И была на то чья-то злая воля...

Жизнь Буллока достигла своего дна еще в тот момент, когда его, еще совсем зеленого, наивного мальчишку, взяли в GCPD, протянули удостоверение со значком и оружием. Звезды горели в глазах юного полисмена так ярко, что даже тогдашний капитан — Сара Эссен, похвалила его и сказала, что он достоин этого места в городе. Но по закону Мерфи дно оказалось двойное. Ладно, пережить пингвиньи захваты Готэма более двух раз — это огромное достижение для весьма стандартного «плохого копа», так что бонусные сантиметры наверх он получил. Но не тут-то было — пока вытаскивал из каждой дыры Гордона, спасая его жопу, сантиметры потеряли свою актуальность, потому все, что осталось Харви — алкоголь и коррупция. Брать деньги у Пингвина не было решением моральной стороны вопроса — лицензии тут были не при чем. Это было вопросом выживания: сложно вставать с кровати и идти на работу, если ты прекрасно знаешь, что все, что ты получишь — это лишь жалкие крохи, на которые даже коммунальные платежи не оплатишь. А говорить обо все остальном совершенно не хочется. Вот есть напарник — Гордон. Его хлебом не корми, дай только погеройствовать. А потом, когда он наломает столько дров, сколько золота в горшочке у лепрекона, Джим будет в таком говне, что выбраться из него без посторонней помощи будет сложновато. И тогда — когда его любовница — жестокая, властная манипуляторша — придавит его и выкинет, Джим, прижав уши и поджав хвост, прибежит к нему. В мечтах Буллока — послать Гордона с его геройством куда подальше, однако стоящий на пороге бывший напарник и теплевшая — она у него еще есть, господи! — душа говорит совершенно об обратном. Виски на столе заманчиво бренчит, а щенячьи глаза Джима блестят зарплатой и оплаченными коммунальными платежами. Харви вздыхает и закрывает дверь перед сегодняшним капитаном — виски на столе не наврет, что получил должность САМЫМ ЧЕСТНЫМ (никак иначе, да) способом не лишит тебя работы, а потом придет за помощью, потому что просрало все самым тупым образом. Потому что над законом не смеются, да, Джим? Но Джим все еще стучит, звуком настойчиво пробираясь в голову полупьяного Буллока, даже говорит что-то, однако звезды за окном черны. И глаза бывшего капитана потеряли прежний блеск, так что спрыгнуть в Сену хочется уже даже несмотря на то, что местная река больше напоминает грязное болото. Стук прекращается, дверь скрипит, шаги Гордона отдаются в голове как звонок налоговой. Рука Джима тянется к плечу напарника, но почему-то не дотягивается. — Если ты пришел не затем, чтобы принести мне кофеин, то можешь идти. Гордон молчит, сопит сзади, словно нашкодивший ребенок, иногда мычит что-то неясное, но Харви молчит, поворачиваться не планирует. И помогать, к слову, тоже. У него билет в сумке, прямиком в теплый и приятный Централ-сити или солнечный метрополис. А в Готэме свой герой, и такая плотная стена из теневого капитана, попивающего виски в полдень, явно портит ему авторитет. Харви Буллок, бывший капитан GCPD, уволенный из-за обвинения в коррупции и убийства своего подчиненного, встает со стула, берет дорожную сумку и выходит из замшелой коморки, где больше не живет. Гордон смотрит в след ушедшей тени собственного геройства на ниточках, и ему кажется, что все вокруг ломается, превращается в пыль под давлением шагов уходящего друга. Его героизм рассыпается в почерневших звездах глаз юного лейтенанта Харви Буллока. Джим молчит, когда слышит звук закрывающийся двери. За окном не светит солнце - оно тут и не светит. А разве появляется тень в месте, где не солнца? Блестящие ниточки, затянувшиеся крепко, до крови на запястьях, отливают ложью и деньгами в темных углах Готэма. Гордон сдается. И Готэм падает в объятия хаоса с молчаливым героем без тени жизни.