Глава 24
Будь дураком сколько хочешь, но не подавай дурного примера. Виктор Гюго
Они дежурили по велению Гэндальфа вот уже как, почти десять месяцев, но ни от него, ни от, так ожидаемого ими, Фродо не было вестей. Арагорн, по своей привычке, много хмурился по этому поводу, Сьюзен молчала, но оба роптать на томительное ожидание не смели - оба понимали, что от этого зависит жизнь полурослика. О том, что произошло они больше не разговаривали. Девушку все так и подмывало спросить у Арагорна, что произошло между ним и Арвен, но понимала, что рана на сердце мужчины еще слишком свежа, чтобы вспоминать об этом, и потому, молчала. Арагорн же был все чаще угрюмей обычного, но к пиву и вину не притрагивался. Наконец, Сьюзен это надоело, и она сказала своему братцу, чтобы тот не дурил, и пил сколько хочет! Главное, чтобы не увлекался..... Гэндальфа они видели крайний раз в конце июня, когда тот ненадолго остановился в Бри. Он был весь взмылен и ужасно взволнован, когда поведал им, что Фродо и его друг Сэм Гэмджи покинут Хоббитанию на исходе этого лета. Затем, мага и след простыл, больше никто не слыхал о нем ничего, и это тревожило Странника. Сьюзен, по большей своей части молчала, гадая каким стал племянник Бильбо по истечению семнадцати лет. Наверняка, остепенился и приобрел вес.... Правда, она, с трудом, могла себе представить повзрослевшего Фродо, навсегда запомнив его круглолицем юношей с большими наивными глазами.... И потому, двадцать девятого сентября три тысячи восемнадцатого года Третьей Эпохи, когда они с Арагорном возвращались в Бри усталые и изрядно промокшие под дождем, она услышала характерный акцент хоббитов Шира, ее сердце чуть не взорвалось от радости, - ну, наконец-то! Переглянувшись со Странником, она тут же распласталась по земле и выглянула из-за поворота. Там, возле Тракта стояло пятеро - четыре хоббита и еще один, небольшого роста, в зеленой шляпе с бубенцами. Но сказать, кто это - гном, хоббит или человек - она не могла. - Приехали наконец! – сказал тот, в котором она сразу опознала Фродо. – Моим коротким путем мы задержались дня на два, не больше. И может, не зря задержались – сбили их со следу. Трое спутников поглядели на него. Затем, со страхом, оглянулись на заходящее солнце и окинули взглядом Тракт: никого, пусто. – А ты думаешь, – сказал один из них, самой молодой, со светлой курчавой головой, – за нами и сейчас, нынче вечером, тоже погоня? – Нет, – ответил вдруг за Фродо человек в шляпе с бубенцами. – И завтра вряд ли будет: где-то закружилась. Впрочем, я не знаю точно – земли здесь чужие. Да и не желаю знать я этих черных татей! - Кто это? - Спросила Сьюзен у Арагорна, - Гэндальф не говорил о нем! - Это, скорее, Том Бомбадил, Хозяин Леса, - пригляделся он, и посмотрел с улыбкой на притихшую девушку - Это добрый знак! А затем они прислушались к разговору. – Вот вам мой совет последний: к вечеру сегодня доберитесь до селенья, что зовут Пригорьем. Есть трактир в Пригорье древний, им владеет Наркисс – человек пустой, да верный: татям не предаст вас. Дом его многооконный очень просто выискать по гарцующему пони на огромной вывеске. Заночуете в трактире, хорошенько выспитесь – и опять вперед наутро: путь у вас неблизкий…А теперь – смелее, зайцы! В путь, судьбе навстречу! Главное сейчас – добраться До Пригорья к вечеру!
Они попросили его проводить их до трактира и распить с ними прощальную чашу, но он со смехом отказался, промолвив:Здесь кончаются края, мне навеки верные, Распрощаемся, друзья, здесь на веки вечные!
- Он всегда стихами говорит? - Поинтересовалась девушка у Арагорна, но тот только приложил палец к губам. Том повернул пони, вскинул шляпу – и навсегда исчез за насыпью. – Очень это обидно, что мы теперь без господина Бомбадила, – сказал самый толстый хоббит, скорее всего, Сэм. – Вот кто знал, куда и чего. Сколько ни пройдем, а такого не встретим… ну правда чудной господин! А насчет «Пони», что он говорил, так хорошо, кабы это было вроде «Зеленого дракона». Кто там живет-то, в Пригорье? – Есть и хоббиты, – сказал другой, – есть и Громадины. А в общем-то, вроде как дома. Брендизайки ездили туда, говорят – ничего. – Может, и ничего, – заметил Фродо, – но Хоббитания кончилась. И вы уж, пожалуйста, не будьте «вроде как дома». А заодно помните, что я теперь вовсе не Бэггинс. Спросят – так Подхолмс. И после этого они двинулись в путь. А дунэдайн следовали за ним, явно ими незамеченные. Сердце Сьюзен стучало, как бешеное. Судя по услышанному разговору, хоббитам в дороге пришлось не сладко, они явно опасались каких-то недоброжелателей, одетых в черное.... Узнать бы - кто это..... Они ехали в сумраке, темнота густела позади и спереди, но скоро вдали замерцали огни. Крутой косогор заслонял мутное небо, а внизу раскинулось большое селение - Бри. Туда хоббиты и поспешили, шлепая босыми ногами по дорожной грязи, в надежде на жаркий огонь, стены с крышей и дверь, чтобы отгородиться от ночи. Пригорье, более известное, как Бри, было главным селением здешних мест, еще три ютились неподалеку: за горой – Подстенок, в глубокой теснине к востоку – Гребешок и Арчет у опушки Четбора – словом, жилой островок среди пустынного края. На две-три мили от подошвы горы простирались пашни и отступал лес. Жили здесь темно-русые, ширококостные, приземистые люди веселого и независимого нрава; никаких властей они не признавали, зато с хоббитами, гномами и эльфами ладили не в пример лучше, чем тогдашние (да и теперешние) люди. Согласно их собственным преданьям явились они сюда раньше всех прочих: они, мол, прямые потомки первых западных поселенцев незапамятных времен. Уйму народу сгубили древнейшие усобицы, однако же, когда цари и князья возвратились из-за Великого Моря, пригоряне жили себе да поживали, где и прежде, и живут-поживают там до сих пор, а былые цари и князья давным-давно уж стали небывальщиной. Местные хоббиты, довольно многочисленные, опять-таки обитали здесь якобы с наидревнейших времен, задолго до того, как их сородичи перешли Брендуин и заселили Хоббитанию. Хоббиты облюбовали Подстенок, но строились и в Пригорье, особенно выше по склону, над людскими жилищами. Громадины и Коротышки (как они называли друг друга) жили по-соседски; со своими делами те и другие управлялись на свой лад, но считали, что они два сапога пара. Больше нигде в нашем мире такого необычного (и образцового) благоустройства не было. Ни здешние Громадины, ни Коротышки были не охотники до путешествий: им и своих новостей хватало – как-никак четыре селения. Иной раз пригорянские хоббиты добирались до Забрендии, а то и до Восточного удела; да и до них было недалеко добираться: день езды от Брендидуимского моста, – но гостей из Хоббитании тоже наезжало маловато. Редкий Брендизаик или особо шустрый Тук гостил в трактире денек-другой; однако теперь и такого почти не случалось. Пригорян и всех прочих заграничных хоббитов в Хоббитании называли чужеродцами и чурались их: они, мол, тупые и неотесанные. Таких чужеродцев развелось в ту пору на Западе куда больше, чем думали в Хоббитании. Иные из них и правда были сущие бродяги: рыли норы где ни попадя и чуть что – снимались с места. Но как раз в Пригорье-то жили хоббиты основательные и зажиточные, ничуть не плоше своей дальней родни в Хоббитании. И не совсем еще забылись те времена, когда дорога между Пригорьем и Хоббитанией была торной. Многие Брендизайки, как ни считай, были родом из Пригорья. Каменных людских домов было в Пригорье до сотни, мостились они большей частью на косогоре над Трактом, окнами на запад. С этой стороны гору огибал уходящий за склоны полукружием глубокий ров, а за ним тянулась надежная ограда. Тракт пересекал ров по гати и утыкался в добротные ворота. От южной окраины селения Тракт продолжался – за воротами такими же добротными. Под вечер те и другие накрепко запирались, и привратницкие будки стояли за ними. Внутри селения дорога сворачивала направо, к подножию горы, и подводила к большому трактиру. Он был построен очень давно, когда эта дорога не пустовала. Ведь Пригорье строилось на древнем перекрестке, и старая-старая дорога пересекала Великий Тракт к западу от селения, и в былые дни не только люди, но и разный прочий народ хаживал тамошними путями. «Такого и в Пригорье не услышишь», – говорили в Восточном уделе, и говорили по старой памяти, с той поры когда в трактире обменивались новостями с юга, севера и востока, а хоббитанским хоббитам доводилось их выслушивать. Но северный край давно опустел, и северный путь зарос травой: пригоряне называли его Неторным Путем. А трактир как стоял, так и стоит, и трактирщик по-прежнему важная персона. Там у него собираются лентяи, болтуны, завзятые сплетники всякого роста из всех четырех селений, находят приют Следопыты и прочие бродяги, останавливаются путники, почти что все гномы – а кому еще ездить по Великому Тракту, туда и сюда. Совсем стемнело, когда Фродо и его спутники, уже при звездах, миновали Неторное Перепутье и наткнулись на запертые Западные Ворота. Впрочем, за воротами была сторожка, а в сторожке сидел человек. Он изумленно вскочил и с фонарем в руках поспешил им навстречу. – Кто такие, откуда едете? – неприветливо спросил он. – Хотим остановиться у вас в трактире, – ответил Фродо, чей голос прозвучал глухо из-под натянутого до носа, капюшона, – Едем на восток, а пока что приехали сюда. – Хоббиты! Целых четыре хоббита! Судя по выговору, из самой Хоббитании, вот оно как! – пробормотал привратник. Потом он не спеша растворил ворота и пропустил путников. – Редко прибывают к нам ночью гости из Хоббитании! – продолжал он вслух, когда они задержались у ворот. – А чего это, простите, вам понадобилось ехать на восток, еще дальше Бри? И как вас величать прикажете, не сочтите за любопытство? – Мало ли как нас величают и мало ли что нам понадобилось, – отрезал Фродо, – здесь не место об этом разговаривать. – Ему явно не понравился чересчур любознательный привратник, и с ним Сьюзан была согласна. – Да ведь с меня же спросят, кого я пропустил по ночному времени, – стал оправдываться тот. – Мы – хоббиты из Забрендии, дела у нас у всех разные, добрались вот до вас, – сказал один из хоббитов. – Я, например, Брендизайк. Чего еще-то? А нам говорили, что пригоряне всегда рады гостям. Брендизайк.... Что-то знакомое, зашевелилось в памяти к девушки, кажется, она уже видела этого хоббита на празднике у Бильбо..... – Да рады, еще бы не рады! – заверил их привратник. – Я-то ничего такого, а вы вот погодите, вас еще доймут расспросами! Уж подумаешь, старый Горри полюбопытствовал… К нам нынче кто только не забредает. В «Пони» придете, так сами удивитесь. Привратник пожелал им доброй ночи, они кивнули и проехали. А привратник посмотрел-посмотрел вслед хоббитам и пошел в свою сторожку. Этим Арагорн и Сьюзен поспешили воспользоваться и сами перемахнули через ворота с дальней стороны. Все ясно, Фродо поступил правильно, не доверившись привратнику. Он явно чего-то опасался, но вот чего? Сьюзен вопросительно посмотрела на спутника. Тот пожал плечами, затем кивнул в сторону гостинцы, и они оба поспешили туда. Хоббиты уже были там. Они о чем-то разговаривали с Наркиссом. И до чуткого слуха девушки донеслись отдельные слова: "Подхолмс", "пишу книгу", "волшебник", и "свободные комнаты". Ясно, бедняги устали с дороги, и хотели отдохнуть. Но, как только, они с Арагорном решили, что проследят за их спальнями, как хозяин гостиницы решил проводить своих маленьких гостей в Общую Залу. Те, в свою очередь, не отказались и поспешили туда. Но тот, что назвался Брендизайком, сказал, что он им не компания – залы, дескать, в трактирах одинаковые: дым, шум и гам. – Посижу лучше спокойно у огонька, потом, может, выйду прогуляться. Только вы там языки-то не распускайте, помните, что мы – тайные беглецы, а Хоббитания – рядом, нас любая собака учует, если обнюхает! – Ладно, ладно! – сказал мелкий. – Ты сам-то не потеряйся – и учти, что снаружи хорошо, а внутри – лучше! И хоббиты вошли в гостеприимно распахнутую дверь. Сьюзен, в растерянности посмотрела на Арагорна. Конечно, ведь шумный зал только усложнял дело, но тот только кивнул головой, прижал палец к губам и надел капюшон. Та быстро поняла, что внимания привлекать им не надо, повторила его жест, и они оба растворились среди шумной толпы Общего Зала. В нем собрался самый разный и самый пестрый народ. И было заметно, что хоббиты почувствовали себя несколько скованно. Девушка заметила, как Фродо разглядывая их, когда глаза его привыкли к тамошнему свету. И в его глазах поселились недоверие и легкая подозрительность. Красноватые отблески сеял огромный камин, а три многосвечных светильника тонули в табачном дыму. Лавр Наркисс, стоя у огня, разговаривал одновременно с двумя гномами и тремя людьми странного вида. На скамьях сидели вперемешку пригоряне, местные хоббиты, гномы и еще всякие, в дыму не разобрать. При виде хоббитов из Шира, пригоряне захлопали в ладоши и радостно загомонили. Чужаки, особенно те, с Неторного Пути, оглядели их с головы до ног. Хозяину не терпелось представить пригорянам новоприбывших гостей, а тех – этим, так не терпелось, что хоббитов просто огорошил перечень имен. У пригорян фамилии все больше растительные: Тростняк, Верескор, Чертополокс, Осинник и тому подобные. Здешние хоббиты не отставали: самое частое имя у них было Стародуб. Норкинсы, Запескунсы, Прорытвинсы, Длинноноги – наверняка не без родни в Хоббитании. Оказались и настоящие Подхолмсы: они живо смекнули, что Фродо не иначе как их новоявленный дядюшка! Дружелюбие здешних хоббитов мешалось с любопытством, и вскоре хоббиты поняли, что без объяснений не обойдешься. Фродо сказал, что интересуется историей и географией (все закивали, хотя слова были диковинные), что собирается писать книгу (изумленное молчание было ему ответом), что он и его друзья собирают сведения о хоббитах, живущих за пределами Хоббитании, особенно о восточных хоббитах. Все наперебой загалдели; если бы Фродо в самом деле собрался писать книгу и если бы у него была сотня ушей, он бы за несколько минут набрал материалу на десяток глав. Мало того, ему посоветовали обратиться к таким-то и таким-то, начиная «хоть бы с того же Наркисса». Потом стало ясно, что сию минуту Фродо ничего писать не будет, тогда хоббиты снова принялись выспрашивать о хоббитанских делах. Фродо, как это заметили Сьюзен и Арагорн, цедил слова в час по чайной ложке и скоро оказался в одиночестве – сидел в уголочке, смотрел да слушал, тогда, как его друзья уже вовсю смешались с разнообразной братией. Люди и гномы обсуждали события на востоке и обменивались новостями – в общем-то, всем известными. Там, откуда пришли люди с Неторного, земля горела у них под ногами, и они искали новых мест. Пригоряне сочувствовали, но, видно, надеялись, что их эти поиски обойдут стороной. Один из пришельцев, косоглазый и уродливый, предсказал в ближайшем будущем нашествие с юго-востока. – И место им лучше пусть приготовят заранее, а то они его сами найдут. Жить-то надо, и не только некоторым! Сказано это было нарочито громко, и местные обменялись тревожными взглядами. Услышав это, Арагорн нахмурился. Слова косоглазого ему не понравились. И он тревожно переглянулся с сестрой. В ее глазах он прочитал свои же опасения. - Надо бы его допросить, - нахмурилась Сьюзен, не сводя с него взгляда, - и он, явно, не здешний! Я его здесь никогда не видела! Хоббиты разговаривали в стороне; людские заботы их не слишком тревожили. Норы или даже домики хоббитов Большому Народу ни к чему. Все сгрудились вокруг спутников Фродо, а те разливались соловьем, особенно мелкий и кучерявый, – за каждой его фразой следовал взрыв хохота. Кого-то он напоминал Сьюзен, но она не была уверена в своей догадке. Как никак, прошло семнадцать лет, с тех пор многое, что могло измениться..... Последняя, самая смешная новость была про то, как в Землеройске рухнула крыша Ратушной Норы, и не кто-нибудь, а сам мэр поселения, голова Вил Тополап еле успел выскочить, с головы до ног обсыпанный известкой, что твой пончик сахарной пудрой. Вдруг, Сьюзен почувствовала на себе взгляд Фродо. Он явно заметил, что она со своим спутником не спускает с него глаз, и поежился. Молодец, Бэггинс-младший, наблюдательностью в дядю пошел! – Это кто? – спросил он, улучив случай перешепнуться с хозяином. – Представлены они, кажется, не были? – Эти-то? – шепотом же отвечал хозяин, скосив глаз и не поворачивая головы. – Да как вам сказать. Непонятный народ, шляются туда-сюда… мы их для смеху Следопытами прозвали. Этот-то и слово-то редко обронит, но вообще ему есть о чем порассказать. С год назад песни хорошо пел, до сих пор вспоминаем. И сестрица его, даже посуровей многих будет. Пропадают на месяц, если не на год – а потом на тебе, тут как тут, сидят пиво пьют. Прошлой весной они частенько здесь бывали, потом пропали – и вот опять объявились. Не знаю, как их на самом деле зовут, а у нас-то называют Шатуном, да Охотницей.... Странно, однако же, что вы про них спросили! – Но тут Лавра позвали – где-то кончилось пиво, – и последние его слова остались без объяснений. М-да, нелестный портрет получился! Сьюзан смешливо взглянула на Арагорна, но тот даже не улыбнулся - все провожал задумчивым взглядом хозяина. Фродо, с минуту, подозрительно глядел на них, а потом его взгляд обратился на одного из своих спутников, который под общий смех рассказывал об знаменито Дне Рождении Бильбо. Еще немного – и расскажет, как тот исчез: про сказочного Бэггинса ведь всем интересно, а некоторым – особенно! И Фродо рассердился. Он закусил губу, думая, что бы сделать. Кучерявый услаждал слушателей и, видно, совсем забылся. Девушка заметила, как напряглось лицо хоббита, слушая болтовню друга. Он явно опасался, как бы тот не сболтнул чего лишнего.... И Фродо решился. Он вскочил на стол и прокашлялся. От его спутника отвернулись, видимо, решили, что господин Подхолмс хлебнул лишнего и стал пословоохотливее. – Все мы очень тронуты вашим теплым приемом, и смею надеяться, что мое краткое пребывание здесь обновит былые узы дружбы между Хоббитанией и Пригорьем, – потом он замялся и закашлялся. Теперь на него глядели все в зале. – Песню! – крикнул кто-то из хоббитов. – Песню! Песню! – подхватили другие. – Что-нибудь новенькое или из старенького, чего никто не слышал! Фродо, на миг, растерялся, а потом запел:Под горой стоит трактир, Но не в этом диво. Дивно то, что как-то встарь Соскочил с луны лунарь, Чтобы выпить пива. Вот зашел в трактир лунарь, Но не в этом дело. Там был пес, и этот пес Хохотал над ним до слез - Видимо, за дело. Вот лунарь спросил пивка, Но не это странно. Там был кот, и этот кот На дуде играл гавот Весело и рьяно. А корова у дверей, Подбочась вальяжно, Под дуду пустилась в пляс И плясала целый час, Но не это важно. И не важно, что ножи, Ложки и тарелки Стали весело скакать, В огоньках свечей сверкать Да играть в горелки. А корова поднялась, Гордо и отважно, Да как встанет на дыбы, Как пойдет бодать дубы! - Это все не страшно. Вот испил пивка лунарь, Но беда не в этом. Худо то, что он под стул Закатился и уснул И не встал с рассветом. Начал кот опять дудеть, Но не в этом штука. Он дудел что было сил, Тут и мертвый бы вскочил. А лунарь – ни звука. Спит лунарь – и ни гугу, Как в своей постели. Ну, подняли старину, Зашвырнули на луну - В самый раз успели. Дунул кот в свою дуду Гулко и беспечно - Лопнула его дуда, А была ведь хоть куда! Но ничто не вечно. Тут корова вдруг взвилась В небо, будто птица. Долетела до луны, Поглядела с вышины - Ох, не воротиться! На луне она живет, Но не в том потеха. На заре веселый пес Зубы скалить стал всерьез - Озверел от смеха. Убралась луна с небес, Быстро и устало: Дождалась богатыря, Выпивоху-лунаря, - Тут и солнце встало. Огляделось – день как день, Небо – голубое, Но в трактире не встает, А ложится спать народ - Это что ж такое?!*
Хлопали громко и долго. У Фродо был неплохой голос, да и песня понравилась. А Сьюзен вспомнила одну из песен Бильбо, это ее пропел Фродо. Потребовали еще пива и захотели послушать песню заново. Подняли крик: «Еще разок! Просим!» Фродо пришлось выпить кружку-другую и спеть песню сначала. Ему подпевали: мотив был знакомый, слова подхватывали на лету. Теперь уж ликовал Фродо. Он беззаботно скакал по столу, а когда дошел до слов «Тут корова вдруг взвилась», подпрыгнул и сам, только чересчур высоко – так что угодил в поднос с пивными кружками, поскользнулся и хлопнулся со стола. Слушатели приготовились дружно захохотать во всю глотку – и замерли с разинутыми ртами: певец исчез. Как в подпол провалился и даже дырки не оставил! Девушка едва сдержала крик - она не поняла, как это случилось. А потом, до нее дошло - Фродо явно использовал Кольцо дяди, которое он оставил, уходя из Шира. Она наклонилась к изумленному Арагорну, который, даже, не донес трубку до рта, и объяснила ему в чем дело. Тот выслушал ее очень внимательно и нахмурился. Наконец местные хоббиты позакрывали рты, вскочили на ноги и во весь голос призвали Лавра к ответу. Вокруг спутников Бэггинса - Подхолмса, мгновенно образовалась пустота; их оглядывали угрюмо и неприязненно. Из компанейских ребят они превратились в пособников приблудного колдуна, который пожаловал в Пригорье невесть зачем. Один чернявый пригорянин щурился на них так злорадно-понимающе, что им стало и вовсе не по себе. Тут, Арагорн резко выпрямился, и сказал Сьюзен, чтобы та поднялась наверх, так как сейчас он приведет туда гостя. И не успела девушка что-то сказать на это, как он растворился в толпе.