***
Тишина повисла над тронным залом Камелота. Слуги уже суетились здесь, готовясь к празднику и свадьбе, по традиции украшая замок дивными весенними цветами. К празднику готовились активно. Кузнецы ковали украшения для двух алых тронов — принца и принцессы — а ткачихи кроили им свадебные одеяния. Но взгляд короля был прикован только к вошедшему сыну. — Выйдите все! — приказал он после первых же слов наследника. — Говори, — велел он ему. Артур сказал. — Ты уверен? — спросил он. — Абсолютно, — отозвался сын. Утер встал, начал расхаживать по наполовину украшенной зале. Затем остановился и пристально взглянул на сына: — А ты не обманываешь меня, Артур? Мои личные рыцари даже не докладывали мне об отрядах короля Гилберта близ Камелота и не видели незнакомцев. — Как я могу, отец?! Клянусь, я видел их! — еще ни разу король не обвинял его во лжи. — Эта свадьба состоится, несмотря на все твои уловки избежать её! — тихим, страшным шепотом пообещал Утер. — Но отец, позволь хотя бы усилить охрану вдвое... — Для этого придется отозвать патрули границ! Я не собираюсь ослаблять город во время праздника ради глупых причуд моего сына!***
— Ты лишился даже своего единственного плюса, Артур, — попытался пошутить слуга. Затем здорово сник и спросил: — А как ты думаешь, когда произойдет нападение? — Думаю, в день свадьбы, — вздохнул Артур. Утром воздух был ясным, а небо — чистым. Немного подмораживало, но вообще — идеальный день для свадьбы — венца праздника. Торжество началось с пения труб на восходе. Жители города приветствовали зарю, стоя в разноцветных, нарядных одеждах на городских стенах. Склонив головы они встречали весеннее солнце, единственную благодетель земледельцев. Затем на улицах заиграла музыка, раздались приветственные голоса. Народ собирался на главной площади Камелота, где король собирался держать слово. В парадной мантии, с золотой короной на голове, король Камелота сам казался солнцем, а его речь — лучами яркого светила, ниспадающими на граждан и дарующими им свет и благодать, вселяющими в сердца уверенность в завтрашнем дне. Речь его была особенно пламенной и уверенной, и хотя Утер когда-то и завоевал Камелот, но сделал его еще более процветающим. Жители помнили это и благодарили короля, а он — он отблагодарил их. Амбары Камелота открывались, слуги и воины выносили на площадь зерно, и все, даже бедные жители, получили свой хлеб и сладкое южное вино. Дело склонялось к свадьбе, которую решили сыграть в полдень. Солнце поднялось в зенит, посылая миру жаркие лучи и разгоняя утренний холод. Артур уже предупредил рыцарей, но самому тоже нужно быть начеку. Он думал, что Рунильда с помощью своего... хм... любовника попытается захватить трон Камелота. Это значило опасность для отца и для... сестры. Сестры, напомнил он себе. Хорошо, что она уехала накануне в один из отдаленных замков. Она была в безопасности. Его отвели в покои, переодели в свадебный костюм, повторили последние наставления. Перед началом церемонии зашёл Утер, и при виде отца у Артура болезненно сжалось сердце. Ведь при любом раскладе короля убьют... Артур не смог бы перенести смерть отца. Что будет с ним самим, он старался не думать. Свадьба началась с длиннющей речи Утера, и столь же длинной — короля Гилберта. Джеффри Монмута произнес необходимые слова. Артур и Рунильда, разряженные в дорогие костюмы, смотрели друг на друга с тщательно скрываемым отвращением. Накануне принц успел предупредить своих верных рыцарей, чтобы те были наготове, но отбиться от более сильного соперника, не отзывая пограничную стражу, будет трудно. Сложность заключалась в том, что придется биться на два фронта: вражеские рыцари были и во дворце, и — Артур не сомневался в этом — вне его. Замешан ли в этом старый Гилберт? Артур полагал, что нет. Все-таки, старинный друг Утера, прошедший с ним немало битв. Скорее всего, в дело вступил загадочный любовник принцессы Рунильды. Но вот кто он? В сумерках вчерашнего дня принц сумел рассмотреть лишь длинный серый плащ, блеснувшие металлом наручи и высокие сапоги. Такой наряд был слишком дорогим для простого крестьянина, но чересчур бедным для господина высоких кровей. Особенно, если этот господин пришёл на свидание с дамой. То есть, противник либо слишком умен и самоуверен, либо глуп... Какое-то чутьё подсказывало Артуру, что первое более вероятно. Он очнулся от своих дум только тогда, когда Рунильда ощутимо толкнула его в пальцем в бок. О, оказывается, ему пора произносить торжественные слова! Как бы он хотел, чтобы на месте чужой, невзрачной предательницы стояла та, другая, стократ более красивая, умная, добрая и верная! — Клянусь, — его голос звучал как не свой. Чужой. — Клянусь, что люблю принцессу Рунильду искренне и честно, и беру в жены по доброй воле и с ее согласия. Клянусь защищать ее даже ценой своей жизни и хранить, точно как ценнейшее сокровище. Клянусь, что моя клятва правдива... Он говорил, а перед ним стояло лицо Морганы. И поцеловал в конце он не Рунильду. Невинный поцелуй он запечатлел на других устах. Рунильда взяла его за руку, и наваждение развеялось. Народ приветствовал новобрачных; тронный зал разрывался от аплодисментов и приветственных криков. "Да здравствуют наследный принц Камелота Артур и принцесса Рунильда!" Принц был оглушён и растерян. Они вышли на балкон, к остальному народу, который собрался на площади и приветствовал молодых радостными выкриками. Полдень уже миновал — наступила пора отдыха и заката. Весеннее солнце скрылось за набежавшими облачками. Артур же пришел в себя и незаметно сжал под свадебным одеянием рукоять острого меча. Он не ожидал чего-то прямо сейчас. Гораздо лучше и удобнее напасть после пира, когда еда и вино расслабят даже самых подозрительных и усыпят бдительных. На пиру он ел через силу, едва сдерживаясь, чтобы не начать вертеть головой по сторонам в поисках незаметно окружающих его и короля воинов врага. Утер склонился к сыну: — И где же твои враги, Артур? — весело. Очевидно, отец был рад удачной женитьбе сына. — Видимо, я ошибся, отец, — тихо произнес принц. "Или они атакуют после пира, что наиболее вероятно". — Ты молодец, — неожиданно серьезно произнес Утер. — Я горжусь тобой. Плох тот правитель, кто не может признать свои ошибки и загнать в узду страсти. Помнишь принца Бенджамина, сына короля Осборна? Тот свергнул отца ради женитьбы по любви, но оказался неспособным править... Артур отшатнулся. Конечно, он помнил, как по Камелоту то и дело прокатывались леденящие душу слухи. Сын короля соседних земель убил своего отца ради престола. Брат навеки заточил брата в подземелья ради того, чтобы править, супруга отравила мужа ради принятия единоличной власти... Такое происходило довольно часто и считалось даже приемлемым, ибо правление почти никогда не заканчивается тихо и мирно. Артура мысль свернуть отца не посещала никогда; она была чудовищной и ужасно неправильной. Артур всем сердцем любил своего отца, почитал его как никого другого... Он вообще не думал, что отец может умереть; но сейчас, всматриваясь в его лицо, пусть и помолодевшее от радости за сына, он видел бессчётное число лучиков-морщинок, поблёкшие глаза и руку, которая поднимала бокал уже не так по-юношески уверенно. И страх сжал его сердце. — Артур? — этот полувопрос вывел его из задумчивости. — Конечно, я все помню, отец, — тихо ответил он. — И радуюсь, что подобное не происходит в Камелоте. — Минуй нас, — согласился Утер. Принц пригубил еще немного вина, усиленно делая вид, что пьет. Много нельзя, меч с вином несовместимы, а клинок ох как пригодится ему впоследствии. Он быстро взял со стола еще немного мяса, заправленного чем-то очень вкусным. В день наступления весны повара и охотники расстарались на славу. Блюд было немерено; вино лилось рекой в буквальном смысле, тут и там гремел смех и звучали здравицы. Солнце начало клониться к закату, а люди — делаться более расслабленными и пьяными. В тронном зале сделалось душно, и не один Артур почувствовал это. Сидящая по левую руку от него принцесса Рунильда тронула принца за руку. — Выйдем на улицу? — тихо предложила она. Артур согласился: вино и духота слишком сильно кружили голову. Нужно было проветриться, а заодно незаметно проверить посты рыцарей. Они пересекли тронный зал и выскользнули за двери. Пройдя через бесконечные анфилады замка и поднявшись по лестнице вверх, молодожены вышли на одну из башен Камелота. Холодный воздух мгновенно остудил разгорячённое лицо Артура. Он наслаждался прелестной картиной: солнце клонилось к закату и окрашивало небо в алый цвет. На землю опускались сумерки. Весной темнеет рано и очень быстро. Рунильда облокотилась о невысокий парапет, сделанный из отшлифованного камня. Мастер вырезал на нем нехитрые картинки, едва различимые в подступающей темноте. Вот воин сжимает в руках меч, а вот лучник кладет стрелу на тетиву, и она дрожит, готовая сорваться. Артур был сам подобен этой стреле: принц был готов отразить любую атаку, направленную на любимый город. Рунильда казалась безмятежной. — О чем ты думал тогда, на пиру? — спросила она, накручивая локон волос на тонкий палец. — Я думал... о жизни, — ответил Артур, также отбросив все условности. Он повернулся к ней лицом, также подойдя к парапету. — О жизни? — переспросила супруга. — Да. Вот какая она странная штука. Долгая и очень трудная. — Вовсе нет, если живешь, как хочешь, — ответила принцесса, заглянув Артуру в глаза. Они были очень близко. — Дело в том, что я не могу жить, как хочу, — со вздохом произнес принц, чуть отстраняясь и отводя взгляд. — Я следую законам долга и чести, стараясь жить так, чтобы ни о чём не жалеть впоследствии. — Разве ты не жалеешь о той, которую любишь сейчас? — легко спросила Рунильда, наслаждаясь возникшим в глазах Артура изумлением. — Я вижу это по тебе: не я покорила твое сердце. Жалеешь ли ты о том, что никогда не будешь с ней? Артур не ответил. — Так вот и пересекаются твои правила, и ты сам запутался, — продолжила она. — И зачем жить по правилам, если ты всё равно потом будешь жалеть о... несделанном? — Я верю, что когда-нибудь... — Тебе воздастся по заслугам? Ну да, ну да, — насмешливо протянула она. — Легко верить в высшую справедливость и обманывать этим себя, прикрываясь правилами чести и долга. — Я верю в справедливость, — твердо сказал Артур. — Ну вот и посмотришь, был ли ты прав, — она снова посмотрела ему в глаза, придвигаясь ближе. Ночную тишину взорвал звук колокола, звонившего сильно и неистово, и зазвучали суматошные шаги стражи, и раздались с площади первые крики боли. Артур метнулся к выходу из башни, вниз по лестнице, но тут что-то острое и тяжелое ударило его в спину. Он пошатнулся и осел на ступени, постепенно теряя сознание. А принцесса Рунильда сошла вниз, придерживая руками юбки платья и вытащила из тела неподвижного принца маленький, но длинный кинжал. Ее последний вопрос потонул в криках и шуме снизу.