Кровавый след

      Острые горячие языки пламени ловко извивались, пыхтели, шкварчали и тем самым погружали меня в густую дремоту. Дождь барабанил по камням, хлестал по свежим, только что распустившимся зеленым листьям, отчего те кивали и с хрустом прогибались.       Через редкие щели пещеры капала дождевая вода и с плеском собиралась в большие потоки пещерной реки, которую хорошо можно было слышать, когда наступала ночь и костер, шипя, остывал. Она звонко струилась где-то внизу, словно подо мной, бурлила, шептала мне свои песни, будто закипала от вечного одиночества.       В пещере всегда было влажно и сыро, где-то даже росли лишайники, а дно было густо усыпано сухим мхом, от которого пахло затхлостью, прелыми фруктами и гнилой листвой, занесенной порывами ветра.       Высокий дряхлый пень дуба, поваленного медведем, чьи следы когтей можно заметить на сырой мякоти дерева, порос гнилушками. Они светились в густом мраке и в бессонные ночи были для меня незаменимым атрибутом.       Дождь усилился, застучал по земле и грудам камней с большей силой, так рвано и громко, унося за собой грязь и фальшь, оставляя взамен лишь безмятежный покой.       Я укуталась в свое одеяло с головой и поглубже спряталась в спальник. Он всегда едва различимо пах травами и сырой землей.       Костер своим пощелкиванием вновь стал убаюкивать, глаза налились тяжелым, тянущим свинцом. Тепло плавно, не спеша, лилось по всему телу.       Грохот. Я резко открыла глаза и вылезла из спальника.       Глаза щипало, они закрывались от недосыпа.       Во мраке сонной пещеры стоял еще более мрачный силуэт, напоминающий рогатое существо, но слишком высокое для горной козы.       Я испуганно терла глаза, ссылаясь на еще не проснувшийся организм. Стоило достаточно привыкнуть к тьме, как в темноте загорелись кроваво-красные, словно рубины, глаза. Они светились так же ярко, как и гнилушки, но последние мягко распространяли свет и создавали некий уют своим присутствием. А это «свечение» мне не нравилось от слова «совсем».       Оно смотрело долго, выжидающе, словно прожигая насквозь, разглядывало меня, оценивало.       Я громко вздохнула. И еще раз, и еще. Страх прошелся волной мурашек по спине, а сердце давно трепетало, явно желая выпрыгнуть из груди.       Существо моргнуло, выпрямилось и приблизилось ко мне. Шаркающие шаги эхом разносились по пещере.       Я на секунду впала в оцепенение. Было страшно - кровь в висках бурлила, вскипала. «Лишь бы успеть за клинком», — я рванула с места что есть мочи, но запуталась ногами в злосчастном одеяле. То с треском и характерным чавканьем порвалось, я же распласталась на ледяном полу пещеры. Мое тело продрогло, едва разгоряченная кожа коснулась глыбы. Я перевернулась на живот, чувствуя под собой неровную поверхность камня, в попытках дотянуться до мешковатого рюкзака, мирно стоящего в полушаге от меня.       Что-то холодное сжало мне шею и рывком подняло. Красные глазища мерцали в сумраке пещеры, я заверещала громко, но бесполезно: в глубины этого леса никто не суется - ни охотник, ни разбойник. Тут не могло быть никого, кроме меня и моего палача… Мой визг прервала когтистая костлявая рука с довольно длинными пальцами и ногтями, которым позавидовал бы любой каджит, которого я только встречала.       Оно, а точнее, он, что-то зло сказал. Его приятный голос говорил на непонятном мне языке — резком, протяжном и обрывистом, но вместе с этим каком-то гордом, словно его придумал гордяк-альтмер, что как-то встретился мне в таверне, ведь они же эльфы, самые лучшие и прочее бла-бла-бла. Идиот ушастый, одним словом… Я далеко отошла от темы в своей голове и уже начала разговор об пьяных нордах, перестав брыкаться и вырываться.        Существо ослабило свою хватку и опустило меня на пол. Босые ноги соприкоснулись с холодным полом, и я дернулась от мурашек. Существо это заметило и крепче сжало мою шею, продолжая что-то злобно то шептать, то говорить в голос, чуть ли не переходя на крик. — Я не понимаю Вас, — просипела я, так как горло от крика саднило и першило. Он замолчал, видимо, поняв меня: — Ру — Йорре *, — он усмехнулся, что же он нашел такого смешного? — Зу — Алдуин**, йорре. Дова*** никогда не просили йорре об помощи, Ведь они салл-ое****, настолько слабые, что не умеют понимать Дова! — во мраке я разглядела его мутный взгляд и мрачную надменную улыбку. Его речь была такой же гордой, как и язык. Его странная речь закончилась так же неожиданно, как и началась.        Внезапно он пошатнулся, его рука отпустила мое горло, а само существо повалилось на мой спальник…