Солнце и Луна

Шаг. Еще шаг. И еще. Луна старалась не смотреть на тех, кто смеялся над ней, кто кричал ей в спину «Эй, полоумная Лавгуд!» Старалась идти быстрее, чтобы убежать от них, чтобы не слышать обидных слов; уверяла себя в том, что у этих ребят в голове полно мозгошмыгов, и именно поэтому они обижают ее, и то, что ее учебник по Трансфигурации похитили именно нарглы — кто же еще? Папа же говорил… Луна верила в слова отца, как в непреложную истину, и если папа сказал — то так и есть, и оспаривать это нельзя! Луна шла медленно, стараясь не показывать своим обидчикам, что они как-либо ее задевают. И тут в спину рейвенкловки ударился комок бумаги, который запустили в нее совершенно по-маггловски, а за ним последовало: — Эй, полоумная лунатичка! Лавгуд сжалась. — Заткнись, Малфой, — услышала она девичий голос. Обернувшись, Луна увидела рыжую девочку с Гриффиндора — ту самую, которую в прошлом году похищал василиск. Маленькая, она, несмотря на это, выглядела грозной, и наступала на высокого слизеринца, уперев руки в бока, а Драко пятился, явно не желая связываться с Джиневрой Уизли и ее Летучемышиным сглазом. — Она тебе что, нравится? — съязвил Малфой, ткнув пальцем в сторону Луны, и Лавгуд снова сжалась — сейчас Джинни перестанет ее защищать. Но нет. — Не твое дело, хорек, — ответила Джинни, — на твоем месте я бы послушалась совета заткнуться; или ты хочешь, чтобы твою рожу снова залепили летучие мыши? Луна поразилась. Эта маленькая девочка умеет накладывать такой сглаз? Малфой тем временем с ворчанием удалился, потому что связываться с Джинни действительно не хотел. Уж точно не ради лунатички Лавгуд, над которой можно смеяться, а можно и не смеяться. Все равно с ней не дружат даже ребята с ее факультета. Луна смотрела на Джинни во все глаза. А Джинни смотрела на нее. Обе девушки были одни, с ними не шла компания друзей, и если для Лавгуд это было нормально, то одиночество Уизли удивило рейвенкловку. Хотя… с тех пор, как Гарри Поттер героически победил василиска, Волдеморта, и спас Джинни из Тайной Комнаты, Уизли-младшей немного сторонились. Луна замечала это, мельком, когда у них с Гриффиндором были общие уроки — Джинни всегда сидела одна, а Луне никогда не хватало храбрости присесть рядом с нею. — Они тебе мантию испортили! — возмущенно сказала Уизли, подойдя к Луне. И правда — скомканная бумага была испачкана мелом, и теперь на новенькой мантии с синим отливом красовалось неприятное белое пятно, которое было крайне трудно вывести. Луна сняла мантию и вынула палочку, используя чистящее заклинание, которому научил ее отец. Это заклинание было уровнем выше тех, что их курс изучал сейчас, поэтому Джинни изумленно округлила глаза. — Ты овладела такой магией? — с уважением спросила Уизли. Луна не понимала, что сложного в этих чарах. Во всяком случае, ей это заклинание далось без труда — как и все остальное, чему учил ее папа. Она пожала плечами: — А что такого? — Это почти что уровень СОВ! — восхищенно выдохнула Джинни, — вы в Рейвенкло все такие гениальные? — А вы в Гриффиндоре все такие смелые? — спросила Луна в ответ, — ты же защитила меня от них… — Потому что они тебя травят! — возмущенно сказала Джинни, — за что? Что ты им такого сделала? Луна серьезно задумалась, глядя куда-то вдаль и припоминая все свои проступки, за которые ее могли невзлюбить окружающие. Однако ничего не припоминалось. Ни разу Луна не делала ничего такого, что можно было бы назвать плохим. Она просто была собой. Она просто… была другой. Не такой, как все вокруг. Все началось с того, что еще до того, как стать первокурсницей, Луна увидела фестралов. Тогда никто не поверил девочке, что кареты едут не сами, а их везут кони-скелеты. Потом Луна узнала от Ксенофилиуса, что это фестралы, и их видят только те, кто видел смерть… Не очень приятная особенность для одиннадцатилетней рейвенкловки, учитывая то, что волшебники были уверены в том, что фестралы приносят несчастья и беды. Луна так задумалась о фестралах, что забыла о том, что рядом стоит Джинни и вопросительно на нее смотрит. — Ты видела василиска? — невпопад спросила Лавгуд. Возможно, не стоило бередить старые раны гриффиндорки и напоминать ей о пережитом ужасе, но Луна была истинной дочерью ученых — наука была подчас для нее важнее чувств. — Я видела силуэт огромной змеи, — ответила Джинни, — но я практически все время была без сознания… — Вот бы мне его увидеть! — восхищенно сказала Луна. Джинни снова округлила глаза от удивления: — Ты с ума сошла! Он же убивает одним взглядом! — Поэтому я взяла бы с собой зеркало, — объяснила Лавгуд. — Папа рассказывал мне сказку о Медузе Горгоне. Это было чудовище — женщина, у которой вместо волос росли змеи. Одним своим взглядом она превращала людей в камень. Но герой — Персей — подобрался к ней с закрытыми глазами и показал Медузе зеркало. И она сама обратилась в камень… — Как интересно, — сказала Джинни, — ты потрясающе рассказываешь! Расскажи мне еще… Они сели на подоконнике большого окна, скрестив ноги по-турецки, и Луна продолжила говорить. Она говорила о том, как рождаются василиски — жаба должна высидеть яйцо, снесенное петухом, — о том, как змеи устраивают свадьбы, и тот, кто увидит эту свадьбу, непременно обязан стать женихом или невестой полоза, о том, что где-то далеко в Индии существуют люди, называемые нагами, и по пояс сверху они выглядят обыкновенно, а вот вместо ног у них — змеиный хвост… Луна рассказывала и рассказывала, а Джинни с восторгом слушала все то, что она говорила, даже не шевелясь. Впервые Луна говорила так много, а Джинни впервые с таким интересом слушала собеседника. Лавгуд рассказывала намного интереснее, чем делали это профессора, и даже если она сильно приукрашивала действительность, это только придавало изюминки ее рассказам. В слова Луны хотелось верить — и в невест полоза, и в нагов, и в то, что когда-то давно люди держали у себя дома вместо кошек — ужей, и в то, что когда-то давно святой Георгий победил дракона… Все герои, о которых рассказывала Луна, оживали в воображении Джинни. Девочки не заметили, как стемнело. Нужно было возвращаться в свои спальни… — Жаль, что мы не на одном факультете! — горячо сказала Джиневра, — Луна, мы встретимся еще? Луна удивилась. — Ты… этого хочешь? — спросила она. — Очень, — призналась Джинни, — спасибо тебе за сегодня… Это было волшебно. — Но ведь это я должна тебя благодарить, — сказала Луна, — ты не позволила им называть меня полоумной… — Потому что они придурки! — горячо выпалила Джинни, — особенно Малфой! Жалкий трус с насквозь прогнившей душой! — А мне нравится Драко, — неожиданно сказала Луна, — и мне кажется, у него есть душа. Только изломанная и окаменевшая… как будто на нее посмотрела Медуза Горгона… Джинни посмотрела на Луну почти с ужасом. — Тебе не может нравиться Малфой! Он же над тобой издевается! Луна пожала плечами. — Мне не нравится то, что он надо мной издевается. Просто мне кажется, что ему нужна помощь. Мне кажется, его нужно… спасти. — Ты потрясающая, — сказала Джинни. — Почему же у тебя нет друзей? Луна молчала. — Я поняла! — осенило Уизли, — потому у тебя и нет друзей! Потому что ты… особенная. А люди не любят тех, кто от них отличается… А ты… ты как будто не из этого мира! Вот поэтому никто не хочет с тобой сближаться… и зря! А я… Луна, я… Луна, ты будешь со мной дружить? Джинни протянула Лавгуд руку ладонью вверх. И Луна пожала ее.