NeOs

      Всё меняется.       Этот простой факт давил на Симидзу Акину. Привыкшая к размеренной жизни в родном городе с родителями, знакомым общественным заведениям и торопливым десятиминутным прогулкам от школы до дома, она с трудом могла свыкнуться с мыслью, что теперь остаётся одна. Казалось бы, не слишком большая жертва для погони за мечтой стать врачом, но Акина, идя по территории студенческого городка к корпусу общежития, глотала слёзы тоски и обиды. Мама и папа всего десять минут назад обняли её на прощание, и Акина уже начинала чувствовать себя всеми покинутой. Тяжёлый чемодан волочился за ней, гремя колёсами, двери корпуса женского общежития были открыты, принимая первокурсников, а в горле застрял тяжёлый комок. Мало ей жизни в общежитии, так — Акина это узнала недавно — у неё должна была быть соседка! И с этим фактом девушка, привыкшая к уединению, часам спокойного отдыха и личному пространству, смириться никак не могла. Впрочем, ей не чужда была и толика оптимизма, поэтому она надеялась, что её соседка по комнате будет хоть в чём-то похожа на неё.       Оптимистичное впечатление усилилось, когда Акина увидела за входной дверью в комнату коробки, полные книг. Она лишь скользнула взглядом по обложкам, не собираясь прикасаться к чужому имуществу. Акина недоумевала, прикидывая, где в небольшой комнате общежития с двумя кроватями, двумя рабочими местами, двумя шкафами, ванной комнатой и кухней будут храниться эти книги. Да и, Акина, перечитавшая по нескольку раз всю не слишком обширную домашнюю литературу, надеялась, что соседка посоветует почитать что-нибудь простенькое.       И всё же, оставив чемодан у свободной кровати, на которой не стояло чужого багажа, Акина осторожно приподняла крышку коробки, заглянула внутрь. По, Оруэлл, Дюма… ну, их все читают, неинтересные книжки. Крамер, Сафон, Гашек… кто это вообще? Акина смотрела на обложки ничего не выражающим взглядом, пытаясь по названию представить себе сюжет книги, и, основываясь на своём воображении, рисовала мысленным взором хозяйку литературных трудов. Соседку по комнате Акина представляла в очках, длинные тёмные волосы скрывают половину лица, будто человек прячется от окружающего мира, простая одежда, без вредных привычек, девятнадцать лет… иными словами, Акина представляла саму себя, но несколько другой.       Ключ повернулся в двери, замок щёлкнул.       — О. Привет. Я тут нагородила… сейчас уберу.       Оптимизм Акины тут же растаял, как и мечтательная улыбка на её лице. Она сама считала прибытие в университет серьёзным событием, поэтому оделась строго — прямая юбка, блузка, пиджак. Соседка же… драные джинсы, футболка с черепами и одним плечом, из-за чего видна лямка чёрного лифчика, яркий макияж, два чемодана в руках. Не ошиблась Акина в одном — её соседка, как и она, носит очки, но даже они привлекают внимание своей чёрной оправой. Сильнее всего Акину смутил цвет волос девушки, который в свете яркого золотого солнца стал огненно-красным. Ногти она мажет броским чёрным лаком.       — Я — Ёсикава Юкико, — вишнёвые губы вытянулись в улыбке.       — Симидзу Акина, — буркнула девушка, чувствуя себя неловко.       — Ты на каком факультете?       — Медицинский… а ты?       — Гуманитарный, — говоря это, Юкико переставляла коробки с книгами поближе к столу. — Буду журналистом, — она окинула задумчивым взором своё имущество. — Так… новые завезли, а старые… старые потом.       — Это не все твои книги? — Акина вскинула брови.       — Шутишь? Это мне на осень.       Юкико заулыбалась, а Акина, глухо вздохнув, села на кровать. Комплекты постельного белья лежали в изножье, но Акина, будучи человеком брезгливым, прихватила с собой из дома наволочки, пододеяльники, простыни.       — А где же нам стирать вещи? — задумчиво спрашивала Акина, оглядывая ненужное ей бельё.       — На первом этаже есть прачечная, — Юкико расставляла на полках над своим столом стопки книг. Некоторые фамилии были написаны на английском языке. — С сушилками, — она усмехнулась. — Но всегда можно постирать носки в раковине, надеть их на фен и продувать.       Акина плотно сжала губы.       — Я шучу, — Юкико шумно вздохнула. — Не будь такой серьёзной. Расслабься. Воспринимают все слова всерьёз только старики, которым за шестьдесят, а нам всего-то двадцать…       — Вообще-то, мне, — с нажимом, — ещё всего-то девятнадцать лет.       — А мне двадцать один. Что с того?       Акина широко раскрыла глаза.       — Ты что, оставалась в школе на второй год? — в её голосе слышалась враждебность.       — А если и так? — Юкико хамовато ухмыльнулась вишнёвыми губами, она не оставила без внимания грубый тон Акины. — Я после этого перестаю быть человеком?       — Нет, но… — Акина стыдливо потупилась.       — Не оставалась, — бросила Юкико. — Я отучилась два курса на математическом факультете и бросила его. Не моё.       — Но туда же очень трудно поступить!       — И что?       Акина вновь плотно сжала губы. С ней часто такое бывало, что она не находила аргументов к своим убеждениям, но всегда была страшной любительницей поспорить. Юкико же была простой, несколько равнодушной и расслабленной. Она говорила с полуулыбкой, в то время как Акина постоянно поджимала губы.       — Как так? Получается, ты зря сдавала экзамены и училась?       — Ну и?       Терпение Акины иссякало.       — А родители? Неужели они тебя не отговорили?       — По-моему, ответ очевиден.       — Но…       — Что «но»? Слушай, мне плевать на лекции о хорошем поведении и нотации о правильности. Но, если тебе хочется потрепать себе нервы…       — Ничего мне не хочется! Я просто считаю это неправильным.       — Неправильно было слушать чужих советов и жить так, как хотят другие, — хмыкнула Юкико. — Ты разбирать чемодан будешь или передумала жить со мной?       — Я остаюсь.       — Ну и хорошо.       Юкико, казалось, ничем не выдавала напряжённости или дискомфорта, в то время как Акина по-настоящему сердилась. Невольно из-за слов соседки она провела параллель между собой и ею, между её краткой историей и своей. А было ли решение Акины связать свою жизнь с медициной обдуманным? Было ли это её мечтой, её идеей фикс или же это было чьим-то науськиванием? Она скосила недоверчивый взгляд на книги Юкико и едва подавила в себе отвращение. Нужно запомнить этих авторов и никогда к ним не притрагиваться. Они явно прививают подобные мысли. К тому же, будет ли у Акины время читать? Она посвятит всю себя медицине, ей некогда заниматься дребеденью.       На столе Юкико остался только кусочек свободного места, и Акина тоже почувствовала потребность как-то заполнить пустоту своего стола. Учебников ей ещё не выдавали, но положение исправила стопка тетрадей. С одеждой, кстати говоря, девушки тоже не сошлись во вкусах. Юкико любила тёмные, очень яркие или небрежные вещи, а в стиле одежды Акины преобладали мягкость, нежность, светлые тона. В университете форма, увы, была не предусмотрена, и Акина уже готовилась хихикать с того, во что принарядится Юкико на занятия.       Чувствуя неловкость из-за молчания, Акина попыталась завязать разговор:       — Ммм… а ты одинока?       — А ты что, хочешь ко мне подкатить?       От стыда лицо Акины стало пунцовым, а Юкико расхохоталась.       — Нет у меня никого, — смеясь, ответила Юкико. — Но, если ты хочешь… — и вновь рассмеялась от бурной реакции Акины. — Да шучу я! Расслабься! У самой-то есть кто на примете?       — Вообще-то, да! — возмущённо пискнула Акина.       — О. И какой он? Альфач?       — Избавь меня от этих вульгарностей, — Акина махнула рукой. — Наши с ним родители придерживаются древних японских традиций. Мама и папа без моего ведома нашли мне мужа и уже познакомили меня с ним.       Юкико вскинула брови и, видимо, из вежливости больше ничем не выдала неодобрения.       — Он хороший человек и, между прочим, священник.       Юкико только кивнула.       — Тебе что-то не нравится? — дерзко спросила Акина, пытаясь повторить хамоватую ухмылку Юкико.       — Да мне-то что? Главное, чтоб тебя всё устраивало, — пожав плечами, Юкико запихнула пустые коробки и чемоданы под кровать. — Меня вот что интересует. Мы пойдём и закупимся продуктами или будем ужинать в кафе?       Акина наклонила голову набок. Все её школьные подружки, с которыми она делилась такой новостью, были рады за неё и одобряли её выбор, даже мечтали о том, чтобы их родители и им нашли приличного жениха. Отношения, ради которых не приходилось прилагать усилий, интриговали и возбуждали интерес. Но Юкико… Ей было всё равно. Акина не могла похвастаться даже тем, что её жизнь устроена её родными, потому как Юкико было на это наплевать. Никаких грёз о таком же расположении дел, никаких советов или расспросов — ничего. Приземлённая, а Акина — мечтатель(по крайней мере она считала себя таковой).       — Пойдём за покупками, — нерешительно сказала Акина. — Только куда?..       — Какая разница? Всё равно нужно будет найти магазин с продуктами, бытовой химией, презервативами…       — Что?!       Юкико звонко засмеялась.       — Да ладно тебе. Я всё понимаю. Захочешь уединиться со своим будущим мужем — только скажи. Я… ну… где-нибудь проведу пару часиков. Вы только не наглейте.       — Он, вообще-то, священник!       — Священник, а не евнух.       — Я не такая! — лицо Акины от стыда вновь стало пунцовым. — До свадьбы я не собираюсь… и вообще, кажется, я просила избавить себя от твоих вульгарностей.       — Да ладно тебе. Все скромные девочки время от времени мечтают об оргии с двумя-тремя горячими мужчинами, с большим размером…       — Прекрати!       — Молчу-молчу. Но ты не стесняйся просить.       Сказала небрежно, насмешливо, точно выбросила ненужную бумажку в урну. Юкико вышла, Акина — следом и закрыла дверь на ключ. Они обе взяли с собой выданные им университетом КПК, на которых были загружены их личные данные, студенческий билет, кредитная карта и установлены пара вспомогательных приложений. Акина думала, как бы ненавязчиво заставить свою новую знакомую заплатить за покупки.       Они покинули территорию студенческого городка. Акина входила сюда с тяжёлым сердцем, а выходила отсюда взвинченная и смущённая. Её реакция на пошлые шутки Юкико была двоякой: её забавляло, когда над ней так подшучивали, но при этом она задыхалась от стыда. В любом случае, ей хотелось продолжать разговор, хотелось поболтать с Юкико, ибо она чувствовала под этой насмешливой, хамоватой маской начитанность и ум. Но Юкико предпочитала молчать.       — Слушай, — предприняла попытку Акина. — А почему ты одна?       — Слишком подозрительный вопрос! — неприлично громко воскликнула та. — Не домогайся до меня хотя бы на людях, извращенка!       — Я не… — нахмурилась Акина. — Ты серьёзно можешь ответить?!       — Я всю жизнь берегла своё тело для тебя, Акина-тян.       — Да прекрати!       — Не нравится мне никто, — спустя какое-то время ответила Юкико. — Да и я никому не нравлюсь.       — Родители могут сосватать тебя за хорошего человека…       — Мне лучше плохого, — хмыкнула Юкико. — И лучше я найду его сама.       — Но этот вариант действенный, и не нужно беспокоиться о будущем.       — А я и не беспокоюсь.       — Н-но так ведь лучше!       — Ты всегда навязываешь своё мнение? — вишнёвые губы искривились в хамоватой усмешке.       — Я не навязываю!       Юкико спорить не стала, лишь вновь ухмыльнулась, глядя перед собой. На одно мгновение Акина почувствовала себя пустым местом. Она привыкла к тому, что её судьбой интересуются, привыкла быть в центре внимания, привыкла хвастаться, в то время как Юкико без расспросов не говорила о себе, да и не интересовалась жизнью другого человека. Акина огляделась по сторонам и вновь почувствовала укол тоски по дому. Студенческий городок был таким новым, чужим, непривычным, что девушка ощущала себя маленькой и одинокой. Студенты бросали на неё короткие взгляды, и Акина горделиво вскинула голову, чувствуя себя в центре внимания. После до неё дошло, что не она привлекает взгляды людей, а ярко-красные волосы Юкико.       — Твои волосы очень яркие… С краской переборщила?       — Я хотела сделать их ярче, — хмыкнула Юкико. — Если хочешь, покрашу твои так же…       — Ну-у... А тебя не смущает людское внимание?       — А чего смущаться? Пусть смотрят, — она хихикнула.       Акина очень хотела возразить, заспорить, возможно, заставить Юкико перекрасить волосы в подобающий для японки чёрный цвет, но та махнула коротко остриженными волосами, широко улыбаясь. Ей нравился собственный образ, но Акина была против. Она не заспорила лишь потому, что Юкико указала на большой торговый центр и отправилась в его сторону, не заботясь о том, идёт за ней Акина или нет.       С первой встречи девушки не питали друг к другу симпатии. Они были слишком непохожи, слишком мало у них было точек соприкосновения друг с другом, да и тайна в их сердцах, ещё не открывшаяся им самим, была весомой почвой для враждебности. Тайна эта заключалась в ярких искрах, которые отлетали от ног Юкико, чего та часто не замечала, или в лопнувших стаканах, стоило Акине рассердиться. Их дуэт был так же нереален, как союз льда и раскалённой стали, чёрного и белого, ночи и дня. Дополняя друг друга, они не могут существовать в одно и то же время, ибо это грозит взаимным уничтожением.       Именно поэтому соседки по комнате общались крайне редко. С книгой в руках Юкико уходила из комнаты на пары, в библиотеку, кафе или парк (Акина точно не знала, где она проводит время) и возвращалась перед самым закрытием общежития, только чтобы рухнуть на кровать от усталости. Акина же посвящала себя учёбе, пыталась поддерживать связь со школьными друзьями в социальных сетях и постоянно боролась со сном.       Итого, за два месяца совместного проживания девушки не узнали друг о друге ничего. Вплоть до настоящего времени.