Шесть клеток к «трону»

Глупость, выдаваемая за расовую цивилизованность. Лицемерие, прикрываемое милосердием как маскарадным плащом. Человеческие слабости, человеческие пороки. Он видел их всех насквозь – стоящих перед ним как на параде, напряжённых, старающихся не глядеть лишний раз в его сторону или, напротив, злорадно шепчущихся о его судьбе и вызывающе смотрящих прямо в глаза. Они все знали, что его ждет – и тем не менее предпочли не обагрять рук, предоставляя это право другим, асгардскому суду, Тору, Всеотцу. Лицемеры и глупцы. Оставить в живых собственную смерть – заковать в земной металл и дать в руки мощь, которая долгое время подчинялась только ему одному. В какой пучине неведения относительно способностей его братца по части «фокусов» нужно пребывать, чтобы допустить подобное? Это что, безбрежно наивная надежда на то, что Тор способен подчинить себе великую космическую силу, если заключить её в нехитрые металлические оковы? Не самое разумное их решение. Локи познал мощь тессеракта как никто другой в Асгарде, он слышит ее, он чувствует ее, как чувствует свою собственную силу или нью-йоркское холодное солнце, которое не греет, но слепит привыкшие к электрическому свету высокотехнологичной темницы глаза. Через несколько минут, всего через несколько минут, он будет свободен – только эта мысль ещё поддерживает спокойную, равнодушную маску на его разбитом, заключенном в неудобный, унизительный намордник лице. Капельки воды от размеренного дыхания оседают на уже давно переставшем холодить кожу металле. Еще совсем немного. Коснуться тессеракта, помещённого в стабилизирующее портал устройство этого смертного учёного, Селвига, перенаправить энергию на другой мир в ветвях Иггдрасиля – слишком далеко за крону мироздания опасно из-за читаури, страстно желающих расплаты... Зачем у его наручников такая длинная цепь? Чтобы он сам правил лошадью до Асгарда? Или чтобы он смог перекинуть ее через шею брата и душить до тех пор, пока тот не отпустит куб и не схватится за Мьёльнир, дабы исчезнуть раз и навсегда где-нибудь между реальностями? О, это было бы прекрасно. Локи поднимает взгляд, в последний раз внимательно рассматривая окружающих его пресловутых защитников Земли – подмечая, пытаясь удержать в памяти каждую деталь, каждый отблеск на солнцезащитных очках, каждый голос и жест. Он недооценил их однажды – больше он такой оплошности не допустит. Вместе они опасны, вместе они стоят целой армии... вместе. Но каждый из них по отдельности – слаб. Уверенность в собственной неуловимости и неотразимости, доходящая до абсурда. Ничем не оправданная жертвенность. С трудом контролируемая ярость, низвергающая рассудок в ничто. Исполнительность, невероятно просто идущая рука об руку с абсолютным безразличием к способам, целям и сторонам. И – увлеченный разговором с "монстром" Железный Человек не обращает никакого внимания на змеёй скользнувший по нему взгляд светло-зелёных глаз – целый арсенал слабостей и грехов, кроящихся за золото-багряной бездушной оболочкой. Человек из металла. Тони Старк. Самоуверенный и самовлюбленный «мальчишка в теле взрослого мужчины», считающий, что он ни от кого и ни от чего не зависит, считающий, что он – в безопасности за сложными системами своего незримого охранника и фиглярскими земными латами. Но именно Старк – трещина, что безо всякого божественного вмешательства незаметно расползлась по всемогущему Щ.И.Т.у. Он – подрезанное крыло изображенного на ненавистной серой эмблеме орла. Он – расшатанное звено в цепи, удерживающей Фенрира от пожирания солнца и начала куда как более славной битвы, чем неудавшееся вторжение на Манхэттен. Выбрать в качестве оружия мести того, кто нанёс решающей удар по твоей собственной армии – было в этом что-то безумно привлекательное... В конце концов, они все падут перед ним. Один за другим сбрасываемые с доски для хнефатафла*. Даже окруженный черными со всех сторон король способен вырваться, если поглотит хотя бы одного из защитников. К счастью, жизнь – не настольная игра, здесь можно просто перекрасить одну из фишек. Тора ему переубедить не удалось, хотя, видит Один, он пытался. Значит, придется разыграть другую партию... Локи поймал тяжёлый, полный сожаления и горькой ответственности за чужие проступки взгляд голубых глаз напротив и схватился за предложенную ему холодную угловатую ручку. «Прощай... Тор, сын Одина». – Кажется, Тора всё-таки задержало наше предупреждение об убийстве заложников. Теперь Щ.И.Т., собрав Мстителей за большим столом дипломатии, обсуждает, что с тобой, божественным террористом, делать. Правда, слово «обсуждает» не совсем соответствует твоему рычащему как мотор Bugatti Veyron братцу. Старк видит только спину своего бога, перечёркнутую широким кожаным ремешком от наплечника, уходящим куда-то в складку черной материи. Этот облегчённый вариант фантастической брони, очевидно, больше соответствовал атмосфере их какого-то чересчур расслабленного ожидания вторжения американского спецназа в полном боевом обмундировании, с разбиванием окон и вышибанием дверей. Во всяком случае, солнце ещё не показалось из-за высоток, лишь окрасило небо в холодный серо-голубой цвет, а миллиардер уже успел за это время вздремнуть, выпить несколько чашек кофе и вдоволь насладиться ажиотажем с полицейскими машинами, ограждениями и перекрытием улиц, который раскручивался сейчас внизу и которого здание компании не знало со времён вторжения. Локи как-то неизменно удавалось привносить в их порядком скучную жизнь – на которую, кстати, никто не жаловался! – знатную вечеринку. Сообразуясь с холодным утром, совершенно не располагающим к боевым действиям, полицейские работали по протоколу – то есть копошились строго за баррикадами и не казали носа за условную линию, проведённую Железным Человеком в прямом эфире. После этой демаркационной черты Старк обещал убивать по одному заложнику за каждый пройденный метр. Он совсем не жаждал в случае чего приступить к исполнению угрозы, но хуже было бы встреться обычная манхэттенская полиция с их так называемым «террористом» один на один. – Он мне не брат, – спокойно ответствовала спина, чуть поведя закованным в позолоту плечом. Локи встал со своего насиженного места у края сцены, где провёл в абсолютном молчании последние минут двадцать, пока Джарвис взламывал защитные системы Щ.И.Т.а, и развернулся к миллиардеру лицом. Кажется, бог был удовлетворен новостью, что могучий асгардский воин с наковальней вместо молота не собирается врываться в Башню Старка и тревожить своего непредсказуемого, но крайне решительного в этот раз сводного родственничка ещё какое время. Локи, в конце концов, благоразумно обещал правительству Америки дождаться полудня, прежде чем использовать заложников в качестве личных песочных часов, отмеряя «минуты после» чужими жизнями. – Не может быть, – гений иронично нахмурил брови и оттолкнулся от трибуны ногой, чтобы переместить свое тело на крутящемся барном стуле к другому голографическому экрану, установленному на колонну для вазы. – О генетике вы, парни, в своём Асгарде, конечно же, ничего не слышали… Локи проигнорировал его замечание, как всегда, когда речь заходила о терминах ему неведомых. Он знал о человеческой культуре в общем и целом достаточно, чтобы рассуждать о рабстве и власти, но не так чтобы самостоятельно разобраться как пользоваться, к примеру, микроволновкой. С поразительной лёгкостью и аккуратностью ставя ногу меж протянутых по полу проводов от спешно перемещённой из ближайшей лаборатории техники, асгардский бог оказался за его спиной. Он наклонился вперёд, будучи на полголовы выше Старка с его трибуной, сосредоточенно рассматривая мелкую сетку в большинстве случаев неподвижных картинок с многочисленных видеокамер. Черная жесткая прядь неприятно царапнула гладко выбритую щеку, и Тони непроизвольно вспомнил похожее ощущение, отпечатавшееся в памяти, казалось, столь невозможно давно. С того злополучного вечера, когда миллиардер попал в полное и безоговорочное распоряжение мстительного бога из-за собственного неуёмного либидо, они старались не нарушать – больше не нарушать – личного пространства друг друга. Огромные многоэтажные апартаменты Старка и просторные лаборатории способствовали этому как ничто другое. Гений откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, догадываясь, чем могло быть вызвано столь пристальное внимание высокомерного асгардца к копошащимся внизу «муравьям» в бронежилетах. – Он тебя уничтожит. Старку как никому удавался внезапный переход от беззаботного веселья к непробиваемой серьёзности. Учитывая тот факт, что он до сих пор оставался аккуратно располовинен по линии носа на две равные, разноглазые, пожирающие друг друга каждую свободную минуту части, это было несложно. – Неужели? – чуть более уверенный голос, нежели тогда, перед финальной битвой. Но всё равно неубедительно. Локи отстранился, мгновенно потеряв всякий интерес к мониторам, и, неосознанно поглаживая скипетр большим пальцем, сделал шаг от гения. Удар пришёлся в цель. – Не думаю, что в комплекте к агенту Романофф шла запасная голова. Истыкает тебя стрелами как подушечку для иголок… Или меня, если эта твоя космическая игрушка снова попытается выбросить моё тело на передовую. А вот это мимо. Его бог только усмехнулся, совсем сбивая гения с толку. – Агент Бартон?.. Ты надеялся, что у него хватит сил и смелости прийти сюда? Мне жаль тебя, Старк. Я видел его сердце – оно готово принять любую истину, которую ему предложат свыше. Пёс, единственное желание которого в том, чтобы услужить своему хозяину. Он ничем не отличается от большинства людей. – Локи коротким взмахом скипетра указал в сторону заложников. – Посмотри на них, Старк… Тони нехотя бросил взгляд поверх непрозрачного края монитора, за которым прятался до сих пор от не самой привлекательной действительности. Действительности, которая напоминала Железному Человеку о его непосредственном участии во всём этом – в новой войне, уже задевшей ни в чём неповинных людей, которые пришли на его званый вечер просто поговорить о делах, развлечься, выпить дорого шампанского, похвастать перед другими состоянием своих финансов или новой красивой спутницей. Теперь эти люди в роскошных вечерних платьях и дорогостоящих костюмах сидели прямо на холодном мраморе пола, склонив головы и сложив руки на коленях, недвижимые, словно неживые. Они сидели так уже несколько часов. Им некуда было бежать, не на кого надеяться. Единственный спаситель, который должен был прийти им на помощь, который обязан был предотвратить это безумие – не пришёл. Всё, что он мог тогда – это стоять и смотреть, как его собственных именитых гостей загоняют, словно дикое животное стадо, заблокировав все входы и выходы. Старк не знал и половины этих людей: большая часть имела к его компании весьма посредственное отношение, меньшая – не имела такового вовсе. Но даже в этом случае усмирённое море подавленных лиц и сгорбившихся застывших фигур, единое в своём многообразии, вызывало в нём далеко не самые светлые чувства – относительно бога, раздавившего их волю, людей, сдавшихся так легко какому-то рогатому шуту, и, конечно же, самого Тони. В этом было что-то противоестественное… и жуткое. Ни один из заложников не поднял глаз и не пошевелился при звуке голоса бога, рассуждающего об их положении в пирамиде власти: – Разве ты не видишь?.. Они счастливы жить по приказам своего царя. Они больше не враждуют меж собой, между ними нет распрей за право сильного, за лучшую женщину или за место под солнцем. Мелочные и злобные, тратящие свои ничтожно короткие жизни на уничтожение себе подобных по пути к иллюзорной вершине, к трону, которого на самом деле не достигнут никогда. Я освобожу их – всех их – от этой болезни… Тони сжал зубы так сильно, что отдалось в челюсти. Рывком оставив стул, мужчина оказался перед асгардским богом почти вплотную. Так особенно была заметна разница в росте – но даже снизу вверх взгляд, полный невысказанного, копившегося целые полторы недели раздражения, в исполнении Старка был достаточно красноречив. Указательный палец инженера-механика беспардонно уткнулся в тяжёлую рельефную бляху нагрудного ремня. – Слушай ты, рогатый фюрер… Но закончить фразу, которая наверняка привела бы его бренное, но в целом недурственное существование к логическому концу, ему не позволил Джарвис, возвестивший о попытке проникновения. Кто-то очень самоуверенный – или очень глупый, что в рядах их супергеройской организации одно другому не мешало – вышиб вентиляционную решётку на нижнем уровне стоянки для автомобилей и теперь поднимался, держась служебных помещений и мест, камерами не охваченных. Конечно, полностью избежать внимания Джарвиса, львиная доля производительности которого была направлена исключительно на обработку видео с поста охраны, ему не удалось, но нужно было отдать незваному гостю должное – он подобрался достаточно близко, чтобы его невозможно было остановить на подступах. И он действовал в одиночку. – Надевай костюм, – едва ли Локи обладал памятью золотой рыбки, но убивать гения на время раздумал, так что Старк не преминул воспользоваться своим шансом, яростно кивнул и свалил к лифту. Он узнал гостя на размытой, чересчур приближенной картинке с камер наблюдения – его трудно было не узнать – и от всего своего мятежного сердца пожелал ему удачи, а себе – не успеть. Оставшись один, бывший асгардский принц, а ныне бог-завоеватель, командующий армией из одного человека, вновь обратил свой пристальный взор к широким экранам. Он ждал его. Того, кто являлся частью хорошо продуманного плана, взлелеянного ненавистью и горечью поражения, в утробе холодного, неприглядного мира и под покровом магии, таящим его от взгляда Хеймдалля. Он был в ярости, когда узнал, что Тор вернулся из небытия, чтобы – в третий раз! – вмешаться в ход событий, каким он должен быть, каким он будет, но сейчас это чувство ушло, постепенно уступая место прежней уверенности в себе. Локи опустил глаза на свой скипетр – энергия в его навершии стала ярче, неистовее, питаясь его эмоциями и подхлёстываемая новыми силами. В золотом сверкающем мареве обретало плоть боевое асгардское облачение, материализовались изогнутые рога, удлинилось оружие, коснувшись пола тяжёлым, расширяющимся к низу концом. Локи погладил древко длинными пальцами, похожими на бледные паучьи лапки, и улыбнулся в предвкушении, заслышав шаги со стороны служебного выхода. Нет, на этот раз он не проиграет. Дверь выбило с силой, на которую не способны были обычные люди, и она оглушительно рухнула на пол в метре от проёма. Выпрямившись в полный рост из-за ярко разукрашенного щита, использованного в качестве эффективного и, главное, эффектного тарана, Капитан Америка решительно перешагнул порог огромной залы. – Освободи заложников, Локи. – Или что? – ехидно осведомился асгардец, прежде чем прыгнуть на врага с занесённым для удара скипетром. Стрелять в чудо-металл, «вибраниум», как его называл Старк, было бесполезно – в этом он уже успел самолично убедиться в Штутгарте. Солдат подставил щит, и богу пришлось чуть изменить направление удара, чтобы легкое лезвие лишь скользнуло с тихим скрежетом по гладкой округлой поверхности. Продолжая движение смертоносного клинка, Локи тут же попытался достать эту черепаху из её панциря с помощью подсечки. Солдат откатился и метнул в него щит. Гулкий звон огласил своды зала, громогласно возвещая о том, что столкнулись два космических металла – вовремя подставленный позолоченный наруч и режущая кромка вибраниума. Локи, восстановив равновесие после сильной отдачи, которая должна была, по-хорошему, выбить из его руки все кости, направил своё оружие в грудь оставшегося без защиты Роджерса. Капитан замер, напрягшись и скользнув взглядом по отброшенному щиту. Он дождался, пока бог выставит скипетр вперёд и затем резко назад, спуская с непрочной цепи неподвластную смертным мощь, и перекатился в другую сторону. Энергетический шар взорвался, вышибая мраморную крошку на метр от пола. Ловким движением Роджерс подобрал свое оружие, пропуская руку по локоть сквозь кожаные ремни. Странно, но асгардца его уклонение от инопланетной косы смерти не сильно огорчило, только времени обдумать данный факт просто не оставалось – скипетр поднимался вновь. Только на этот раз он метил не в Мстителя. Стив обернулся, слишком поздно вспоминая, что это не тот соперник, который приемлет честный бой. В нескольких метрах от Роджерса всё ещё находились заложники, ради которых он сюда пришёл, ради которых ослушался приказа и не стал дожидаться окончания совещания. Камеры, показывающие в режиме реального времени не менее сотни заранее обречённых людей, оставленных на растерзание непредсказуемому богу, относящемуся к человечеству как к собственному скоту – это было послание не только и не столько миру, но одному конкретному человеку. Человеку, знающему не понаслышке о том, что происходит с заложниками, если требования террористов не собирается никто выполнять. Тому, кто, памятуя методы Фьюри и правительства в отношении врагов закона, не смог бы допустить заклания нескольких десятков ни в чём не повинных американцев ради победы в абстрактной войне, которая ещё даже не началась. Он, конечно же, верил, что за ним придут другие – а пока Капитан попытается сдержать мстительного бога всеми доступными ему сверхчеловеческими силами. И если он погибнет – он погибнет, зная, что поступил правильно. Безрассудная сентиментальность, делающая из людей героев. Мёртвых героев. Стив одним невозможным рывком бросил свое тренированное тело в сторону. Локи резко дёрнул скипетр на себя, отправляя в толпу сгусток голубоватой энергии, где неподвижное море людей, склонив головы, безропотно ожидали своей участи. Энергия в последний момент встретилась с белой американской звездой и отразилась в Локи, задев по пути несколько мониторов и разорвав чёрный пластик на куски. Бога, словившего удар боком, с силой развернуло и буквально вышибло на сцену, впечатывая в разлетевшуюся на части трибуну. Боги от такого не умирают. К сожалению. Уличив момент, Роджерс развернулся к спасённой им женщине, судя по бейджику – корреспондентке New York Post, и ободряюще коснулся её плеча: – Мэм, вы в порядке? Идти можете?.. Мэм?.. Стив решил, что девушку просто оглушило взрывом или это было шоковое состояние, что в данной ситуации не удивительно, и грубо встряхнул её, пробуждая от оцепенения. Но от этого сна нельзя было пробудить так легко. Голова журналистки качнулась, точно кукольная, и безвольно откинулась назад, взирая на Роджерса глазами, полными голубоватого света тессеракта. Со сцены до него донёсся тихий, безгранично довольный собой и откровенно потешающийся низкий мелодичный смех. Локи уже выбрался из-под деревянных обломков трибуны, опираясь на свой скипетр, и теперь стоял посреди шипящих как змеи искрящихся проводов и разлетевшихся на куски микросхем, окутанных ультрамариновой дымкой. Тёмно-зелёное сукно плаща было усыпано мелкой светлой щепью и пылью, но бог не обращал на это внимания. Его взгляд был устремлён на одинокую фигуру Роджерса, стоящую в окружении сотни людей, один за другим слепо поднимающих пустые глаза цвета ультрамарина к своему спасителю. Тонкие губы обрамили белоснежный торжествующий оскал и произнесли одно единственное слово: – Разорвать. Журналистка New York Post в одно расплывчатое, не фиксируемое глазом мгновение перекинулась из состояния мнимого оцепенения в дикую ярость хищного зверя. Издав рык, совершенно несвойственный человеческой глотке, она вцепилась в руку своего героя, стараясь вырвать крепко удерживаемый щит. Капитан увернулся, попросту отставив круг металла в сторону, не желая навредить ей. Тут же на другой его руке повисли двое молодых бизнесменов, напрягая мышцы до предела своих возможностей, не давая ему сбросить их. Роджерс двинул одному локтем, стараясь оттолкнуть щитом остальных, но ему на спину уже запрыгнул третий, худой и жилистый, ещё совсем мальчишка, впиваясь в глазные яблоки и рот полумесяцами ногтей, пытаясь стянуть маску. Стив взвыл от боли, повалив ближайших к нему людей широким ударом щита, ещё одного пнул ногой в живот – но на их место тут же вставали новые, ступая по рычащим и визжащим телам уже сброшенных. Сотни рук потянулись к его лицу, груди, плечам, разрывая усиленный металлической нитью костюм на бесформенные клочки. Десятки глоток взревели вокруг него, подбадривая друг друга, ощущая единым организмом свою неуязвимость, свою силу и свою неисчерпаемую злость, которой не было, не должно было быть в людях. Он, живым ещё куском мяса зажатый в прайде львов, не в состоянии был вырваться из ловушки – в первую очередь, ловушки собственного сердца, которое уверяло его в непричастности всех этих гражданских к замыслу коварного бога. С него стянули перчатки, оторвали пояс и шлем, дробя под каблуками и сапогами внутреннюю связь; треск ткани был заглушён неистовым победным воем разбуженного предчувствием крови зверья. Кто-то схватил его за волосы, больно запрокидывая голову, тускло блеснула «розочка» разбитой бутылки из-под шампанского. Роджерс рванулся из захвата и внезапно сам издал странный полурык-полукрик, уже на грани сознательного понимая, что его сейчас просто порежут на лоскуты вслед за костюмом. Он схватил держащего его сзади человека и швырнул через голову на того, с бутылкой, после чего оказался над толпой, использовав поваленные тела как трамплин. Уперевшись ногой в чужое плечо, Капитан Америка перепрыгнул на другое, третье, и, в конце концов, оставив беснующееся море за спиной, бросился к клятому манипулятору, тихо стоящему в стороне от вызванного им человеческого безумия. – Старк! Разгневанный голос бога вызвал к жизни какой-то застывший, незамеченный в общем хаосе предмет интерьера, давно уже наблюдавший за боем из-за барной стойки. Тот, казалось, до последнего надеялся, что Локи о нём не вспомнит. Одна его часть страстно желала лицезреть как по божественной харе съездит пару увесистых кулаков, вторая уже как-то привыкла считать эту харю собственностью если не своей личной, то как минимум компании, так что кулак должен был быть исключительно в золото-титановой перчатке. Бросив недопитое виски рядом с камерой, всё это время передававшей занимательную картинку Фьюри и всей Америке заодно, Старк с места включил репульсорные двигатели Mark VII и на максимальной скорости вышиб Капитана, уже почти добравшегося до его бога, из окна. В последний момент Роджерс успел ухватиться за скипетр асгардца – а боги своё оружие, как известно, не опускают и не отдают. В любом случае, пересматривать эту концепцию на высоте пары десятков этажей над землёй было уже несколько поздновато. – Если тебе так меня не хватало, мог и раньше позвать. Локи, прикрывший лицо от осколков одной рукой и другой держащийся за скипетр, одарил гения в ярком костюме взглядом, который изумительно дословно говорил о том, что если тот не заткнёт лужёную глотку, то он претворит в реальность все его ночные кошмары. Причём незамедлительно. – Выше, – прошипел асгардец, покрепче хватаясь за древко второй рукой. Тони не расслышал его – не мог расслышать на таком ветру – но Джарвис любезно перевел сорвавшийся с тонких губ приказ, и Старк направил репульсоры вертикально вниз, стремительно набирая высоту. Этаж за этажом стали проноситься мимо. Капитан, зажатый в тиски золото-титановых перчаток, пытался одновременно вывести его из строя и образумить, но Старк не позволял ему сделать ни того, ни другого. Он смотрел только на Локи, потому что не мог поднять взгляд на того, кого собственноручно приговорил к верной смерти, не мог слышать крики человека, которого его отец считал героем, который был этим самым героем – от начала и до конца. Чёрные волосы бога выбились отдельными прядями из-под шлема, плащ бесновался и хлопал на ветру, похожий на тёмно-зелёные морские волны в бурю. Прищур изумрудных глаз блестел от влаги, не успевающей скапливаться в уголках, но Локи не отворачивал головы ни на миг, заставляя исполнителя его плана лететь всё выше и выше. Когда эта влага смёрзлась на длинных ресницах от холода, Старк понял, что они выходят на высоту, которая была когда-то непреодолима для него и его Mark II. Узкие ладони, всё ещё упрямо сжимающие символ божественной власти и источник неисчерпаемой космической силы, вдруг стремительно начали синеть. Тони, поражённый зрелищем, пропустил последний, слабеющий удар по металлическому корпусу. Бледная, а затем всё более темнеющая синева поражала участок за участком, расползаясь от покрывшихся тонкой корочкой льда пальцев, вверх по запястью, к шее и лицу. Короной окольцевав лоб и длинными, неестественного происхождения, выпуклыми шрамами ложась от крыльев носа и уголков глаз, причудливый узор опутал привычные божественные черты. Железный Человек завис в воздухе, интуитивно изменяя процент мощности, необходимый для подобного манёвра, и изумлённо уставился на своего бога, хотя уже давно зарёкся чему-либо удивляться после близкого знакомства с его космическими игрушками. – Все асгардцы дышат в тропосфере или ты особое пятно на семейной репутации? Механический голос из динамиков неожиданно развеселил сына ётуна, принявшего, в конце концов, свой истинный облик, и горькая, возможно даже в кои-то веки искренняя усмешка пробилась на его белёсые, светло-голубые губы. Веки этого Локи – необычного, появившегося лишь на миг, мягко улыбающегося, точно во сне, Локи – смежились и узкая рука, лишившись контроля сознания, отпустила древко позолоченного скипетра. Всё-таки он не умел дышать на высоте двенадцати тысяч метров в нижних слоях атмосферы. Старк перевёл невидящий взгляд, застланный голубыми хрусталиками, на уже дважды Капитана Сосульку, который до сих пор, даже с той стороны завесы, пытался докричаться до другого Мстителя. «Свобода, освещающая мир»… погасла. Теперь это был просто кусок заиндевевшей плоти, чей метаболизм был всё ещё в четыре раза выше, чем у обычного человека. Анабиозное тело, намертво примерзшее к его золото-титановой оболочке и нестерпимо тянущее вниз. Старка словно кто-то вытряхнул из себя, облив холодной водой, и снова вернул в тело. Металлической перчаткой проломив заледеневшее предплечье своего бывшего товарища по спасению мира, Тони выхватил из его рук скипетр – хрястнула обмороженная плоть пальцев – и отпихнул кусок льда, некогда бывший человеком, как можно дальше от себя. Сбросив балласт, Железный Человек резко пошёл на снижение, входя в крутое пике, чтобы догнать ускользнувшего от него и слишком быстро приближающегося к земле асгардца. В ясном нью-йоркском небе крохотная фигурка бога, возомнившего себя царём, была видна кристально чётко. Плащ, точно крылья гигантской птицы, хлопал по обе стороны от тела, усердно укрывая своего носителя от быстротечного ветра. Старк выжал из костюма ещё немного скорости, доводя преобразователи до максимума напряжения, и подставил руки под свою нежданную ношу, стараясь не прервать свободное падение слишком резко. Выпустив закрылки, Старк практически падал вместе с ним. Тело асгардского бога, всё ещё непривычно посиневшее, в золото-титановых рукавицах казалось невесомым и до страшного хрупким, но даже эту невесомость нужно было ещё уберечь. Локи не открывал глаза и не дышал, хотя это было естественно для того, кто потерял сознание – но Старк не слыл большим специалистом в области экстренной медицинской помощи. Он понятия не имел, что делать. Да, он вполне успешно завершил несколько операций. В компьютерном симуляторе. И довольно давно. Впрочем, одна идея у него всё-таки возникла. Безумная идея, надо признать – но она уже однажды приходила в его голову. И ситуация была непередаваемо похожей. – Джарвис, запротоколируй, пожалуйста: это вовсе не потому, что у меня две недели не было женщины. – Как скажете, сэр, – последнее, что услышал Старк, прежде чем лицевая часть его шлема плавно съехала на затылок – и гений мог бы биться об заклад, что уловил в искусственном голосе прежнюю меланхоличную иронию. Но вокруг уже свистел ветер, выбивая закладывающими уши порывами всякую мысль вообще. Железный Человек зафиксировал безвольно повисшую голову асгардца в своей золото-титановой перчатке и единым порывом, не уступая в этом деле беснующемуся ветру, вдохнул жизнь в чужие сжавшиеся от перегрузок легкие, расправляя их. Губы сразу же обожгло холодом, будто он целовал блюдце с жидким азотом, но Старк не позволил себе отпрянуть, пока не выдавил из себя весь воздух, до последней капли, до спазма в горле. Тело на его руках шевельнулось – или ему показалось, что шевельнулось – но дышать самостоятельно по-прежнему отказывалось. Тони повторил процедуру, мягко приземляясь на крышу собственного небоскрёба, снова обжигаясь, на этот раз уже не так болезненно – кожа асгардца начала медленно светлеть, оттаивая до человеческого оттенка; шевельнулось ледяное жало языка, скользнув по кончику его собственного, неосознанно стараясь избавиться от инородного тела. Это были они – морозные, тонкие, чувствительные, невозможные губы Катти Сарк, двуликого бога: мужчины, поставившего великого Тони Старка на колени, и девушки, уложившей его же на обе лопатки – только на этот раз безо всякой глянцевой помады… И от них нестерпимо было оторваться. Даже задохнуться или получить острым навершением скипетра меж ребёр не казалось сейчас такой уж страшной карой за это маленькое прегрешение. Старк испытывал терпение не вполне пришедшего в сознание асгардца ещё несколько блаженно долгих мгновений и, наконец, послушно отстранился. Локи сделал шаг из его объятий и тут же вобрал полуоткрытым ртом долгожданный, судорожный глоток воздуха. При одном только взгляде на своего бога, непробиваемый Железный Человек чуть не устыдился того, что только что спас ему жизнь и эгоистично получил при этом капельку удовольствия. Асгардец выглядел не лучшим образом; если по существу – как пострадавший от резкого приступа морской болезни, то есть в полной прострации относительно верха, низа, собственного положения между ними и на грани того, чтобы познакомить рыб за бортом со своим богатым внутренним миром. – Ты... – как-то хрипло начал он, но Тони, только завидев эти недоумённо нахмурившиеся брови и презрительно скривившийся рот, тут же перебил его: – Только не говори мне, что я был настолько плох. По крайней мере, до тебя, приятель, никто не жаловался... Локи?.. Локи не обращал на Старка и его деланное возмущение никакого внимания. Он уже несколько подозрительно долгих мгновений не отрывал озадаченного, какого-то не верящего взгляда от ладони, которой отер оттаявшие губы. По всей длине бледных пальцев расплылось алое, смазанное пятно крови. Локи пошатнулся, и Старку пришлось спешно подставить ему собственное золото-титановое плечо. Из спины бога, пробив зеленый плащ и кожаный доспех насквозь, торчало оперенное тонким чёрным пластиком древко высокотехнологичной стрелы... ___________________________________________________________________________ *Хнефатафл – скандинавская настольная игра. Белая королевская фишка ставится в центр доски, ее окружают другие белые фишки. Смысл игры в том, чтобы провести короля на одну из угловых клеток, «трон». Черные выигрывают, если смогут окружить короля со всех сторон или короля и одну белую фишку рядом с ним.