Хюме сорок.
Бродячий клан остановился здесь — где травы были выше человеческого роста, где деревья закрывали всё небо, а река, что текла рядом уже много лет, видела многих Хьюг. Только в этом месте, где не прошёл бы другой шиноби с притуплёнными чувствами, пройдёт человек с Бьякуганом. Обученные ориентироваться в таких зарослях, Хьюги с лёгкостью побеждали мелкие кланы, особенно в хорошо знакомых засадах.
Хюма сидел на гладком камне у реки, крепко задумавшись. Когда именно к нему подошёл Хизуки, лидер и не заметил, хотя и обладал великим даром сенсора, помимо Бьякугана. Юнец сел на траву, отдыхая от тяжёлого пути, тем временем наблюдая за Хюмой.
Пейзаж, открывавшийся в этом месте, был удивительным: река спокойно текла по равнине, отражая зелёные травы, изумрудные ели и весенние листья, а также клочок неба, открывавшийся между высокими соснами. Текла, иногда переливаясь ручейком, а иногда затапливая всё вокруг, начинаясь где-то настолько далеко, что с того места даже Бьякуган не мог увидеть её истока. Сюда гармонично вписывался Хюма — высокий задумчивый старик с длинными каштановыми волосами, слегка подкрученными к кончикам, в которых уже начала появляться седина. Лоб был открыт, представляя чистую, незапятнанную клеймом кожу, которой завидовали все члены побочной ветви, включая и юнца.
— Я заметил тебя, Хизуки, — печально улыбнулся Хюма своему сыну. — Правда, не так скоро, как хотел бы. Старость — плохая штука.
Юнец вышел из тени дерева и подошёл к отцу. Тот терпеливо ждал вестей, а Хизуки старался оттянуть момент, когда придётся рассказать всю правду. Лидер был в хорошем настроении, а из-за новостей он мог расстроиться.
— Сенджу и Учихи заключили мир, союз решили скрепить постройкой деревни. Они прислали к нам гонца, который недавно примчался, передавая о просьбе присоединиться к ним.
Хюма напрягся. В такие моменты он излучал особую ауру: величественную, по-настоящему властную, совсем не напоминая того любящего отца, каким был обычно. Его чтили больше прошлого главы рода, но в гневе он был грозен.
— Мы совсем недавно договаривались с Сенджу о мирном договоре, а они так быстро предали нас, — прошипел Хюма, сплёвывая на гальку. — Надеюсь, хоть Сарутоби остались на стороне битвы, а не деревни? — он с надеждой посмотрел на сына, но потом, когда Хизуки потупил взгляд, ещё больше отчаялся.
Сын не знал, чем утешить отца. В такой ловушке часто оказывался и сам Хюма: хочет успокоить, но подходящих слов нет. Именно Хизуки больше всех напоминал его: высокий, сильный, мудрый не по годам, не умевший выражать эмоции. Вот только печать на лбу отличала их, создавая огромную пропасть между отцом и сыном. Ведь Хизуки был далеко не первым ребёнком Хюмы, а третьим, уступая место Хоро, наследнику, и Рэи, старшей сестре.
Хюма встал. Он на секунду закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями, а потом тихо и медленно прошагал в здание, которое являлось временным приютом для клана во время войны — домик, в котором было два крыла: одно, маленькое, для главной ветви Хьюга, и второе, намного крупнее, для многочисленных членов побочной. На пороге Хюма приостановился и задел тонкой бледной кистью язык колокольчика, громко зазвеневшего через мгновение. Ему эхом ответили такие же, но поменьше, располагавшиеся в доме повсюду. Такой сигнал означал, что лидер клана собирает совет.
Он происходил в маленькой комнате главного крыла. Хюма садился в центре, а вокруг него кругом рассаживались старейшины, за ними — более молодые, а возле стен, прислонившись, слушало новое поколение (естественно, старше двадцати лет), в итоге яблоку было негде упасть. У входа стоял младший брат Хюмы, его главный советник и друг, от которого было иногда больше пользы и толку, чем ото всех остальных. Лидер печально обвёл взглядом советников и начал рассказывать печальные новости.
— С незапамятных времён мы, благородные кланы, ведём между собой борьбу за территорию, за жизнь и за место под солнцем. Среди всех отличаются три сильнейших клана, которым нет сравнения. Мы, Хьюги, обладаем удивительными глазами, подаренными луной, используем свои мощные техники, после которых враг даже пошевелиться не может. В распоряжении Сенджу, клана дерева, огромное количество чакры, они необычайно сильны. И третий, клан Учиха, что славится тёмной ненавистью, алыми глазами и стихией огня. Все мы испокон веков враждовали, нам это предначертано судьбой, богами — кем только хотите.
Все зашумели, обсуждая незаконченную, но такую обжигающую речь главы. Хюма замолчал, подбирая нужные слова, ведь говорить было очень сложно. В принципе, все согласились с предыдущими утверждениями, поэтому лидер продолжил.
— Однако недавно юнцы, желающие изменить судьбу, глупые детишки, решили объединить два клана, скрепить мир постройкой деревни, а нас, сильнейших Хьюг, оставить в меньшинстве. Да что там в меньшинстве! Даже мелкий клан Сарутоби решил прильнуть к тёплому боку двух мощных кланов. Теперь и за нами выбор: воевать одним или в союзе?
Опять все заговорили. Естественно, не все хотели присоединяться к союзу, ведь там каждая собака указывала бы им, как поступать. Однако два клана, равные им по силе, решили действовать сообща. Это указывало лишь на один исход.
— Старейшины говорят, что согласны присоединиться к союзу, — ответил человек, отвечавший за всех старейшин, самый старый мужчина в клане — Хиясу, муж родной тёти Хюмы, которому недавно исполнилось пятьдесят семь. К своим годам он превратился в седоволосого безбородого старика с мудрыми белыми глазами и морщинами вокруг губ.
— Воины не знают, их ответы «за» и «против» почти равны, — произнёс Рю, кузен Хюмы, заведовавший средним поколением Хьюг, причём весьма успешно. На нём старость ещё не сказалась, ведь ему ещё не исполнилось и сорока. Рю выглядел молодо и сильно. — Мы готовы принять ответ, за который будет большинство.
— Мы, младшее поколение, убеждены, что присоединение невозможно, — громко сказал Хоро, чтобы его слышали все. Так и было — каждый повернул голову к нему, чтобы рассмотреть получше.
Хоро, первый сын Хюмы, который должен был унаследовать власть отца, только недавно вступил в совет, ведь ему едва исполнилось двадцать. Ещё с детства он подавал большие надежды: был в меру добрым, но и в меру жестоким, умело управлял как Бьякуганом, так и людьми. Однако что-то в Хоро настораживало Хюму, но он пока не понимал, что именно.
— Слово старейшин весомее, — мудро решил Хюма, однако исход голосования его не удовлетворил. Конечно, его слово было выше слова старейшин, но не хотелось идти против значительной части клана, поэтому лидер спросил того, чье мнение уважал, и к кому прислушивался. — Ясуо, как думаешь, какое решение будет верным?
Ясуо всё собрание стоял у двери с активированным Бьякуганом, поэтому в голосовании не участвовал. Он был младшим братом Хюмы, поэтому, как говорила их мать, Хидэко: «Связь между братьями должна быть более крепкой, чем между всеми остальными», они ладили. Ясуо был немного выше Хюмы, но физически слабее, однако он был бесстрашным и мудрым, как никто другой.
— Я думаю, что в этом случае правы старейшины, — наконец решил Ясуо, немного поколебавшись. — Мы должны на время опустить голову, чтобы затем поднять её намного выше. Надеюсь, у нас тогда будет сильный правитель, — он покосился на племянника, Хоро, чья голова возвышалась среди одногодок.
— Тогда мы решили, что ответим на предложение Сенджу и Учих положительно. У меня есть ещё одна новость, которую я хочу объявить, пока вы не отошли.
Хьюги уже было начали собираться, но после последних произнесённых слов замерли на месте. От каждой такой фразы бросало в дрожь, ведь Хюма любил оставлять самые неожиданные новости под самый конец. Чем же он решил так удивить свой клан?
— Надеюсь, никто не против того, что я присоединюсь к старейшинам и отойду от дел правителя, оставив эту честь своему старшему сыну.
Новость отразилась на разных группах Хьюг по-разному. Старейшины зашевелились, закопошились, начали рассуждать, со страхом зыркая на Хоро. Этого парня все боялись, он был необычным, редко показывал эмоции, а ещё был жестоким в те моменты, когда всё же говорил откровенно, а не скрывался за маской. Даже сейчас его лицо не выдавало никаких эмоций, он был слишком спокойным и терпеливо ждал, чем закончится совет. Да ещё и та странная история с дочерью и сыном…
Воины немного нервничали из-за того, что ими будет управлять кто-то существенно младше их. Если большинству было немного больше тридцати, а то и сорока, то Хоро едва исполнилось двадцать, он присутствовал лишь на нескольких советах.
Юнцы, которым было меньше тридцати лет, с завистью смотрели на своего сверстника, в двадцать успевшего стать правителем Хьюг, что было очень почётно. Конечно, ему ведь всего лишь повезло, что он родился первым сыном главной ветви клана, а его лоб не заклеймён печатью.
***
Хюме пятьдесят.
В доме, только недавно достроенном главой клана, Хоро Хьюгой, были чистота и порядок. Мужчины уже вывезли стройматериалы, а девушки замели пол, не оставляя грязным ни один уголок. Однако все эти новшества не привели старика Хюму в восторг, ему нравилось лишь одно место в новом особняке, а именно сад. В нём росли цветы и протекал маленький искусственный ручеёк, воду из которого взяли прямиком из той реки, возле которой Хьюги жили раньше.
— Дедушка! — раздался вдруг голос Кону, когда Хюма сидел в саду и пил чай. Её компания, что состояла из младшей десятилетней сестрички Хитоми, семилетнего брата Хансу и шестилетнего кузена Хико, часто набегала бурей посреди ясного неба на Хюму.
— Дедушка, расскажи нам сказку!
— Кону, ты уже генин, тебе пора тренироваться, а не слушать сказки, — лениво пробурчал Хюма, пряча улыбку. — А вы, ребята, разве вам не пора учиться? — он укоризненно посмотрел на младших. Те ни капли не смутились, всего лишь спросив:
— Расскажешь?
Хюма посмотрел в небо. Лазурное, какое бывает лишь в ясную погоду, когда нет ни облачка, даже солнца будто нет. Заслушавшись пением птиц, старейшина и забыл о том, что хотел рассказать сказку. Которую детям так и не суждено было услышать.
— Кону, ты почему здесь?
Голос Хоро всколыхнул все окрестности. Кону вздрогнула, опустила взгляд, поднялась и побежала к отцу. Тот пять минут кричал на неё и в конце монолога ударил девушку по щеке. Хюма впервые увидел такую жестокость в отношении внучки, поэтому немного опешил, а потом поднялся на старческие ноги.
— Хоро, почему ты кричишь на дочь? — Хюма нахмурился. Он не думал, что его сын настолько жестокий.
— Я выкроил для неё, девчонки из побочной ветви, время на занятия, а она не появилась, — прошипел Хоро. Он с угрозой посмотрел на отца, чем напомнил Хюме Рю, давно умершего кузена. Хоро действительно на него походил: каштановые волосы, немного торчащие ёжиком, такое же строгое лицо, напряжённые скулы и нос с горбинкой. — Она не достойна моего внимания.
Кону была необычной, но почти никто в клане об этом не знал, как не знал и Хюма. Он видел перед собой всего лишь маленькую девушку, у которой с рождения слишком хрупкое тело, благодаря чему ей не поставили печать на лоб.
Единственными, кто знал об этом, были она сама, её родители и Хими, клановый медик.
***
Хюме шестьдесят.
Он преимущественно лежит в кровати. Уже нет сил ходить сражаться за справедливость с сыном. Единственным, о чём он переживал, была внучка. Кону слишком беззащитна, чтобы оставлять её одну в жестоком мире её отца.
Хюма был готов уступить место своей жизни молодому поколению.
