Миссия: "Растопить ледяное сердце"

От автора: С чистой и спокойной совестью могу сказать: я это написала. Правда, я как обычно недовольна описанием, но оставлю суд вам, дорогие читатели. Также хочу предупредить: раньше чем через неделю прода вряд ли появится, потому что у автора начались адовы пробники, которые очень хочется написать на "отлично". В общем, приятного прочтения))) И ткните в опечатки бетой) С абсолютно спокойным, невозмутимым и непроницаемым лицом, на котором не отражается ни одна эмоция, Хибари стоит у большого стеллажа с ровными рядами толстых черных папок и с упорством, которому позавидовал бы любой баран, пытается отыскать нужный ему отчет. Хоть папочки и стояли ровненько и даже были подписаны, но искать что-либо в документации, хранимой в кабинете Занзаса… Проще перерыть стог сена и откопать иголку. Такого безобразия в архиве быть, понятное дело, не должно, но генералу было до лампочки. - Ши-ши-ши, Хибари, на компьютере должна быть копия. Не кажется, что так будет легче? – Бельфегор мерзко хихикал. Майор копался в документах уже минут сорок, а результата не достиг. - Отстань, - меланхолично отозвался Кёя. – Мне нужен оригинал. - Понятно-понятно, - закивал Бел, поправляя на блондинистых волосах тонкую диадему. На кой черт она ему сдалась – никто не имел ни малейшего понятия. – Я, кстати, уже два дня хочу тебя спросить: ты поселился на работе? - С чего ты взял? – майор резко захлопнул очередную бесполезную папку и зло глянул на нарывающегося киллера. Разводившие нежности Скуалло и Занзас отвлеклись друг от друга и с интересом приготовились наблюдать за шоу. - Тебя раньше с утра кроме постели нигде найти нельзя было, а теперь: восемь утра – майор Хибари уже в штабе. Восемь вечера – майор Хибари еще в штабе, - с нахальной усмешкой начал выдвигать предположения Бельфегор. – Домой ты не торопишься, значит, что-то случилось. - Мне тоже интересно, - кивнул Скуалло, стряхивая руки Занзаса с коленок. Приятно, конечно, что грубый брюнет в кой-то веки проявил немного ласки, но надо соблюдать приличия. - Ты бы тоже домой особо не спешил, - мрачно протянул Хибари. – Когда там ошивается до безумия приятно пахнущая течная омега. - Откуда у тебя течная омега? Стоп, неужели… - Скуалло от удивления даже со стола сполз. - Именно. Савада, - Хибари поставил толстую папку на место и потянулся за следующей. - Что мешает тебе помочь мальчику? – язвительно спросил Бельфегор, приготовившись к гневной отповеди, но майор лишь тяжело вздохнул. - Не поверишь: совесть, - челюсти присутствующих дружно здороваются с полом. Первым в себя приходит Занзас, дернув за волосы, и тем самым приводя в чувство своего омегу. - У тебя? Совесть? Хибари, ты пьяный? – выдал пораженный генерал. - Да причем тут это?! – возмущенно зашуршал файлом майор. – Не могу же я на него наброситься! - Почему? – Скуалло подтянул расслабившийся хвост и откинул волосы за спину. В свое время Занзас на него именно набросился, затолкав в ближайшую подворотню. Да и сейчас порой набрасывался. - У ребенка психологическая травма, - тихо сказал Хибари, делая вид, что сосредоточенно изучает вынутые из тонкого файла документы. – Не хочется мне усугублять ситуацию. - Фе, какой благородный, - хмыкнул Занзас, крутанувшись в кресле. – Да мальчишка только рад будет. - Не думаю, - покачал головой майор. – Ему неприятна физическая близость. - Ты его спрашивал? – приподнял бровь альфа. Дождавшись гневного серо-голубого взгляда, генерал продолжил: - Не забывай, Хибари. Сейчас он не ребенок, проживший в аду шесть лет, а омега, переживающий свою первую течку. - Я ничем не могу ему помочь, - хладнокровно отозвался Хибари. – Я не его альфа, так что… - Не ври мне, - неожиданно рыкнул Занзас. Скуалло и Бельфегор одновременно вздрогнули, а Кёя и бровью не повел. Он никогда не боялся генерала. – Только запах истинного альфы так прилипает к омеге. От этого мальчишки тобой за версту несет, хоть ты и не делал для этого ровным счетом ничего. Тихий, нутряной рык. Альфы прожигают друг друга взглядом, проверяя на прочность нервную систему. Скуалло удивленно смотрит на Занзаса: впервые на его памяти тот вышел из себя на работе в его присутствии. Обычно альфа старается не показывать свою звериную натуру при омеге, которого отметил как своего. Но здесь, похоже, особый случай. - Бел, иди скажи Франу, что майор Хибари в недельном отгуле. Если он появится на работе – гнать его в шею, - быстро отдал распоряжение генерал. Киллер только покорно кивнул и ретировался, свободно выдохнув за захлопнувшейся дверью. Воздух в кабинете накалился до невозможности. Все-таки, даже несмотря на то, что Бельфегор и сам был альфой, таких титанов, как Хибари и Занзас очень сложно вынести, как физически, так и морально. - Ну и что это было? – мрачно интересуется Хибари, скрестив руки на груди. - Ты в долгожданном отпуске, майор! – с выражением лица аля контуженная фея, возвестил Занзас. - Даже не думай… - начал было Кёя, но его прервал махнувший рукой альфа: - Ты достал бить моих подчиненных. Авось с омегой поспокойнее станешь, - с улыбкой, больше похожей на волчий оскал, заявил генерал. – А теперь проваливайте, товарищ майор. - Я тебе это припомню, - пообещал Хибари, выходя из кабинета, так и не найдя нужной бумажки. *** Только переступив порог дома, Хибари сразу понял, что лучше было не возвращаться. Умопомрачительно сладкий запах завлекал, рушил с огромным трудом выставленные барьеры и пробуждал спящего дикого зверя. Майор тяжело вдыхал приторный воздух, насквозь пропитанный запахом Тсунаеши, которого, кстати, нигде не наблюдалось. Неужели все так плохо? И это только четвертый день течки. Хибари старательно откармливал мальчика таблетками по настоянию Рехея, и по его же совету добавляя непонятно с какой целью противозачаточное средство. Так, на всякий случай, как сказал ему бета. И, похоже, этот «всякий случай» все же оправдает себя. Как зачарованный, мало чего соображающий Хибари поднимается по лестнице, на ходу стянув с себя форменный пиджак и оставив его болтаться на перилах. Он идет с расчетом, что в любой момент сможет остановиться. Мужчина верит в свою выдержку больше, чем в Бога. Плотно закрытая дверь не представляет значительного препятствия на пути майора, и Кёя решительно поворачивает ручку, распахивая дверь и замерев на пороге, на секунду оглушенный ударившим в ноздри ароматом. А так же зрелищем, открывшимся постороннему взору. Тсунаеши, судорожно всхлипывая и сглатывая крупные прозрачные слезы, устроился на кровати в совершенно непристойной позе: обхватив руками подушку, он сильно прогнул спину, выпячивая зад к верху, тем самым уменьшая неприятные пульсирующие покалывания в заднем проходе, вдобавок, так он меньше ощущал чрезмерную влажность. Мальчик терялся в ощущениях, чувствуя себя брошенным и никому не нужным. Да, будь он в борделе, все шло бы еще хуже, но в такое время хотелось хоть немного внимания и заботы, а Хибари его попросту избегал. А теперь застал его в такой унизительной позе. - Савада… Почему ты плачешь? – хрипло спрашивает майор, неслышно перешагивая порог и делая несколько шагов в сторону кровати. - Мне плохо, - почти так же хрипло отзывается Тсуна, уткнувшись лицом в подушку. – Это неприятное и странное желание… - Ты хочешь секса, - спокойно, словно речь идет о пирожных, выговаривает брюнет. Каждая буква звучит как-то томно, растянуто, или Тсуне из-за хлынувшего в нос безмерно возбуждающего запаха альфы так кажется. Только благодаря сильному запаху он улавливает, что Хибари близко, очень близко. Матрас прогибается под весом еще одного тела. Тсуна чувствует на шее теплое дыхание, а на поясницу опускается твердая уверенная рука, давящая и вынуждающая растянуться на кровати, плотно прижавшись к прохладным простыням. - Я не могу больше, - выдыхает Хибари, навалившись на мальчика сверху, сильно прижимаясь уже напряженным пахом к обтянутым тонкой тканью домашних шорт ягодицам. Тсуна приглушенно стонет от приятной волны, пробежавшей по телу от столь интимного прикосновения, и неосознанно подается назад, прижимаясь теснее и вырывая у альфы судорожный выдох. - Х-хибари… сан… - у шатена сбивается дыхание. Каждой клеточкой напряженного возбужденного тела он чувствует приятную до дрожи боль от вонзившихся в шею зубов, оставляющих кровавую отметину. Хибари теряет над собой контроль, позволяя внутреннему зверю после долгих, практически годовых, лишений вырваться наружу. Он и сам поражается сорвавшемуся с губ хищному рыку, но уже не в силах остановиться. Слишком сильный запах, и слишком мощно бьет по остаткам рассудка такой невинный, но и одновременно предельно развратный Савада. А металлический привкус крови на языке лишь больше будоражит, и перед глазами пляшут разноцветные яркие точки. Тсунаеши не успевает, да и не пытается среагировать хоть на что-то, полностью отдавшись во власть альфы. Мальчику и раньше нравился запах Хибари, в редкие моменты хорошего настроения мужчины приобретающего переливчатые кружащие голову нотки, но сейчас… Тсуна готов был стонать от одного лишь запаха, ставшего ярким, безумно привлекательным, запахом настоящего хищника, добравшегося до жертвы. Того самого единственного хищника, перед которым без раздумий хочется раздвинуть ноги. И осознание этой простой истины, как ни странно, возбуждает слетевший с катушек организм еще сильнее. У Тсуны была гордость, но рядом с майором… она сходила на нет. Постепенно способность мыслить решила помахать ручкой и вместе с рассудком испарилась, оставив возбуждение и неудовлетворенность. А майор тем временем решил не размениваться на пустые разговоры и перешел к действиям. Действительно, а чего спрашивать, когда омега под тобой не сопротивляется, а лишь тихо постанывает, когда теплый влажный язык зализывает саднящий укус. Тсуна не замечает, как оказывается перевернут на спину и наполовину раздет, а жадные губы покрывают скользящими поцелуями грудь и выпирающие ключицы. Воздуха не хватает, короткие вдохи звучат как судорожные хрипы, а заглушаемые стоны все отчетливее долетают до ушей Хибари. Брюнет не спешит, старательно изводя ерзающего на простынях омегу, про себя отмечая особенно чувствительные точки – от прикосновения к ним Саваду выгибает красивой дугой. И Хибари ловит себя на мысли, что ему это все нравится. Вовсе не так, как раньше, ощущение физического удовольствия плавно перетекает в моральное. Мужчина прислушивается к чужому телу как к своему, улавливает каждое движение чуть ли не на уровне импульсов. Он знает, что если провести по плоскому животу раскрытой ладонью, то Тсуна вздрогнет, а если прикусить мягкую кожу до красного следа от передних зубов – жалобно заскулит, пряча пошлые стоны. Слишком приятно. Влажные шорты одним быстрым рывком стянуты с бедер, и Тсуна предпринимает попытку стыдливо прикрыться руками, но запястья сильно сжимают и заводят руки за голову. - Если не хочешь, чтобы я привязал тебя, лежи смирно, - хриплым возбужденным голосом проговаривает майор, обводя языком контур покрасневшего ушка. Мальчик кивает, всхлипывая и ерзая. Неприятные ощущения прохлады и влажности, от которых нестерпимо хочется избавиться. - Хибари – сан… - Тсуна дергает руками, прижимаясь к мужчине. Кёя рычит, но запястья отпускает, вгрызаясь в шею. Ему хочется оставить как можно больше собственнических меток на хрупком теле, уж больно красиво на бледной коже расцветают алые пятна. Вопреки ожиданиям Тсуна не начинает сопротивляться, а, наоборот, обхватывает Хибари руками, прикрывая глаза. - Савада?.. – в голосе мужчины слышится удивление. Он-то рассчитывал как минимум на пощечину и вопли… - Вам… позволю… - тихо отвечает Тсунаеши, заливаясь мягким румянцем. Альфа невольно хмыкнул. Нет, конечно, и раньше предполагалось, что мальчишка имеет достаточно сильный характер, но такая фраза прозвучала, будто шатен в состоянии противиться желанию. Но теперь… - Я не смогу остановиться, - приводит последний довод майор, пребывая где-то на грани с реальностью. - Плевать… если это будете вы, - переборов смущение, выдавил из себя омега, уткнувшись носом в умопомрачительно пахнущую шею. Запах альфы стал еще сильнее, заполняя весь воздух и причудливо переплетаясь с запахом Тсуны, сливаясь в один единый коктейль, сродни мощнейшему афродизиаку. До этих слов майор себя еще контролировал. А теперь Тсуна ощутил настоящий напор изголодавшегося самца, который готов порвать свою жертву на кусочки, лишь бы получить как можно больше удовольствия. Хибари отвлекся всего на секунду, чтобы стянуть с себя душащую рубашку, и снова набрасывается на омегу, впиваясь в раскрытые в судорожном вдохе губы поцелуем. Тсуна глухо стонет и случайно прокусывает острыми зубками нижнюю губу майора, тут же пытаясь отстраниться. Хибари недовольно рычит, углубляя поцелуй, смешивая кровь со слюной и пьянея от сладости губ омеги. Мальчик послушно открывает рот шире, позволяя языку брюнета творить все, что тому заблагорассудится. Пальцы судорожно сжимаются на крепких плечах, оставляя красные полосы. Кожа Хибари чуть смуглее его собственной, но тоже мягкая, прикасаться к ней приятно, и на подушечках пальцев остается ощущение бархата. Мужчина прикусывает язычок Тсуны, вырывая у того еще один нутряной стон, и трется пахом об обнаженное бедро, протяжно рыкнув. Хочется взять омегу, резко, грубо, до жалобных вскриков… Но нельзя. Пусть течка и облегчает задачу, но даже течной омеге будет больно, если первый раз пройдет без должной подготовки. Хибари отстранился, разрывая поцелуй и с довольной усмешкой отмечая, что мальчику-то понравилось – вон как следом потянулся. Пошире раздвинув ноги еще сильнее покрасневшего омеги, майор довольно облизывается. Вид открылся более чем прекрасный, а яркий смущенный румянец на щеках Тсуны придает ему еще больше порочности. Кёя пробно проводит языком по небольшому возбужденному члену, покружив кончиком по головке. Шатена прогибает, из прокушенной губы по подбородку стекает рубиновая капелька крови, но стон так и не вырвался из груди. Хибари недовольно цокает и скользит языком ниже по промежности, добираясь до влажного ануса. Слизав теплую капельку смазки, брюнет осторожно вводит два пальца, наблюдая, как мальчик широко распахнул глаза, громко охнув и сильнее насадившись на пальцы. Хибари еле сдерживает себя от стона: внутри так влажно, тугие стенки плотно обхватывают пальцы… У него было предостаточно омег, раньше ему хотелось кутить и быть как все, но вскоре он разочаровался. Попадались в основном те омеги, готовые во время течки лечь под первого встречного, а серьезного Хибари это не устраивало. Ему был нужен партнер, а не шлюха. В случае с Тсунаеши… «Плевать… если это будете вы», - смысла в этой фразе больше, чем в самых жарких признаниях и клятвах. Кёя понимал это, как понимал и то, что ребенок, выросший в публичном доме, сумел сберечь свою душу и оставался чист, несмотря на все творимые им ранее непотребства. Громкий стон и три пальца внутри. Тсуне слишком хорошо, чтобы соображать и думать о последствиях. Он скулит, просит, буквально умоляет брюнета взять его, готов терпеть любую боль, лишь бы ощутить, что хоть ненадолго, но объект обожаний стал ближе. Потом все можно будет скинуть на помутнение рассудка из-за течки. Но это только потом. Сейчас из груди один за другим вырываются сладкие стоны. - Хиба…ри… сан… - Тсуна прогибается, захныкав от неудовлетворенности. Брюнет хищно облизал пересохшие губы и, быстро припустив давно ставшие тесными брюки вместе с нижним бельем, дергает на себя омегу, резко проникая в податливое тело. Тсуна кричит, раздирая в кровь плечи мужчины, и подается назад, ближе к разгоряченному влажному телу. - Тсунаеши… - Хибари не замечает царапин на плечах, обеспокоенно смотря на мальчика. В его планы не входило делать тому больно. - Все хорошо, - Тсуна слабо улыбается, обхватывая руками шею склонившегося к нему майора. – Это приятно… очень… Первый глубокий толчок вырвал два слившихся воедино стона. Хибари накрыл припухшие губы мальчика новым терзающим поцелуем, не позволяя стонать в полный голос. Брюнету нравилось чувствовать вибрацию в горле, ловить губами каждый срывающийся звук, при этом как можно глубже проникая в прогибающееся тело. Тсуна мечется под ним, подается бедрами и хнычет, в скором времени теряя способность стонать. Глубоко, приятно, сильно… Перед глазами все расплывается, каждое движение и прикосновение приносит новый каскад ощущений, тело предельно чувствительно… Он кончает первым, громко вскрикнув и дугой изогнувшись в сильных руках. Хибари утробно рычит, чувствуя давление стенок ануса, сильно сжимающих член, и честно пытается выйти из расслабившегося тела, но набухший узел позволяет сделать это только наполовину. Тут Тсуну накрывает второй легкий оргазм, и он снова сильно сжимается. Брюнет не выдерживает и изливается внутрь, вцепившись зубами в кожу на плече и только так удержавшись от довольного стона. Почти синхронное тяжелое дыхание, а потом нарушающий тишину робкий голос Тсуны: - Хибари – сан… вы тяжелый. Майор тихо смеется и, прижав к себе мальчика, переворачивается на спину, утягивая Саваду за собой. - Так лучше? – Кёя с интересом наблюдает за морщащим носик омегой. Тело расслабленно, изредка стайкой мурашек пробегает приятная дрожь мини-оргазмов. Ощущения новые и для брюнета, потому что он впервые в своей жизни допустил сцепку. - Намного, - мальчик ерзает, устраиваясь поудобнее, и утыкается носом в шею мужчине. – Как же стыдно. - Почему? – с искренним непониманием спрашивает Хибари. - Я так вел себя… - тихо проговаривает Тсуна. – Как развратное… - Савада, давай ты завтра утром займешься самобичеванием, а? – устало зевнул майор. – День был тяжелый, я морально вымотался… Давай спать. - Хибари – сан, я с вас поражаюсь, - восхищенно пробормотал Тсунаеши. – Я ведь для вас ничего не значу и вообще… - Савада, я сказал, все завтра, - Хибари недовольно рыкнул, цапнув мальчика за шею. – Спать, пока второй раунд не последовал, - на этих словах мужчина хитро прищурился. - Ой нет, я не выживу! – испуганно пискнул Тсуна, пряча лицо на груди майора. – Лучше спать! - Тогда спокойной ночи, - Кёя быстро чмокнул мальчика в макушку и повернул голову в бок, мгновенно отрубаясь. Он и правда невероятно сильно устал за день. - Завтра я от вас не отстану, - тихо пробормотал омега, проваливаясь в спокойный сон в крепких объятиях.