Глава 23
С вином в желудке и жизнь краше! Тирион Ланнистер, сериал «Игра Престолов».
Сьюзен достигла Бри, как и предполагала, к вечеру. Солнце уже почти село за горизонт, освещая землю темными бордовыми лучами, вперемешку со сливочными оттенками на самой линии земли. Лес уже потемнел и внушал опасения, но только не девушке, которой не было дела до его перешептываний. Подъехав к воротам, она, с силой, постучала в дверь, зная, что их охранник вечно спит на посту. Так оно и было, она пинала ворота, вот уже как четверть часа, когда верхнее окошко, предназначенное для людей, распахнулась и там появилась заспанная рожа сторожа: - Кого это орки принесли в столь темный час? – Хмуро спросил он, а потом разглядел девушку, терпеливо смотрящую на него прожигающим взглядом из-под капюшона, - Ба! Охотница! Все также, в гостиницу? - Верно, - когда же он уже откроет эту чертову дверь? - А может ко мне на чашку чая? – Улыбнулся тот. - Тебе не светит, - отрезала она, - открывай быстрее, пока я ворота не снесла! - Ладно-ладно, - его рожа скрылась за дверью, а потом послышался звон ключей, - всегда такая … прям как братец….. Едва дождавшись, когда откроется дверь, как Сьюзен ужом проскользнула в нее и, даже не поблагодарив привратника, бросилась вдоль по главной улице, к заветному двухэтажному дому с вывеской, на которой пляшет бедное животное. По привычке лавируя между людьми и хоббитами, проживающих в этих местах, девушка дошла, наконец, до нужной ей гостиницы. Вывеска, с изображенным на ней гарцующим, на дыбах, пони уже стала ее визитной карточкой, а смех и прорывы веселья – ее неотъемляющей частью. Едва она прикоснулась к ручке двери, как та распахнулась, и из нее вылетел верткой пулей, кучерявый мальчик лет пятнадцати. Отрепетированным много раз движением, Сьюзен поймала того за шиворот и, узнав, довольно улыбнулась. Это был Наб, помощник Наркисса, она помнила его еще малышом. - Г-госпожа Охотница! – Испуганно пролепетал бедняга, которому, в свое время, частенько от нее попадало. - Скажи мне, Наб, ты видел Шатуна? – Спросила она, заглядывая тому в глаза. Охотница и Шатун, Шатун и Охотница. Так они назвались, входя в таверну Лавра, решив скрыть свои настоящие имена. А потом, эти прозвища так и прилипли к ним, так как других имен для них жители Бри не придумали, справедливо считая, что таким бродягам, как они, места в их обществе нет. - Видел, - пришел в себя тот, - он в своем любимом углу, вот уже как два дня сидит и не вылезает! Хозяин жалуется, что он скоро выпьет все пиво! - Ясно, - Сьюзен отпустила паренька, - свободен! Тот радостно кивнул и побежал по своим делам, а Сьюзен вошла в гостиницу, которая встретила ее спертым воздухом, запахом псин и алкоголя. Решив не снимать капюшон, чтобы не привлечь ненужного к себе внимания, она направилась в Общую Залу, где знакомый ей голос вовсю распевал интересный мотивчик:- Нагадала нам Судьба придорожный кабак, Кто здесь друг, а кто – враг – теперь поди разбери! Кто бы думать посмел, что все закончится так! Да вот за дверью метель, и не уйдешь до зари! Наливай, да пей! Да за наших детей! За глухих и слепых, Под защитой толпы! За тупое тепло, За прирученное Зло! И за то, чтобы в бою, Нам умереть повезло! Ночь сжигать на свечах, явь заливая вином, Мы остались вдвоем смотреть обиде в лицо! Сколько лиг впереди – теперь, уже все равно! Наша сказка закончилась бездарным концом! Наливай, да пей! Да за веру в людей! За предательства яд, За все пороки подряд! За убийц и лжецов, За отступивших творцов! И за то, чтобы врагов Мы узнавали в лицо! Мы вернемся сюда через три тысячи лет. А до этого срока вряд ли вспомнят о нас…. Мы оставим свой след на неостывшей золе, Прежде чем нас убьют за выражение глаз! Наливай, да пей! За погибших друзей! За ушедших за Грань, За уставших от ран! За избравших покой, И на все махнувших рукой! И за то, чтобы от них Мы уходили легко! Впрочем, выбора- то нет, а есть плохое вино…. А раз так – надо пить, не опосаясь утрат! Мы не сожжем помочь миру там, за окном, И разбитую Веру нам уже не собрать! Наливай, да пей! За крушенье идей! За ловушки Судьбы, И за возможность забыть! За безумную цель, За ночную метель! И за то, чтобы дошли Художник и Менестрель!*
Сьюзен, находясь, в глубоком шоке, медленно оглядела помещение, полное всякого народу, столпившегося возле барной стойки. На ней, мерно шатаясь и стреляя осоловевшими от вина и пива глазами, стоял Арагорн и пел, под аплодисменты постояльцев, явно обрадованных тем, что всегда тихий и угрюмый Шатун, наконец, перебрал и решил повеселить народ. Арагорн тоже заметил ее, изрядно удивился, и тут же приложился к чьей-то, дружелюбно потянутой, кружке. Затем рыгнул и снова посмотрел на нее, глядящую на него в абсолютном шоке. Тут, в его глазах что-то прояснилось, он протянул к ней руку, обращая внимание зрителей, и запел: -В небо уходит стрела на излете, сломан мой меч. Больше не будет ни жизни, ни воли - что их беречь? Щит не сберег меня, что мне теперь беречь? Был на исходе дня сломан в бою мой меч. В сердце моем - война между тьмой и светом. Зачем она? Не найти ответа. В сердце тает лед в ожиданье срока, Но тебя зовет не моя дорога. Что случилось вдруг? Я смеюсь и плачу, Разомкнулся круг, все теперь иначе, Но восток зовет, и скоро ты скажешь: "Прощай"... В небе над нами плывут облака в свой заоблачный край. Ты выбираешь дорогу надежды - ну что ж, выбирай... Что мне теперь терять Здесь, на закате дня? Что я должен сказать? Щит не сберег меня... В сердце моем - война Между днем и ночью. Не моя вина, Что оно непрочно. В час, когда пути Ждут веленья рока, Я хочу идти По твоей дороге. Кони мчатся в ночь, Развевая гривы, Сердце рвется прочь На краю обрыва. Ты сказала "Прости" - это тоже значит "Прощай". Ветер уносит обрывки не нами несказанных слов. Все миновало - и битва, и пепел сожженных мостов. Щит не сберег меня, Я проиграл этот бой. Мне ли, судьбу кляня, Вслед закричать: "Постой!" В сердце моем - война Не на жизнь, а насмерть. Не спасет броня, Не поможет панцирь. В час бессчетных бед Грянет тьма с Востока, Я отправлюсь вслед За тобой в дорогу. Кони мчатся вскачь, Степь гудит тревожно. Ты сказала: "Не плачь" - Это невозможно. Ты сказала "Не плачь" - но это тоже значит "Прощай". Перечеркнут свет Чьей-то злою волей. Возвращенья нет. Кони мчат по полю. На беду мою - Что тянуть прощанье? Лучше смерть в бою, Чем твое молчанье. Близок неба край, Ветер рвет оковы, Ты сказала: "Прощай" - Это просто слово. Ты сказала "Прощай" - это просто значит "Прощай".**
Сьюзен оторопела от сказанных этих слов, пытаясь понять, что же именно пропел Арагорн. А потом, она побагровела, увидев, что он снова приложился к кружке, явно собираясь спеть еще что-нибудь. Этого допустить она не могла, и потому, стала прокладывать дорогу через толпу, пытаясь добраться до барной стойки, на которой стоял ее названный братец. Он ее не заметил, приложился еще, а когда его снова попросили спеть, то отказался, сказав, что ему нужно отлить. Затем, икая, кое-как, слез со стойки под шум аплодисментов и поплелся к своему любимому углу. Увидев это, Сьюзен сменила направление и приняла вправо, стараясь не сводить с него взгляда. Арагорн, заплетающимися ногами, добрел до стула, тяжело на него опустился и налил себе еще вина. Девушка заметила, что весь столик вокруг него завален початыми бутылками и кружками. Увиденное ее не обрадовало, и, она достигла странника, который приложился к стакану. Дождавшись, когда он допьет, она резко выхватила стакан из его рук и произнесла: - Так вот ты чем занимаешься? - Сью! – Расплылся тот в радостной, но пьяной, улыбке, - присоединяйся! – И развел руками, обхватив ими весь хаос вокруг себя, - тебя же, ведь, ик! Тоже бросили! Ик! - Не меня, а я сама бросила! – Ее терпение лопнуло, и она, схватив Арагорна за воротник плаща, и толкая его перед собой, повела к выходу. - Эй, ты чего? – Он даже не сопротивлялся, только яростно возмущался, пытаясь оторвать воротник из рук девушки, но та держала его крепко. Спугнув с дороги спешащего по заказам Наркисса, она вывела брата через черный ход, подвела того, ничего не подозревающего, к бочке с ледяной дождевой водой, и, как следует, опустила туда его голову. Арагорн заорал, и чуть не захлебнулся, но Сьюзен вытащила его, а, затем, не дав опомниться, опустила снова. Так она проделал эту процедуру несколько раз, в конце которой, Странник не сопротивлялся, а только вяло дергал ногами и руками. Выхватив полотенце у, застывшего в немом шоке, Наба, видевшего эту картину, она обвязала им голову Арагорна, и осведомилась, какую комнату тот занял. - Вторая налево, на втором этаже, - пролепетал пораженный ее характером парень, и тут же умчался, пока той не вздумалось искупать и его. Мысленно усмехнувшись умчавшемуся куда подальше, Набу, она повела Арагорна в указанном направлении, бережно поддерживая его под плечи. Тот ступал вяло, но, с большой охотой, лишь бы уйти подальше от страшной бочки с ледяной водой, которая успела немного прочистить его мозги. Войдя в комнату, она уложила его на кровать, сняла плащ и сапоги, укрыла двумя ворохами одеял и наложила на лоб прохладную повязку, чтобы, хоть как то, облегчить его страдания. - Ты – мой сон… - прошептал ей Арагорн, и тут же провалился в спасительное забвение. Немного побаюкав любимого, Сьюзен решила заняться собой. Позвав Наба, она заказала четыре ведра горячей воды и плотный ужин, так как не ела и не мылась вот уже два дня, побывав в плену у разбойников. И лишь после всего этого, закончив ужинать и вымывшись, она прикорнула рядом с мирно спящим, но храпящим, Арагорном, залезла к нему под одеяла, обхватила руками и ногами, и тут же уснула сама, усталая прошедшим днем.***
Следующим утром, когда братец мучился похмельем и не вылезал из отхожего места, трезвый, голодный и злой, снедаемый стыдом за содеянное, Сьюзен не выходила из комнаты, и гадала на пролетающих воронах, сколько тот проведет времени, склонившись над дырой. Результаты выходили неутешительные – ворон было слишком много, и девушка уже устала их считать. Конечно, учитывая, сколько пива и вина выпил Арагорн, мучится ему еще долго…. Внезапно, в дверь постучали. - Войдите! – Сказала Сьюзен, пододвигая ближе к себе колчан с луком и стрелами. В дверь широким шагом вошел тот, кого девушка никак не ожидала увидеть в подобном месте. - Гэндальф? – Вытаращила глаза она. - Здравствуй, Сьюзен! – Кивнул он, - Арагорн с тобой? На что та только махнула рукой в сторону туалета, из которого, весьма вовремя, послышались характерные звуки похмелья. - Ясно, - не сказать, чтобы Гэндальф был удивлен таким обстоятельством, - но все же, Сьюзен заметила искры изумления в его синих глазах. Конечно, все они знали Странника…. Волшебник терпеливо вздохнул и уселся напротив Сьюзен. - И давно это? – Спросил он, косясь в сторону двери. - С самого утра, - последовал лаконичный ответ. - И … сколько он выпил? - Я не считала, - Сьюзан не хотела, чтобы маг разочаровался в ее брате, и потому решила скрыть количественную сторону выпитого им накануне. Волшебник вздохнул еще раз, а потом собрался с мыслями и сказал: - Сьюзен, у меня просьба! Та сделала вид, что внимательно слушает его, мысленно гадая, куда этот волшебник пошлет их с Арагорном на этот раз. - Вы не можете попатрулировать границы Хоббитании? У меня дурные предчувствия…. - И сколько? – Спросила она, даже не скрывая своего раздражения, - месяц, два? Или может быть, несколько лет? - Все зависит от того, когда Фродо двинется в путь, - ответил ей маг. Его слова поставили ее в ступор…. Фродо? Это еще что за новости? Неужели хоббит решил навестить своего старого дядю? - И его нужно сопроводить до Ривенделла? – Спросила она, проявляя свою догадливость. - Именно, - кивнул Гэндальф, - но об это никто не должен знать! Над ним нависла смертельная опасность, и он, скорее всего, назовется Подхолмсом! Сьюзен была очень удивлена этими обстоятельствами. Перед ее взором всплыло улыбающееся лицо чернокудрого, чуток полноватого, хоббита с большими, наивными глазами и мягкой улыбкой. - Смертельная опасность? Какая? - Его попытаются убить и отнять то, что погубит все живое в Средиземье, - ответил ей маг, и, увидев, ее лицо, пояснил, - понимаю, все сложно, но я не могу сказать более конкретно…. Даже не проси меня! Все равно не отвечу! - То есть, мы должны патрулировать границы Хоббитании, чтобы поймать уходящего Фродо, не дать его убийцам его ограбить и довести до Раздола? – Изогнула бровь та. - Ты схватываешь на лету! – Усмехнулся Гэндальф. - И когда нам начинать? – Девушка сделала вид, что не услышала колкость в его словах. - Сег… - Начал было маг, но осекся, посмотрев на дверь туалета, - впрочем, когда сможете. Но, скорее всего, Фродо пойдет дальней дорогой, так что и в Бри заглядывайте! Я отправлю его прямо к вам! Он поспешно встал со стула и поправил свою хламиду: - Сьюзен, очень тебя прошу, - тихо сказал он, сверкая глазами, - это очень важно! Фродо должен пересечь границу Ривенделла этим летом! Или чуть позже, но никак не зимой! Ты поняла меня? Та, кивнула, поняв по его словам, что дело обстоит серьезное. - Мы не подведем! – Сказала она. Арагорн подтвердил ее слова, очередным звуком из туалета. - Что ж, - протянул задумчиво Гэндальф, - тогда я спокоен! И скрылся за дверью.***
Они вышли из Бри спустя неделю, за которую, Арагорн окончательно протрезвел и дико извинялся перед Сьюзен за свое поведение. Та простила его, но попросила больше так не делать. Но ее синяки на лице, не остались незамеченными. Странник долго изучал их, а потом тихо поинтересовался, кто посмел притронуться к ней. Узнав о ее злоключениях по дороге из Ривенделла, он побледнел и молча осел на койку, яростно сжимая кулаки. - Это уже прошло, - тихо сказала ему Сьюзен, садясь рядом с ним и беря его за руку, - все хорошо, Арагорн! - Нет, - прошептал он, поворачивая к ней голову, и беря ее руки в свои, - это я виноват! Его серые, такие манящие, глаза не сводили с нее своего взгляда, заставляя ее краснеть, но девушка ответила: - Ты не виноват! Я знаю, каково это! Главное, что это все позади! – Она притронулась пальцами к его лицу, и он тут же накрыл их своей ладонью. - Я больше никогда никому не позволю делать тебе больно! – Прошептал он и поцеловал ее в лоб, - никогда!