касается подбородка, заставляя поднять лицо. - Кажется, мы с твоей матерью не раз говорили об этом. Ты очень нас разочаровала. И что же ты скажешь в свое оправдание на этот раз? Было видно, что девочка боится этой дамы, вероятно, той самой тети, но пытается храбриться. Эрин набирается смелости и смотрит ей прямо в глаза. - Может быть, здесь ей будет лучше. Сами посмотрите, тетя Мэрит. Дама, до этого бросившая на Кэтрин лишь беглый взгляд, присматривается к ней внимательнее. Девочка поежилась - кажется, что в комнате резко похолодало. - Вот как? - произносит Мэрит с удивлением, отпуская племянницу. - Как твое имя, дитя? Голос ее становится мягче и музыкальнее. - Кэтрин Уэлшбери. Женщина вздрагивает. - С тобой мы поговорим позже, - строго бросает она Эрин. - А ты, - она разворачивается к Верну, - лучше следи за сестрой. Пошли, - Мэрит берет Кэтрин за руку и уводит прочь. - Мы еще поиграем, - успевает прошептать Эрин. Дорога обратно занимает мгновение. Кэтрин не успела обернуться, как они уже стоят на холме, с которого и началось странное путешествие. Перед ними, на том же самом месте, где ранее стояла сама Кэтрин, находится мужчина. Он стоит спиной, но, словно почувствовав их, оборачивается, и девочка узнает своего отца. Он явно чем-то встревожен, но при виде их выдыхает с облегчением. - Кэтти, как ты нас напугала! - Тебе стоит лучше следить за дочерью, Джордж. - Зачем?.. - обранивает он в ответ. Мэрит смеется. - Неужели ты подумал, что ее забрала я? - произносит она одновременно с насмешкой и обидой. - Нет.. Конечно, я так не думала, но почему вы вместе? - Моя племянница очень любит играть с людьми. К сожалению, не все игры заканчиваются добром. Сколько прошло времени? - Сутки. Мы ищем ее со вчерашнего дня. - Все не так так плохо, как могло бы быть. Мэрит выпускает руку девочки и присаживается перед ней. - Была рада с тобой познакомиться, но не стоит больше искать встречи с Эрин. Мои племянники - не подходящая для тебя компания. Думаю, тебе лучше забыть о вашей встрече. Ступай к отцу. Кэтрин, как зачарованная, делает несколько шагов назад, пока не спотыкается об отцовскую ногу и чуть не падает. Джордж подхватывает ее на руки. - Никогда так не делай, слышишь, больше никогда, - он прижимает дочь к себе. - мы так волновались, твоя мама всю ночь не спала, мы обошли всю деревню, поля… Перед тем, как спуститься с холма. Кэтрин бросает взгляд назад, но никого не видит. Они с отцом одни. Мисс Уэлшберри потянулась в постели. Сон казался смешением детских воспоминаний и странностей последних дней, но он придал ей сил. Кэтрин подошла к окну и раздвинула шторы. Время уже перевалило за полдень. На столе девушка обнаружила блюдо с куском рыбного пирога и сыром, а рядом чашку уже остывшего чая - видимо, Анабелла распорядилась принести обед в комнату. Умывшись и перекусив, Кэтрин почувствовала себя лучше. Она решила найти Анабеллу, поблагодарить за заботу. После обеда та часто проводила время в розовой гостиной, но в этот раз она пустовала. Встретившаяся по пути горничная сказала, что молодая госпожа может быть в саду или библиотеке. - Анабелла, - она окликнула подругу, заглянув в комнату, но там никого не было. - Значит, в саду. Кэтрин уже собиралась покинуть библиотеку, как ее взгляд привлекла пачка газет. Девушка подошла к ним. - А Ричард говорил, свежие номера ещё не пришли. Значит, я узнаю все новости раньше него. Мисс Уэлшберри развернула “Обозрение” и устроилась в кресле. На первой странице, как всегда, печатали политические новости. Популярной темой последних месяцев стало предложение премьер-министра создать в Тоссии парламент, который бы занимался внутренними вопросами. Споры все еще не утихали. Кто-то называл эту инициативу преступной и первым шагом к свержению монархии, кто-то - что только этот шаг убережет страну от новой внутренней войны. Самой Кэтрин казалось, что цель заявления - отвлечь от реальных действий, ведь ничего, кроме бесконечного обсуждения, не происходило. В разделе о культурной жизни Лацории опубликовали положительный отзыв на “молодого, но подающего большие надежды” художника Бастиана Якобса. Прочитав почти всю газету, Кэтрин собиралась было отложить ее - она редко читала светские сплетни и криминальную хронику, но взгляд зацепился за небольшую заметку. “Полиция Альверсона сообщила о исчезновении профессора истории Джорджа Уэлшберри. Всех, кто что-либо знает о местонахождении мистера Уэлшберри или видел его, просим сообщить в сыскной отдел детективу Хардингтону”. Газета выскользнула из рук. Некоторое время Кэтрин сидела, не двигаясь, даже не переводя взгляд: ее словно оглушило новостью.Следом пришло отрицание. - Нет, этого не может быть! Она выхватила со столика “Время Лацории”, торопливо нашла сводку происшествий, но и там имелась сухая заметка о пропаже отца. И в “Ежедневных новостях”. В глазах потемнело, а горло сдавило. - Этого не может быть. Это какое-то недоразумение. С ним не могло ничего случится, я не верю. Кэтрин потеряла счет времени. Она так и сидела в окружении газет с закрытыми глазами, когда в библиотеку вошел Ричард. - Кэтти, - он опустился перед ней на колени и взял за руки. - Ты это видел? - Сегодня утром. Я только что из офиса Ральфуса на станции. Там ближайший телеграф. Связался с полицией, но ничего подробнее не узнал. Его ищут. Отец прибыл в Альверсон. Мы выезжаем завтра утром, я взял билеты на поезд. Кэтти, скажи хоть что-нибудь! Девушка словно через силу открыла глаза. - Так не должно быть. Я… - и тут она наконец заплакала. Ужин не удался. Кэтрин осталась в своей комнате, Ричард спустился вниз и сидел непривычно молчаливый. Стефан и Виктор перемолвились парой слов, и разговор заглох. Никаких новостей не поступало, но ожидание отдавало трауром. Ричард и Кэтрин покинули Везер-холл рано утром. Попрощались с Анабеллой и Стефаном - Виктор и Генри собирались проводить их до станции. - Напишите мне, - прошептала Анабелла. - Я буду молиться. - Спасибо, - совершенно бесцветным голосом отозвалась Кэтрин. Утро выдалось туманным, и пейзажи, казалось, стали под статью настроению. Краски потускнели, в сером небе не мелькал и лучик солнца. Везер-холл быстро потонул в дымке. Кэтрин молчала всю дорогу в экипаже. Только на станции она выдавила из себя слова благодарности и прощания. Ричард не пытался ее отвлечь и разговорить. Он вспоминал последний разговор с дядей перед отъездом. Неспроста дядя Джордж его начал. Он чего-то опасался? Ему кто-то угрожал? Нет, ерунда какая-то. Кому нужен профессор истории? Столица встретила их дождем. К счастью, Ричард быстро поймал экипаж. - Говардс-стрит, 17, - бросил о, помогая кузине устроиться. - Гронсвилль? - уточнил возница. - Да. Столичный дом семьи Уэлшберри располагался в центре, среди таких же построек прошлого и позапрошлого веков. Большую часть времени он стоял пустым - Фредрик с семьей предпочитали жить в поместье. Огромный и неуютный, он скорее казался памятником архитектуры, чем жилым домом. Джордж Уэлшберри жил в Гронсвиле - юго-западном районе, получившем название в честь Георга Гронса, бывшего премьер-министра. Тот решил перенести столичный университет из центра города в более тихое и удалённое место. На самом деле - подозревал Ричард - тот заботился не об удобстве, а желал избежать в городе студенческих волнений. В путеводителях любили писать, что первыми в Гронсвилле появились корпусы университета, затем студенческие общежития и квартиры для преподавателей, подчеркивая налёт интеллектуальности и элитарности места, но любой местный житель знал – на самом деле первыми выросли бараки строителей, ныне оставшиеся на окраине города и вызывающие своим видом снисходительную усмешку. Затем в пригород потянулись лавочники, в магазинах которых желающие могли приобрести продукты, одежду, книги и писчие принадлежности, появилась небольшая церковь, доходные дома, где не желавшие жить в общежитии студенты могли снять квартиры. Состоятельные преподаватели покупали себе дома. Одним из любимых мест их обитания стала улица Говардс-стрит, чистая, светлая и аккуратная, с аллеей вишнёвых деревьев. Здесь приобрел дом и Джордж Уэлшберри. Новый, двухэтажный особняк отличался мрачностью и отвечал всем последним тенденциям: готика снова входила в моду. Впрочем, самому Джорджу на моду было наплевать, но он нежно любил Средневековье. Он и дочери вместо сказок читал средневековые баллады, предания и мифы народов мира Ричард вспоминал все это по дороге. Все, что угодно, только бы не изводить себя ожиданием. Вот только чего? Ричард был готов молиться всем богам, лишь бы увидеть дядю, сидящего за столом в кабинете и удивленно приподнимающего бровь. - В самом деле, господа, откуда такая паника? Мне просто понадобилось срочно уехать. На двери их встретила черная траурная лента. Кэтрин сбежала по ступеням и толкнула дверь. Та послушно распахнулась, запуская хозяйку внутрь. - Где, где?! - Кэтрин перебежала прихожую и едва не столкнулась с миссис Фейраск, экономкой. Она суетливо озирала по стороном, пытаясь отыскать гроб, но не находила и, казалось, не заметила пожилую даму. - Мисс, наконец-то вы вернулись! Дора, иди же сюда! - окликнула та горничную. - Мисс, на вас лица нет, присядьте. - Миссис Фейраск, - наконец посмотрела на нее Кэтрин. - Папа… Его... нашли? - она уставилась на экономку с мольбой в надежде, что лента ей померещилась и отец жив. - Ох, мисс, нашли. Детектив, как же его, Хардингтон, приходил, и ваш дядя приходил, он был на опознании... Кэтрин закричала и, наверное, упала бы, если бы ее не подхватил Ричард. Ему самому происходящее казалось сном. Нет, он, верно, упал на охоте с лошади и сейчас бредит. Ричард занес сестру в гостиную и уложил на диван. Прибежала Дора, при виде их она только захлопала глазами и запричитала: - Доктора, нужно звать доктора, молодой госпоже плохо. - Да замолчи ты! - одернула ее миссис Фейраск - Никакого доктора, - обратился Ричард к экономке. - Воды. И бумагу, Мне нужно написать отцу. - Принеси воды. И поставь чайник, - бросила она служанке. - Я сейчас чай заварю, и вам, и мисс Кэтти. Что-нибудь еще? - Этот … Хардингтон оставил визитку? - Оставил. Сейчас все принесу. Миссис Фейраск ушла вслед за Дорой. Ричард опустился в кресло рядом. Не сбылось. Дядя мертв. Пока они развлекались в гостях, он… А что он делала? Что произошло? - Скажи, что это неправда, - подала голос кузина. - Пожалуйста. Я не могу в это поверить. Я не хочу… Ответить было нечего. Он сел прямо на пол возле дивана и сжал ее руку. Слов утешения не находилось. Фредрик Уэлшберри приехал быстро. Они успели выпить травяной отвар, приготовленный миссис Фейраск, и сидели молча. Дядя и Ричард завели разговор, но Кэтрин почти не слушала. Голоса доносились словно издалека, сквозь плотный кокон, который обвился вокруг нее после новости о смерти отца. Какая разница, что они говорят, ничего уже не изменить. Пусть только ее оставят в покое, пусть оставят ее одну… - Я написал детективу Хардингтону… - Зачем? - Он оставил записку. Хочет побеседовать с Кэтрин. - Это излишне. Им незачем встречаться. Кэтрин не стоит сейчас волновать. все вопросы я возьму на себя. Это было слишком большим искушением. Ни о чем не думать. Ничего не делать. Дяде можно доверять, он позаботиться о похоронах, переговорит с детективом, он все решит, а ей можно спрятаться в своей комнате. И не выходить оттуда никогда. Да и зачем это? Как она спуститься в столовую к завтраку, если отец не будет сидеть там с газетой? К кому она будет приходить в кабинет и сидеть с книгой, наблюдая, за подготовкой к лекции? Какая уже разница, что будет, после того, что случилось? - Нет. - Что? Фредрик обернулся к племяннице. Это было первое слово. что она сказала, не считала еле слышного приветствия. - Нет. Спасибо за поддержку, дядюшка, но я должна встретиться с детективом сама. - Ты уверена? - он выглядел изумленным. Кэтрин кивнула. Она должна узнать, что случилось. И после этого можно закрываться в комнате. Спорить дядя не стал. Но при этом отправил племянницу в кровать и проследил, чтобы она отдыхала. Миссис Фейраск и Ричард периодически заглядывали к ней в комнату, но новая порция травяного чая усыпила ее, и Кэтрин не слышала, как пришел детектив. Фредрик настоял, чтобы все разговоры с племянницей состоялись после похорон. Он ездил в участок, распоряжался насчет похорон, рассылал похоронные карточки и держался слишком хорошо. Лишь вечером, устроившись на диване в гостиной опустевшего без Джорджа дома, он позволил себе расслабиться.Его лицо на какое-то мгновение дрогнуло, исказилось, и Ричарду показалось, что отец сейчас заплачет. Это было странное, несвойственное его выражение боли. но, поймав взгляд сына, Фредрик взял себя в руки. - Пора спать. Мы выезжаем рано. Совсем недавно Кэтрин думала, что стоит отправиться в Уэйриш-парк, и вот она в карете, но радости по этому поводу девушка не испытывала. Ей казалось, это сон, все происходящее - нереально. Учитывая случившееся в Везер-холле, поверить в это было легко. Странные существа. смерть отца - это просто затянувшийся кошмар, и скоро она проснется. Но, сколько бы она не щипала себя, сон не прекращался. Кэтрин не почувствовала ни радости, ни облегчения, прибыв в поместье. Слова сочувствия от встретившей ее тети казались бессмысленным щебетанием. При первой же возможности девушка скрылась в саду. Здесь мало что поменялось с ее последнего визита. Низкая скамейка пряталась за зарослями кустарника. Место было достаточно уединенным. Здесь в детстве они с Ричардом и Сьюзен скрывались от младших сестер, и на спинке остались их имена, выцарапанные кузеном. Прошлой осень. на дне рождении Ричарда, они, как в старые времена, пробрались сюда, прихватив тарелку с закусками и бутылку вина. Это был первая поездка Сью после рождения сына, и она, по собственным словам, чувствовала себя птицей, вырвавшейся из клетки. Весной Кэтрин приезжала в поместье с отцом, и, гуляя по саду, они останавливались тут же. Джордж рассказывал истории из своего детства. Он постоянно попадал в переделки и, казалось, делал все назло своему отцу. Между ним, Фредриком и Мэри не было такой близости, как между их детьми, но дядя неизменно покрывал младшего брата. - Так и думала, что ты здесь. - Сьюзен! Кэтрин быстро поднялась и обняла кузину. - Я приехала, как только получила телеграмму. Как ты? - Я… Я отказываюсь в это верить. Сьюзен усадила ее на скамью и прижала к себе. - Поплачь. - Мне кажется, я сама умерла, - прошептала Кэтрин, уткнувшись в ее плечо. Кэтрин предпочла бы весь день просидеть здесь, в саду, но Сью заставила ее поужинать. По пути в столовую их перехватила тетушка Анна. - Кэтти, милая, нужно померить платье. - Какое платье? - она растерянно посмотрела на кузину, затем снова на тетю. - Траурное, для завтрашних похорон. Это слово прозвучало при ней первый раз. Дыхание перехватило, словно ее горло сдавила чья-то рука. Кэтрин казалось, что она задыхается. - Если вы позволите, я сама разберусь с платьем, - пришла на помощь Сьюзен. - Да, хорошо. Тело уже привезли, вы можете попрощаться, - донеслось им в след, и Кэтрин чуть не упала. споткнувшись при слове “тело”. После ужина Сью отправилась к тете, избавив Кэтрин от примерки, а сама мисс Уэлшберри долго стояла у двери в зимнюю гостиную, куда поставили гроб. Ей было страшно войти туда и увидеть отца мертвым. Наконец, желание увидеть его в последний раз пересилило. В комнате было темно из-за задернутых тяжелых штор. В глаза бросилось занавешенное зеркало. Освещало пространство несколько свеч, стоящих на столике возле гроба. на стуле, спиной к двери, сидел Фредрик. Спина его, обычно прямая, сгорбилась, как у старика. Он даже не обернулся на стук двери. Кэтрин на цыпочках подошла к гробу. Лицо отца казалось незнакомым. В отличие от старшего брата, сохранявшего в любой ситуации невозмутимое выражение, лицо Джорджа было живым. Он часто улыбался, много говорил, а теперь девушка видела только бледную маску, чем-то напоминающую родного человека. Некоторое время Фредрик и Кэтрин молчали, думая каждый о своем. Девушка не выдержала первой. Также тихо она вышла из комнаты. Дядя остался сидеть возле гроба, не сменив позы. На следующее утро Кэтрин обнаружила на стуле возле кровати черное бомбазиновое платье. Ей не хотелось даже прикасаться к нему, не то, что надевать, как будто, отказываясь признавать смерть отца, она может вернуть его к жизни. Но присланная тетей горничная помогла собраться, не спрашивая, желает ли мисс облачаться в черное. - Какие у вас холодные руки, мисс, - только и сказала она. Ее и в самом деле морозило. Высокий узкий воротник сдавливал шею. Пол казался неустойчивым, а лестница - шатающейся, и она боялась упасть, оступившись на ней. Немой плакальщик со скорбным лицом у входа в дом заставил ее вздрогнуть от испуга. Траурная карета и катафалк внушали ужас. На кладбище собрались родственники, соседи, в группе мужчин в черных костюмах Кэтрин опознала коллег отца по университету, среди которых выделялась высокая худощавая фигура ректора Клайва Джениннгса. Недалеко от них стояли двое. Молодой человек с длинными темными волосами выглядел растерянным и смотрел на процессию с удивлением. Женщина обняла себя за плечи, словно ей было холодно. - Агнес? - прошептала Кэтрин, узнав подругу. - Это друзья твоего отца. И твои, - ответил стоящий рядом дядя. - Спасибо. Практически всех людей, собравшихся на кладбище, Кэтрин знала или видела хотя бы раз в детстве, за исключением некоторых преподавателей, соседских детей и дамы, стоявшей в некотором отдалении от остальных. Плотная черная вуаль скрывала лицо, спину она держала неестественно прямо. Кэтрин была уверена, что раньше они не встречались. Женщина, казалось, почувствовала интерес девушки. На мгновение их взгляды встретились. Кэтрин поежилась, словно внезапно подул ледяной ветер, но погода по-прежнему стояла тихая. - Что за дама стоит в стороне? Новая соседка? - она повернулась к Ричарду. - Какая дама? - переспросил кузен. - За Рэддингсами. - Кэтти, там никого нет. Она повернулась, но незнакомки уже не было. Сама церемония прошла, как в тумане. Звуки сливались в верный гул, из которого ей удалось вычленить только девять колокольных ударов.. Иногда картинка теряла четкость, но Кэтрин даже не замечала, что плачет. Поминальная трапеза стала настоящим испытанием. Какие-то люди подходили к ней и выражали сочувствие, а она не могла вымолвить ни слова. К счастью, рядом всегда были Ричард, Сьюзен и дядя Фредрик. Агнес и Бастиан держались рядом, и только возможность поговорить с ними удержала ее от бегства в комнату. - Не верится, что вы тут. - Самой не верится. Более того, твой дядя пригласил нас остановится в поместье. - Мы задержимся на пару дней, - подтвердил слова Агнес Бастиан. Весь следующий день она провела с друзьями, а затем они уехали, не решаясь злоупотреблять гостеприимством Фредрика. Спустя пару дней поместье покинула и Сьюзен. Время потекло еще медленнее. Один день походил на другой. Кэтрин с удовольствием бы не вылезала из постели, но утром приходила горничная и помогла собраться к завтраку.. Дядя и тетя позаботились обо всем, и гардероб пополнился траурными платьями для дома, походов в церковь и ненавистным одеянием, в котором она была на похоронах. Кэтрин возненавидела черный цвет, служивший постоянным упоминанием о потере. Она не переносила бомбазин и креп, полумрак, в который погрузился дом, молчаливые обеды, - казалось, кладбище расползлось до поместье и поглотило Уэйриш-парк. Но все это казалось ей искусственным. Даже слуги по приказу тети надели черные повязки, хотя какое отношение они имели к ее потере? Ей хотелось спрятаться и предаться своему горю в одиночестве. Но у могилы отца кто-то был. Она ускорила шаг. Она снова увидела странную женщину в черном, но та, услышав шаги, обернулась и отправилась прочь. - Подождите! - Кэтрин ускорила шаг. Ветвистое дерево на мгновение скрыло даму, а когда Кэтрин его обошла, той нигде не было видно. на могиле отца лежал букет алых цветов. Дядя был недоволен ее решением вернуться в Альверсон, но возражать не стал. При этом он отправил с ней Ричарда, якобы по срочным делам, возникшим в столице. Кэтрин надеялась, что возвращение домой принесет успокоение, но в опустевшем здании тоска навалилась с новой силой. Мертвенная тишина висела пологом, как вязкий кисель растекалась по комнатам, туманом окутывала обитателей. Дом словно вырос, и Кэтрин казалось, что она легко может заблудиться, идя привычным маршрутом из спальни в столовую. Шаги звучали слишком громко, по коридорам носилось эхо, и все вокруг шептало “ты одна”. Ричард приходил несколько раз в неделю к обеду или ужину, либо составлял компанию за вечерним чаем. Он улыбался, как всегда, словно говоря ей “жизнь продолжается. Джордж умер, но ты-то жива. Не смей уходить вслед за ним”. Он шутил, пересказывал новости и светские сплетни, передавал приветы от знакомых, умалчивая о соболезнованиях, и тому, кто знал его мало, могло показаться, что он не слишком-то опечален смертью дяди. Но не Кэтрин. Она видела маску и послушно надевала свою: слушала, спрашивала, улыбалась, во всяком случае, честно пыталась растянуть губы в подобии улыбки. Иногда получалось довольно сносно. Она пила чай под болтовню кузена, сидя в гостиной на своем обычном месте. Миссис Фейраск щедро сыпала в чай травы и загромождала стол едой: кексами, бисквитами, пирогами, большую часть которых съедал Ричард, но, заслушавшись и забывшись, Кэтрин проглатывала пару кусочков. Миссис Фейраск радовалась приходу младшего мистера Уэлшберри. Провожая его, она шепотом жаловалась на плохой аппетит мисс Кэтти, на то, как та снова просидела весь день в любимом кресле мистера Джорджа, глядя в одну точку, и как славно, что он, мистер Ричард, приходил еще чаще. - Если бы не вы, от мисс Кэтти совсем ничего не останется. Может быть, ей лучше переехать к вам? - Я уже предлагал, но она ни в какую не хочет покидать дом. Реже приходила мисс Райт. Агнес с удовольствием составляла бы компанию и чаще, но боялась бросить тень на имя подруги. Женщину, ушедшую от мужа, к тому же говорящую о - страшно подумать - женских правах - принимали далеко не в каждом доме. Агнес не хотела, чтобы и перед Кэтрин закрылись двери салонов. Но писала она почти ежедневно. Салли, тайком рассказывая Ричарду о мисс Кэтти, именовала Агнес не иначе, как “благословенная женщина” - из-за нее девушке приходилось отвлекаться от своих мыслей. Она пролистывала газету, потому что Агнес хотела обсудить статью, или искала книгу, потому что та просила уточнить цитату, что, разумеется, она вполне могла сделать сама - ничем не прикрывая попытка заставить Кэтрин заняться хоть чем-то. Изредка заглядывал Бастиан Якобс. Он приносил с собой запах красок, притаскивал яблоки и громоздкие альбомы с репродукциями, папки с новыми набросками. Но, также как и Агнес, он боялся скомпрометировать девушку. Из Везер-холла приходили письма, длинные, написанные мелким аккуратным почерком Анабеллы. Она говорила об отъезде Блэрфора и Кроссмана, о том, что неожиданно расцвел новый вид роз, о том, что Виктор ездил в Гревбридж по делам, новой прочитанной книге. Письма и визиты вырывали Кэтрин из полусна, в котором она находилась после смерти отца. Она чувствовала себя потерянной, как ребенок, заблудившийся зимой в лесу, отчаявшийся, скрючившийся под дубом, чье тело съели звери, а глаза выклевали птицы. Словно ее отрезало от ее же жизни, и та звонкой монетой укатилась прочь. По утрам не хотелось вставать с постели, она подолгу лежала, свернувшись под одеялом. Вечером же, напротив, она долго не ложилась в постель. Иногда ей хотелось закричать, устроить безобразную сцену, чтобы ее оставили в покое, не приходили, не писали, не трогали, не делали вид, что все в порядке, не пытались вырвать ее из одиночества, потому что это бесполезно. Но чаще ей хотелось плакать. Лечь в саду и уснуть, чтобы ее тело впиталось в землю, рассыпалось прахом, а к весне проросло цветами. Обычно же Кэтрин молчала. Привычный распорядок нарушил мистер Ресби, поверенный Джорджа. - Мисс Уэлшберри, хм… доброго дня Я пришел по поводу… хм.. завещания. В тот день Ричард как раз обедал у Кэтрин. Он почти не вмешивался в разговор, но прочитал все бумаги прежде, чем кузина поставила свою подпись. Кэтрин стала единственной владелицей дома на Говардс-стрит и счета в банке. Никаких особых условий Джордж не оговаривал, Кэтрин уже исполнился двадцать один год, и опекун не требовался. - И еще… Незадолго до… хм… гибели, ваш отец получил чек . Хм… Вот он. Отправителем числился некий мистер Хиллесворт. Имя оказалось незнакомым. - Кто это? - Кэтрин нахмурилась, пытаясь вспомнить, где могла слышать эту фамилию, но ничего не приходило в голову. Мистер Ресби смутился. - Хм… Признаться, прежде я тоже не видел это имя. если ваш ...хм… отец вел с ним дела, то делал это без моего участия. - Хм, - протянул Ричард, к счастью, слишком тихо, чтобы поверенный мог его услышать. - Хм, - повторил он уже громче, разглядывая чек, когда они остались вдвоем. - Вот ведь привязалось. А ведь я где-то уже видел это имя. - Нет, - покачала головой Кэтрин. - У нас он не бывал. - Чай, - оповестила мисс Фейраск, внося поднос. - Сегодня ваш любимый пирог, мистер Ричард. - Вот и славно! Несите его быстрее. Взгляд Салли упал на чек. - Пришли письма. Мистер Ричард, может, вы разберете их, как в прошлый раз? - Неси их сюда. Одной рукой расправлюсь с пирогом, второй - с ними - А как же чай? - улыбнулась Кэтрин, беря свою кружку. - А чай я выпью. В один из своих предыдущих визитов Ричард разобрал стопку писем, неопрятной кучей высившуюся на столике в прихожей. Кэтрин так и не смогла заставить себя ответить на соболезнования. В тот день он был не единственным посетителем. Пока Бастиан занимал хозяйку разговором о ритийских художниках, Ричард и Агнес взялись за письма. Он откладывал отдельно счета и деловые письма, а конверты с траурной лентой он отдавал мисс Райт, и та писала ответ от имени подруги. - Спасибо за помощь. - Не за что. Было бы жестоко заставлять это делать Кэтти. - Ей повезло с друзьями. - Это меньшее, что я могу для нее сделать. - Расскажите, как вы познакомились? - На открытии выставки. Я была там уже после… всего, и большинство старых знакомых избегали меня. Мистеру Уэлшберри я была представлена раньше на одном. Он подошел вместе с Кэтрин, познакомил нас и пригласил на ужин к ним в дом. Я никогда этого не забуду. - А как вышло так, что… - Ричард осекся. - Как вышло, что я оказалась изгоем? - Простите, я не это хотел спросить. - Я не делаю из этого тайны. Хотя, это не то, о чем меня обычно спрашивают. - Она оторвалась от письма. - Я ушла от мужа, потому что он меня избивал. - Простите. Ричард смутился. Он встречался с мисс Райт у дяди прежде, но никогда не общались близко, только поддерживали светскую беседу. О ней ходило множество сплетен: ей приписывали множество романов, уход из семьи из-за любовника, безумие, попытку убийства собственного мужа, который только из уважения к ее отцу не упек жену в приют для душевнобольных. Агнес вернулась к письмам и продолжила. - Мой отец вел дела с Райтами. А лучший способ укрепить деловой союз - брак детей. Я не протестовала. Жених не стар, хорош собой, а мое сердце свободно. Знаете, я искренне считала, что из этой затеи выйдет толк. Даже была счастлива - первое время. Порхала по дому, смеялась… - он усмехнулась, но смотрела в стол, не решаясь поднять шла. - Он так и сказал: “Ты слишком много смеялась”. Мы были на приеме, а после, дома, он залепил мне пощечину. “Ты сама виновата”. Он часто это повторял. Так часто, что я сама стала в это верить. Когда я забеременела первый раз , доктор рекомендовал мне меньше двигаться, но муж затеял очередную авантюру, искал “подходящих” людей и всюду таскал меня с собой. “Посмотрите, кто доверил мне дочь, вы сможете доверить мне деньги”. Агнес замолчала. Ричард был не рад, что задал вопрос. Слишком тяжелая тема и слишком откровенный ответ - к этому он был не готов и растерялся. Но когда Агнес подняла взгляд, он не отвел глаза. - У меня мог бы быть сын.. - И вы ушли от него? - Нет, - она покачала головой. - Я жаловалась матери,но она только разводила руками. Я осталась одна. Но когда это случилось во второй раз… Он говорил, что не хотел. Не рассчитал силу. Ударил меня, я упала с лестницы, и снова потеряла ребенка. После этого я вернулась к отцу. Но он меня не принял. Выделил содержание, выбил пособие от мужа, но двери дома закрыл. - Мне очень жаль, что вам пришлось все это пережить. - Ричард протянул очередное письмо и словно случайно коснулся ее руки. - Спасибо, что выслушали. О, письмо от ректора Дженнигса, мы встречались в этом доме. - А это от тетушки Сибилл. Она наша дальняя родственница. - А это тоже ваш родственник? - Мистер Хиллесворт? Нет, с ни я не знаком. - Я тоже о нем не слышала. - она повертела в руках приложенную к письму карточку. - Видимо, коллега. Письма с соболезнованиями отправились в коробку, чтобы они не попадались на глаза Кэтрин. - Письмо! - воскликнул Ричард, так и не прожевав пирог, вспомнив тот случай . - Вот где я видел эту фамилию. - Мне она все равно ничего не говорит, - пожала плечами Кэтрин. Чек от неизвестного отправителя не слишком ее заинтересовал. После ухода кузена девушка отправилась в кабинет: Агнес просила прислать несколько книг. Кэтрин редко заходила в кабинет после смерти отца. Всякий раз, когда она открывала дверь, сердце замирало. В комнате ничего не изменилось. Массивный стол возле окна с неизменной стопкой бумаг - она так и не смогла их разобрать и никого не подпускала. Рядом кресло, на котором она любила сидеть. Одну из стен целиком почти до потолка занимали книжные шкафы. Комната выглядела так, словно отец недавно вышел, но запах одеколона выветрился, камин давно не зажигали, и казалось, что здесь холоднее, чем в остальном доме. Искомые издания находились на верхней полке. Девушка подставила деревянную стремянку, как раз для такого случая стоявшую в кабинете, подобрала юбки и поднялась. Отец размещал книги по темам, и наверху стояли философские трактаты. Она достала нужное и собралась было спускаться, как заметила в образовавшемся просвете пухлый бумажный сверток, спрятавшийся между томами и задней стенкой шкафа. Кэтрин прихватила и его. Устроившись в кресле - первый раз с момента возвращения домой - Кэтрин аккуратно развернула бумагу. В стопке лежали чеки. На разные суммы, иногда - немалые, выписанные Джорджу мистером Хиллесвортом. На протяжении нескольких лет этот джентльмен платил ее отцу - за что? Кто он такой? Кэтрин спустилась вниз. Принесенный поверенным чек так и лежал в гостиной. - Письмо. Ричард говорил, он присылал письмо… Миссис Фейраск, где письма? Неожиданная активность хозяйки удивила Салли. Экономка с недоумением и опаской смотрела, как Кэтрин торопливо перебирает бумаги. - Здесь его нет.. .Где коробка с соболезнованиями? - Мисс… - Где она? - Сейчас принесу, - покачала головой она. Мистер Ричард просил убрать ее подальше, да и мисс Кэтрин не проявляла прежде к письмам такого интереса, даже к тем, что присылали ее друзья. Это оживление казалось Салли нездоровым. Кэтрин. прежде избегавшая брать в руки конверты в черной каймой, искала послание загадочного Хиллесворта. Оно действительно лежало между соболезнованиями от дальних тетушек. к письму прилагалась визитная карточка. “Мистер Джон Хиллесворт. Общество исследователей фольклора”. Девушка медленно отошла от стола, сжимая в руке визитку и письмо, и опустилась на диван. Она никогда не слышала от отца о такой организации. Нет, она знала о Королевском обществе любителей истории и Обществе любителей лацорской словестности, например. Они организовывали публичные лекции, которые оба Уэлшберри старались не пропускать. С чего бы отец стал скрывать нечто подобное? - Что-нибудь еще, мисс? - отвлекла ее Салли. - Нет. Впрочем… Принеси чай в кабинет. Подхватив все бумаги от Хиллесворта, Кэтрин поднялась наверх, не заметив, как вытянулось лицо экономки. Когда та вошла в кабинет с подносом, она застала молодую хозяйку на стремянке, выдвигающей книги и тотчас ставящей их обратно. Кэтрин не успокоилась, пока не проверила весь шкаф, но ничего больше она не нашла. Когда она закончила осмотр, чай уже остыл, а сама девушка чувствовала себя уставшей. Она задумчиво смотрела в одну точку, на стопку отобранных для Агнесс книг на столе. Внезапная мысль вывела ее из оцепенения. Девушка чуть не рассмеялась своей недогадливости. - Какая же я дура. Надо начать со стола. Завтра же продолжу. На следующий день после завтрака Кэтрин поднялась в кабинет.Непривычно было садится за стол в отсутствии хозяина. Она погладила массивные ручки стула, пытаясь унять волнение.Левая была идеально гладкая, словно отполированная за многие годы, а на правой была какая-то трещина. Кэтрин начала с бумаг на самом столе. Наброски статей, черновик новой лекции, выписки из архива - сугубо рабочие документы, небрежно собранные в одну кучу. Кэтрин аккуратно рассортировала все бумаги, и только потом переключилась на левые ящики стола. Планы занятий, конспекты и даже ведомость с оценками, но ничего, связанного с “Обществом”. Левую половину ящиков стола почти полностью заняли письма. К ним Джордж относился бережно. Свертки, похожие на тот, что Кэтрин нашла вчера, стояли ровными стопками. К каждому была прикреплена карточка с именем отправителя. Черновиков же он почти не хранил. Кэтрин проверила каждый, но содержимое полностью соответствовало надписи на карточках. Первый ящик справа она оставила напоследок. Там лежала резная костяная шкатулка. Кэтрин сама дарила ее отцу. Бережно девушка достала ее и поставила на стол. Внутри лежали письма, те самые, что она писала в начале лета. В носу защипало. Она просмотрела их: вся ее последняя экспедиция в письмах. Девушка вышла и вернулась с последним, незаконченным и так и не отправленным письмом о поездке в Астерс. Она положила его к остальным. На дне шкатулки лежал изящный блокнот - такой же она видела в магазине. Она улыбнулась. Они собирались в театр, а по пути решили заехать в книжный и чуть не опоздали. Блокнот Кэтрин заметила перед выходом и не успела купить. А отец запомнил. Отыскав на столе карандаш, она сделала в нем первую запись: “Кто такой мистер Джон Хиллесворт? За что он платил папе? Почему он скрыл от меня “Общество исследователей фольклора”?” Кэтрин задумалась и вернулась к письмам. Она вернула письма в шкатулку, один за одним, а потом дополнила запись: “Почему в шкатулке нет последнего письма?” Кэтрин собиралась вернуть шкатулку на место и обнаружила три журнала: “Альверсонский вестник” с ее публикациями, - и начатое письмо. “Дорогая Кэтрин!” - единственное, что успел вывести отец. Это стало последней каплей. Кэтрин заплакала. - Папа, папа, - шептала она, захлебываясь слезами. Она не пыталась успокоиться, давая себе возможность по-настоящему выплакаться, не тихо, уткнувшись в плечо Сьюзен или Агнес, а громко, пользуясь случаем, что никто ее не услышит. Выпустив эмоции, она откинулась на спинку стула и посмотрела на часы. Время близилось к обеду, скоро могла появиться Салли. Пора было успокаиваться и приходить в себя. Пытаясь восстановить дыхание, девушка покрепче схватилась за ручки стула. раздался щелчок, и в правую руку что-то уткнулось. - Тайник? Кэтрин опустилась на пол, рассматривая находку. В подлокотнике стула действительно был спрятан тайник. при сильном сжатии выскакивал небольшой ящик. Она вытащила его полностью. В ящике лежал ключ. Дверь скрипнула. - Миссис Фейраск сказала, что ты уединилась в кабинете, но меня, надеюсь, пустишь? Кэтти? Что случилось? Ричард мгновенно оказался возле сестры. - Я нашла тайник в папином стуле. И другие чеки от мистера Хиллесворта, спрятанные за книгами. папа что-то от меня скрывал. После обеда они вернулись в кабинет. Кэтрин, подумав, села за стол, а Ричард устроился в кресле. - Ты говоришь, ты никогда не слышала об “Обществе исследователей фольклора”? - Нет. Почему он скрыл это от меня? - Может, они не принимают женщин, - с сомнением произнес кузен, не слишком-то веря в такое объяснение. - И платили папе за молчание? Они листали справочники, но ни в одном не значилась подобная организация. - Ричард, здесь что-то не так. Я чувствую. - Может быть, стоит рассказать об этом следователю? Ты ведь хотела с ним встретиться. - Конечно, ты прав. - От чего этот ключ? - кузен махнул рукой на стул. Они решили вернуть находку на место, предварительно обойдя с ней весь дом. - Он не подходит ни к одной двери, что не удивительно для спрятанного ключа. Может, в доме есть еще один тайник? - Но ведь мы обошли весь дом. судя по ключу, тайник размером намного больше шкатулки. Я даже не знаю, где подобное может быть спрятано. - Что ж, можно попробовать мой фирменный способ. Когда я не могу что-то найти или решить другую проблему, я занимаюсь чем-то совершенно иным. - И чем это мне поможет? - Если тайник в доме, рано или поздно ты на него наткнешься. Стоит перестать о чем-то думать, как решение приходит само. - Спасибо. Дай мне адрес мистера… - Детектива Хардингтона? Сегодня же ему и напишем. Помолчав, Кэтрин неуверенно спросила: - Ты знаешь, как продвигается следствие? Дядя старался оградить ее от всех подробностей, а, оставшись одна, Кэтрин так и не нашла в себе сил и смелости отправиться в участок. - Официальная версия: на него напал грабитель. Его пока не нашли. “И вряд ли найдут”, - мысленно добавил он. Кэтрин опустила глаза. - Вот так, случайно… - Она была готова снова заплакать. - А вдруг, они ошибаются? Вдруг дело в этих чеках? - Мы все расскажем детективу, - кузен взял ее за руку и посмотрел в глаза. Ричард пообещал сам отправить письмо, и Кэтрин надеялась, что детектив ответит как можно быстрее. Весь следующий день она постоянно проверяла почту и прислушивалась - вдруг он решит прийти сам? - Наконец-то вы дождались, мисс. Принесли целых два письма. Отправителем одного из них действительно значился мистер Хардингтон, который просил о встрече на завтра. Второе письмо было анонимным. “Мисс Уэлшберри. выражаю Вам глубочайшие соболезнования по случаю смерти Вашего отца и считаю своим долгом сообщить, что полиция заблуждается, и смерть Джорджа Уэлшберри была спланированным убийством”.