Игры Старших

Любить Генезиса оказалось легко. Даже когда рядом с ним становилось нестерпимо ярко или слишком горячо. У Солджеров ходила поговорка «ну это же Генезис!», поизносившаяся с особыми интонациями. Рапсодосу прощалось многое, если не все. На его выходки смотрели сквозь пальцы, списывая на излишнюю темпераментность характера, свойственную магам огня. И когда он ворвался в кабинет Лазарда с заявлением, что ему срочно необходим адъютант, Дейнерикус просто подписал прошение, даже не вдаваясь в подробности. Так Клауд Страйф в минуту, без каких-либо действий со своей стороны, получил повышение и перевод из подразделения пехоты. Уже гораздо позже Клауд узнал, что на самом деле, Рапсодос разный. Много опаснее были молчание и задумчивость рыжего. Потому что за ними следовали самые эпатажные выходки, самые громкие романы, самые скандальные заголовки в мидгарских газетах. Иногда, в редкие минуты затишья, Клауду казалось, что огненный маг бежит сам от себя. Рыжий не ценил людей и предметы, очень редко дорожил чьим-то расположением, часто противоречил сам себе. Его любимое кредо «не разбивай людям сердце, оно у них одно, лучше ломай им кости, их в организме 206» нарушалось им же самим с завидной регулярностью. Сердца Рапсодос разбивать умел и любил. Впрочем, кости ломать тоже. Даже второклашки старались не попадаться ему на пути, если по этажу СОЛДЖЕРов вдруг быстрее лесного пожара распространялось предупреждение: «Генезис не в настроении». Поначалу Клауду это казалось диким, ведь Генезис Рапсодос один из высших офицеров Шин-ра и подобная зависимость от своих настроений не должна быть ему свойственна. Потом он догадался, что большую часть времени магу просто смертельно скучно. Как и «лучшему оружию Корпорации». Это Анджил нашел себя в наставничестве, а два самых опасных чудовища Мидгара не знали, куда себя пристроить. В мирное время редкие миссии по уничтожению монстров или ликвидации террористов не давали той полноты жизни, которую давала война. Так что и Сефирот порой с удовольствием поддерживал все скандальные и не безопасные для окружающих проделки старшего товарища. Отношения этих двоих напоминали отношения двух равных хищников, вынужденных делить одну территорию. Нередко словесные перепалки, начавшиеся с пустяка, перерастали в серьезные схватки, в пылу которых Старшие, не замечая, могли разнести офицерскую комнату отдыха, например. Но был и другой Генезис. Обожающий вкусно поесть, рычащий на Сефирота за его попытки втянуть Страйфа в их «игры», любящий физический контакт. Клауду порой казалось, что Генезис воспринимает его, как мелкого симпатичного зверька и просто снимает таким образом стресс. Или тактильный голод. Сефирот, например, ненавидел, когда его касались вне секса. Кажется, их роман начался именно с этих совершенно не несущих сексуального подтекста объятий, «тисканий», как их презрительно назвал Сефирот. - Ты его тискаешь, как звереныша, - обронил он за ужином, когда довольный Генезис притянул своего адъютанта к себе на колени. - Завидуй молча, - фыркнул на это Генезис. И в какой-то момент Клауд «поплыл». Или это сам Рапсодос переступил им же установленную грань. И теперь от, казалось бы, невинных объятий Страйф вспыхивал, как спичка. Не сразу догадавшись, что для рыжего его реакция вовсе не является секретом. Мучил своего адъютанта Генезис совершенно намерено, увлекшись новой игрой. И однажды глянув в глаза, сказал: - Если хотите, я остановлюсь. Клауд только и смог, что мотнуть отрицательно головой, завороженный всполохами огня в зрачках мага. В эту минуту он не думал ни о бесчисленных любовниках рыжего, ни о том, что Генезис наиграется и вышвырнет его, как ненужную вещь. Он осознал, что влюбился окончательно и бесповоротно. И все остальное стало совершенно неважным. Анджил бушевал три дня, считая отношения с младшим по званию, с подчиненным – позором! В первый день они разнесли одну из тренировочных комнат. Так что Лазард вызвал всех троих в свой кабинет и непрозрачно намекнул, что бюджет подразделения на ремонтные работы превышен на шестизначную цифру. Клауду несколько раз пришлось повторить, что да, он знает, что делает, его никто не принуждал, и он в своем уме. Ну, может, только немножко влюблен. Хотя последнего он наставнику Хьюли не говорил. Не сразу, но Анджил успокоился. Только морщился, когда Генезису приходило настроение целовать своего адъютанта прямо в комнате отдыха. А Сефирот… Сефирот наблюдал. И его взгляд, изучающий, словно Клауд Страйф - неизвестный науке вид животного, ощущался физически, заставляя порой нервничать и передергивать плечами. Хотя приходить к Рапсодосу в гости на ужин и порой оставаться на ночь генерал не перестал. Как и не оставил своих попыток втянуть маленького адъютанта в их с Генезисом «отношения». Но Рапсодос по-прежнему был против, определив Страйфу статус «моя игрушка и нечего руки тянуть». Сефирот насмехался и провоцировал. Генезис с удовольствием поддавался на провокации, так что через месяц Лазард счел за благо услать их обоих из Мидгара подальше. Сефирота - на границу с Вутаем, проверять сообщения о диверсиях, Генезиса вместе с его адъютантом - на западный континент, где согласно сообщениям местных жителей появились неизвестные ученым Шин-ра монстры. Равновесие было восстановлено. Но этот взгляд, неподвижный и немигающий, как у змеи, Клауд помнил еще несколько недель, гадая, чем закончится вся эта странная ситуация.