Небо над долиной Даар

— Пойдем, Рон, – Вивиан так быстро схватила мальчишку за руку и потянула за собой, что он не успел и опомниться. — Куда ты меня ведешь? – мальчик пытался остановиться, но его ноги лишь скользили по дорожке. — Я покажу тебе мир ханжей и зануд! — Что? – глаза Рона удивленно округлились. — Мне нельзя в дом. А дядя Джон? Он же отвечает за меня, его лишат работы! — Ты что? Это же такой шанс! – голос девушки был полон иронии. Она остановилась, взглянув прямо в глаза своего друга. — Я не могу пойти. — Ты посмотришь на все это со своей стороны, глазами прислуги, как и должно быть. Ничего противозаконного. Поможешь Беатрис разносить закуски. Рон рассмеялся. — Ты чего? – нахмурилась Виви. — Беатрис. Так зовут любимую лошадь дяди Джона. Девушка хихикнула. — Не смей! Мне нравится это имя. К тому же Беатрис прекрасно готовит. Пойдем. Вивиан, так и не выпуская руки, понеслась прямо ко входу для слуг, но вдруг остановилась и уперлась спиной о стену дома. Она склонила голову и начала глубоко дышать через рот, будто у нее что-то болело. — Что такое? – Рон подбежал к девушке. — Нет, ничего, голова закружилась. Жарко. Виви снова схватила его за руку, увлекая за собой, но он заметил, что идет она медленнее, немного хромая. — У тебя болит нога? Девушка как-то странно на него посмотрела и вдруг резко остановилась опять. — Я покажу тебе жизнь, которую получила без права выбора, но ты так же потом проведешь меня в свою – другую. По рукам? *** — Что я мог ответить ей тогда? Я думал только о том, как прекрасна она в этот вечер. То платье с коричневым туго затянутым корсетом ей особенно шло. Оно было синего цвета. Я про себя назвал ее «царицей ночи». Биби внимательно слушала, поглядывая на меня и помешивая варево. — Истории только по вечерам, а сейчас оба займитесь делом. Венди засуетилась, неожиданно появившись на кухне. Я улыбнулся. Суета всегда делала ее моложе. Голос моей жены вернул меня в реальность, где не было места для Вивиан. Я взглянул в окно. За стеклом мелькнули синие огоньки, которые очень быстро погасли, туман окончательно проглотил возникший фантом, у меня по спине пробежал холодок. — Дай нам всего минуту. Я должен был рассказать историю до конца. — Если бы я только мог тогда предположить, что именно это мгновение перевернет всю ее жизнь! Что все предыдущие моменты существовали лишь для того, чтобы приблизить этот, который должен был решить ее судьбу. — Но как это возможно, Рон? – Венди положила свою руку на мою, я сжал ее. — Все решает случай, как говорят. Разве наше знание упиралось в нашу встречу? Момент ведет нас от одних к другим. — Господь ведет нас, Он знает, что делает. Все, как нужно, все правильно. — Да, но иногда Его методы жестоки. — Разве мы вправе оспаривать исходы жизни? – она погладила мою руку своей шершавой ладонью. — Жизнь так проста, что иногда эту простоту путаешь со скукой, но жить ее тяжело. — Мы слишком стары, чтобы любить все ее стороны, но так же достаточно мудры, чтобы их принимать. – мы улыбнулись друг другу, но я вдруг опомнился. — Мы с тобой совсем забыли о Биби. Внучка неотрывно смотрела в окно, за которым была пустота, пронизанная туманом. В такие вечера хорошо живется, если не уснешь, это как в грозы. Венди быстро поднялась со стула. — Идите-ка к детишкам. Все равно ты не успокоишься, пока не закончишь, а обед кому-то готовить надо. Я и Биби направились в другую комнату. — Так ты тогда побывал там, - тихо спросила внучка, когда мы оказались вдвоем, - в другом мире, дедушка? — Я больше тебе скажу, - я склонился к ней и начал говорить прямо на ухо, - за один вечер я будто пропах им. Тех людей он глотает, а таких, как мы, пережевывает и выплевывает. Биби задумчиво поглядела на стену. — Пойдем к детишкам. Я легко подтолкнул ее к двери. — Беатрис меня переодела в чистую одежду, хотя сперва конечно же сопротивлялась, как могла, упираясь в нашу глупость, неслыханность, то и дело вспоминая хозяина и его жену. «Боком это вам вылезет, говорю», – ворчала старушка. Но кухарка в конце концов уступила непреклонной Вивиан. Долго девушка на кухне задерживаться не могла, поэтому, выйдя через дверь для слуг, обошла дом и вошла через главный вход. А мне тут же грубым образом сунули поднос в руки с такой едой, что я и не видал ранее, у меня потекли слюни. «Будешь подносить закуски к столу, разложит их Энни, а ты сразу же дуй обратно на кухню», – наставляла меня Беатрис, а я то и дело сравнивал ее с любимой лошадью дяди Джона, находя, что у них обеих добрые глаза, – «И смотри мне, ты должен быть невидимым. Долго не задерживайся и не гляди никому в глаза». — Помню, как дрожали колени... – я хрипло засмеялся, переживая все это сызнова. – Ко мне подошла Ама и ласково погладила по голове. «Беатрис дело говорит. Прислугу не должно быть видно в доме, особенно, когда он полон гостей. Ты будешь приносить закуски пару раз. Так и рассмотришь все мельком. Вот же Вивиан выдумщица! Только не путайся под ногами, незачем тебе это излишнее внимание.» Я смог только улыбнуться ей, ибо горло настолько пересохло, что было не до разговоров. Роскошь набросилась на меня сразу, как только я вышел из кухни, выедая глаза. Лишь свет, мягкий свет - единственное, что было благосклонно ко мне в доме. Я так испугался, что еле донес поднос к ожидающей меня молоденькой Энни, которая нервничала не меньше моего. Сначала указание не путаться под ногами казалось для меня неисполнимым, но вскоре я научился прошмыгивать в кухню и возвращаться назад тенью, поэтому Беатрис смягчилась и вкусно меня покормила. Пару раз наши с Вивиан взгляды встречались, и она корчила смешные рожицы, кивая на множество гостей, которые стояли маленькими группами и переговаривались, иногда изображая смех. Часто, когда она меня не видела, я исподтишка смотрел на нее. Тогда я замечал на ее белом, фарфоровом личике глубокую печаль. Так же мои уши улавливали обрывки разговоров, к которым я не имел никакого отношения. Они начинались с мужчин: «Он скупил там всю землю.» «Неслыханно!» «Откуда у него столько денег?» «Папаша-то заранее позаботился об этом сосунке.» Все остальное уже было за женщинами: «У него красивая невеста.» «Еще бы! Внешность – дарование небес в ее положении.» «Да, я слышала, ее семья разорилась.» «Удачно она утроилась.» «Ее брат уехал в Россию.» «Всем известно о его богатенькой старухе-любовнице.» «Это оправдано. Он красивее сестры.» «Однако, браво их семейке, браво!» — Отдай! Это платьице Вивиан! – запищала Люси. Я дрогнул. — Вивиан? — Да, теперь мою куколку Сару зовут так! – довольно проговорила малышка. — Я вижу, что тебе больно рассказывать историю, дедушка. Почему ты это делаешь? — Я должен ее поведать тебе, Биби. — Ты любил эту девушку... А как же бабушка? Я улыбнулся ее вопросу. — Это иное. Когда у тебя будет муж, появятся дети, тебе придется часто говорить о любви, но по-разному. Впрочем, что бы мы не говорили - все о ней. Есть поговорка, что незачем беспокоить старые раны, но я не мог предать Вивиан забвению. Прошлое загнивает в нас, со временем полностью разлагаясь, а я хотел подарить Виви хотя бы еще один момент, пусть даже последнее дуновение жизни, но Биби должна была к этому прийти сама. — «Старый чердак» представлял собой мужчину с лысиной, надменным лицом и массивным подбородком, – продолжил я, когда молчание затянулось. – Он расхаживал по дому так, словно владел им. Впрочем, на Вивиан он тоже бросал настолько смелые взгляды, словно она уже давно принадлежала ему, но девушка не смотрела на него. Виви, казалось, была не здесь. Отделившись от других дам, от дома, от этого мира, она колебалась где-то между, а ее тело защищало от реальности серебренное сияние, которое ореолом обволакивало его. Особенно хорошо это было заметно, когда она подходила к окну, откуда в зал вливалась дорожка полной разгоряченной луны. Я вновь и вновь сравнивал ее с лицом моей подруги. «Иди туда, где твое место», – я так загляделся на девушку, что и не заметил подошедшей ко мне миссис Кит. Она делала вид, что выбирает закуску. Говорила женщина очень тихо, только если бы кто-нибудь стал пристально вглядываться в ее беспристрастное лицо, мог бы заметить еле шевелящиеся пухлые губы. – «Думаешь, я не знаю, Кто привел тебя сюда? Еще одна такая выходка, и из-за тебя служащие могут потерять работу». Как незаметно она появилась, так и исчезла. А я тут же побежал на кухню, из которой больше не выходил. Я только слышал, как громко разразилась музыка, немного сбив меня с толку, и понял, что там, уже где-то совсем от меня далеко, люди начали танцевать. Наши миры снова разделились. Мир Вивиан и мой мир. *** Девушка уже еле могла держаться. Обувь, которую отец сам надел на нее в этот вечер, растерзала ноги в кровь, а еще этот мистер Коллинз и его рука на плече, липкость которой Вивиан чувствовала даже через ткань платья. Музыка больно давила в виски, а эти голоса… Голова начала кружиться, а к горлу подступила тошнота, корсет не давал дышать, и Виви понимала еще один шаг, и она упадет. С противоположного угла зала за ней следили черные глаза отца, он видел, в каком состоянии его дочь и наслаждался им. Смешивая это чувство с алкоголем, мужчина все больше и больше возбуждался, с диким нетерпением ожидая того момента, когда гости разойдутся. —…Прекрасны, – донесся обрывок фразы до ушей Вивиан, и она взглянула помутневшими глазами на партнера по танцу. Как же ей хотелось сказать ему что-нибудь гадкое, а еще больше ударить его, убежать отсюда, но сил не было, и она только глядела на него, остановившись, хотя музыка продолжала увлекать за собой. «Старый чердак» замешкался и в смущении отвел взгляд, а потом Виви упала на пол и у нее начался такой приступ, которого ранее никогда не было. Она же только и успела подумать, что напугала его, что он больше никогда не придет в этот дом с намерением жениться на ней. А утром, осмотрев Вивиан, врач сказал, что у нее эпилепсия. — Как хорошо и легко становиться, Рон, когда тебе говорят твой диагноз. Даже само это слово… Виви подняла голову, громко и глубоко вдыхая чистый воздух после грозы. — Эпилепсия – это очень страшно? Дядя Джон был напуган, – мальчишка серьезно заглянул в глаза подруги, она лишь легко улыбнулась ими, ее рот был неподвижен, будто высечен на камне. — Это только слово такое страшное. Знаешь, – она остановилась возле кустарника с розами и сорвала один цветок, не обращая внимание на врезающиеся ей в пальцы колючки. – мне нравится быть больной. Рон подошел и разжал ее ладонь с розой, которая успела окраситься кровью Вивиан. Красные лепестки полетели наземь, спугнутые ветром. Девушка внимательно наблюдала за тем, как мальчик перевязывает ей руку своим платком. — Какие глупости! Болезни ведь только и существуют для того, чтобы их лечить. Виви присела, взяв его руки, теперь она была ниже, хотя ростом он уже и так почти ее догнал. — Нет, Рон, они еще и для того, чтобы болеть. Над головами послышался шум от стати пролетающих ворон, его перебил оглушительный гром. Мальчишка поежился, а Вивиан не сводила с него пристального взгляда.