***
Вспоминая их первую встречу, Ривай не мог подавить ироничного смешка. В тот день он просто решил прогуляться до ближайшего супермаркета за парой бутылок пива. Он никак не ожидал наткнуться на бледного, как смерть, продрогшего и растрёпанного подростка, который сидел в каком-то грязном переулке, угрюмо уткнувшись носом в коленки. Заметив его, Аккерман хотел было пройти мимо, но что-то остановило его. Парень казался настолько беззащитным, что было бы весьма подло оставлять его там на растерзание местным извращенцам. С другой стороны, что он сам мог сделать? Забрать себе, как бездомного котёнка? Нет. Этот вариант Ривай тут же отбросил. Этого ему только не хватало. Его выпустили досрочно, при условии, что он не будет ввязываться в неприятности. А что, если этот подозрительный пацан с иглы не слезает? Или может у него просто отходняк после очередной попойки? В любом случае, с каких пор его, Ривая, волнует чья-то жизнь? Мужчина уже и не мог вспомнить последний раз, когда он переживал за кого-то. Он о себе-то никогда не заботился, что уж говорить о других людях. Несмотря на всё это, Аккерман всё же завернул в злосчастный переулок, неторопливо подходя к пацану, стараясь не спугнуть его ненароком. — Эй, сопляк, ты как, живой? — в ответ послышалось невнятное бормотание, и, когда мальчишка поднял свою лохматую голову, на Ривая уставились два изумрудных омута. Не то, чтобы мужчину можно было удивить цветом глаз. Но у этого пацана были такие яркие глаза, что их блеск был заметен даже в тусклом свете уличного фонаря, который периодически подмигивал, угрожая в любой момент совсем вырубиться. В этой беспроглядной зелени виднелись бирюзовые вкрапления, делающие эти глазища до неприличного живыми и… прекрасными. Это слово отдавало горечью, даже просто проскальзывая в мыслях Аккермана. Вслух он бы ни за что не осмелился произнести это слово, казавшееся чем-то невыносимо далёким, словно из прошлой жизни. Ривай уже и не мог вспомнить, когда он в последний раз видел нечто прекрасное, что могло действительно поразить его напрочь выведенное из строя воображение. На секунду, в памяти всплыли большие глаза его матери, которые всегда так же ярко поблёскивали, вне зависимости от трудности бытия. Когда он был двенадцатилетним сопляком, они с матерью ютились в пыльной комнатушке. Денег едва ли хватало на кусок хлеба. Мать работала потаскухой ночью, а днём прибиралась в квартире управляющей. Она приходила под утро, смертельно уставшая, порой с синяками, делала вид, что всё отлично, привычным жестом проводила по тёмным волосам и целовала в лоб. Пока мать надрывалась, Ривай тоже не просто прохлаждался, а бегал по людным улицам в час-пик тут и там, пытаясь хоть что-то прикарманить у ничего не подозревающих прохожих. Однажды неугомонного мальчишку поймали, и матери пришлось отчитываться перед полицейским. Дабы избежать штрафа, почти смертельного в их положении, она была готова на всё. Ривай до сих пор помнил её блестящие глаза, наполненные слезами, и яркую улыбку. Лишь нижняя губа чуть заметно подрагивала, когда она отправляла ребёнка погулять во дворе, а сама заперлась в комнатке с тем донельзя довольным полицейским, который напоследок окинул Ривая ехидным взглядом. Тогда он был слабым. Невероятно слабым, раз не смог защитить родную мать. А все его попытки сводились к ещё более губительным последствиям. И даже сейчас, хоть Ривай и был способен избить целую банду разъярённых ублюдков, он вряд ли смог бы достойно позаботиться о маленьком котёнке. Сопляк весь сжался, встретившись взглядом с серыми равнодушными глазами. Мёртвыми глазами. Казалось, словно в человеке, стоящем перед ним, нет ничего человеческого: ни сердца, ни души. Эрен весь напрягся, готовясь к незамедлительному побегу, если темноволосый мужчина хоть на шаг приблизиться к нему. Но тот стоял, чуть склонив голову набок, и смотрел, не мигая, прямо в глаза. От этого взгляда у Йегера по спине побежали мурашки. — Эй, я к тебе обращаюсь. — голос незнакомца вывел Эрена из оцепенения, и тот неловко провёл рукой по волосам, после чего сбивчиво, не своим голосом, прошептал: — Д-да… всё отлично, чувак, иди, куда шёл. — для пущей убедительности зеленоглазый даже поднял большой палец вверх и натянул белозубую улыбку. Ривай окинул его неуверенным взглядом, но всё же развернулся и пошёл прочь из переулка. Прочь от непонятного сопляка, чьи глаза будоражили кровь и заставляли окаменевшее сердце, если не биться чаще, то слегка подрагивать. А ещё ворошили воспоминания, к которым Аккерман не имел никакого желания возвращаться. Как только мужчина отошёл на приличное расстояние, Йегер расслабленно откинулся назад, проезжаясь спиной по шершавой кирпичной стене. Тело тут же затопило жгучей болью, словно тысячи игл одновременно вонзились в тело, проходя навылет. Эрен зажмурился и не смог сдержать жалобного стона сквозь стиснутые зубы. Ривай застыл, а парень сдавленно чертыхнулся и поднял взгляд на обернувшегося мужчину. Было во взгляде сопляка что-то такое отчаянное и безумное, отчего глаза его буквально искрились. Аккерман постоял с минуту, а потом быстрым шагом преодолел расстояние между ними и, схватив парня за локоть, резко поднял его на ноги. Сопляк что-то пробубнил и попробовал вырваться, но хватка была слишком крепкой. Эрен уже замахнулся ногой, но Ривай раздражённо бросил через плечо: — Попробуешь ударить, убью нахрен. И не посмотрю, что ты ещё совсем сопляк, — голос прозвучал совершенно безразлично, даже как-то скучающе, но у Эрена буквально завопил инстинкт самосохранения, однако, он не был бы собой, если бы не огрызнулся в ответ: — Я хотя бы не старый извращенец, гуляющий поздно ночью по тёмным переулкам в поисках новой жертвы для своих грязных фантазий. — Ривай резко остановился и окинул подростка чуть удивлённым взглядом, но через мгновенье серые глаза снова стали скучающими. — Исходя из твоих слов, получается, что ты и есть моя новая жертва. Так ведь? — Эрен поёжился и поспешно отвёл взгляд. Мужчина отпустил его локоть и потом резко толкнул парня к ближайшей стене. Спина отозвалась болью, и Йегер тихо заскулил, упираясь руками в грудь мужчине. — Ну что, сопляк, уже не смешно, а? — Ривай также неожиданно отстранил мальчишку от стены и, грубо ухватив за предплечье, повёл за собой. От быстрого шага у Эрена заплетались ноги, и он периодически спотыкался, цепляясь за куртку незнакомца и яростно зыркая на него из-под лохматой чёлки.***
Ривай уткнулся носом ему в шею, вдыхая столь знакомый аромат бергамота, смешанный с едва заметным запахом табака. Вспомнилось как когда-то Йегер жаловался, мол от мужчины всегда невыносимо несёт сигаретами. Аккерман усмехнулся, видимо, этот запах передался и Эрену. Почувствовав неловкие прикосновения к своим волосам, Ривай охотно подаётся навстречу нехитрой ласке. Он даже не замечает, как Эрен выбирается из его рук и отходит на два шага. Отдышавшись, подросток садится на край кровати, маняще разводя тощие ноги. Взгляд изумрудных затуманенных глаз из-под полуопущенных век, и Ривая ведёт. Эрен действует на мужчину, как долгожданная доза. Особенно, когда сначала он привычно отпирается, упрямо выскальзывая из крепких рук, игнорируя жадные поцелуи. Но стоит хрипло прошептать ему на ухо что-то невероятно пошлое, как краска тут же заливает смуглую кожу, дыхание сбивается, а тело так покладисто ластиться, просясь под грубоватые, несдержанные, но бесконечно нежные ласки. Только его, Ривая, пальцы способны приносить Эрену небывалое наслаждение.***
Эрен заходит вслед за Риваем в небольшую квартирку на пятом этаже и нервно осматривается. Мужчина щёлкает выключателем, и комнату заливает яркий свет. Эрен жмурится с непривычки. Более менее привыкнув к яркому освещению, подросток открывает глаза. Первое, что бросается в глаза — идеальная чистота. Каждая горизонтальная поверхность в этой квартире буквально сияет. Это несколько не вяжется с образом угрюмого гнома-старпёра, который невозмутимо выуживает из пакета две банки пива и забрасывает их в холодильник. — Эй, снимай всю верхнею одежду и клади на стул, — командует Ривай с кухни. Йегер послушно стягивает грязные шмотки, оставаясь в одной тонкой футболке и потёртых джинсах. Он несмело ступает в гостиную, ожидая дальнейших указаний. Неспроста же этот старпёр привёл его сюда. Пока Эрен разглядывал скудные апартаменты, Аккерман незаметно подошёл к нему со спины и негромко присвистнул. — Ничего себе, сопляк. Кто тебя так отделал? — некогда белая футболка пропиталась кровью. Явно были видно две глубокие раны, являющиеся источником столь сильного кровотечения. Ривай был удивлён, что пацан всё ещё стоял на ногах, потеряв так много крови. — Эрен, — неуверенно прошептал парень. Затем он обернулся и, заметив как мужчина вопросительно изогнул бровь, повторил громче. — Не сопляк, а Эрен. — Ривай, — ответил мужчина спустя несколько секунд напряжённого разглядывания окровавленной спины, — а ты всё ещё сопляк. — Эрен вскинулся и хотел было возразить, но Аккерман неожиданно провёл рукой по ране, вынуждая парня отшатнуться и издать жалобный вскрик. Однако, мужчина обхватил мальчишку за пояс, пододвигая к себе, и грубо дёрнул футболку вверх. — Ч-что ты делаешь? — Эрен попытался отстранится, но мужчина не позволил, перехватив поудобнее, чуть ли не вплотную прижимая к своей груди. Заметив краснеющие уши, Ривай довольно усмехнулся и прошептал: — Разве не заметно? Раздеваю тебя. Ты ведь моя жертва, не забыл, сопляк? — Йегер нервно выдохнул, пытаясь освободиться из крепкого захвата. Мужчина повёл рукой до груди, ощущая под ладонью учащенное сердцебиение. — Сейчас я пойду к себе в спальню, достану свои любимые наручники, прикую тебя к батарее в ванной и возьму прямо там — на полу. Спорим, твоему развращённому эго это понравится? — Нет, отпусти! — заорал Эрен и со всей силы заехал Риваю локтём в плечо, случайно прислоняясь к нему истерзанной спиной. В глазах появились багровые пятна и парень взвыл, замирая на месте и ожидая, когда боль отступит. — Прекрати упираться, блять! Я просто осмотрю твою рану, придурок, — зло прошипел Аккерман прямо в ухо, снова задирая футболку, но на этот раз действуя чуть аккуратнее, стараясь не задеть содранную кожу. Эрен поднял руки, помогая стянуть с себя ненужную тряпку. Ривай на мгновение застыл, окидывая критичным взглядом две глубокие борозды чуть ниже лопаток. Было ощущение, словно у пацана раньше что-то было на этих местах, какая-то неизвестная ему часть тела, которую так безжалостно отделили от тела. Внезапно Аккерман осознал, что бы это ни было, оно было крайне важно для Эрена, как та же рука или нога. Прикусив губу, дабы не сболтнуть лишнего, мужчина мысленно отвесил себе подзатыльник за то, что какой-то сопляк так сильно его взволновал. — Ванная комната прямо по коридору. Отмойся хорошенько. Йегер снова проглотил любые возражения и направился туда, куда указал Ривай. Душ ему и правда не помешает. После двадцати четырёх часового шатания по улицам южного Лондона — не самой благоприятной части прекрасной столицы — он чувствовал себя полностью выжатым. Стоило сбросить с себя одежду и совсем легонько облокотиться на стеклянную поверхность, стараясь не тревожить израненную спину, как резко накатила смертельная усталость. Йегер включил еле теплую воду, становящуюся холоднее с каждой минутой, и подставился под расслабляющие струи. Блаженно прикрыл глаза и втянул носом воздух, пропитанный запахом хлорки. Мысленно отметил, что у Ривая, похоже, бзик на чистоту и порядок. Неудивительно, что он заставил его сначала принять душ, прежде чем обрабатывать рану, которая слегка пощипывала, стоило туда попасть капелькам воды. Эрен проводил взглядом кроваво-серую водяную дорожку на дне кабинки и вздохнул. С задворок сознания осколками посыпались воспоминания, накрывая подростка, нанося новые раны, куда более болезненные, ежели уже имеющиеся. Парень вспомнил идеальный мир, где, как ему казалось, нет места человеческим слабостям и порокам. Впрочем, их там и не было. Так же, как и человеческих чувств с желаниями. Там, в верхнем мире, они и не жили вовсе — просто существовали, выполняя своё предназначение, пытаясь спасти жалких и озлобленных людей, выводя их на путь истинный… Полнейшая чушь. Ни о чём подобном ангелы и близко не думают. Им совершенно плевать на людей, сбившихся с праведного пути. Они не помогают им. Наоборот, толкают в пропасть, откуда уже нет возврата. В бездну бесконечной злости и отчаяния. Лишь бы не заморачиваться. Жаль, что Эрен поздно осознал это и не смог их остановить. Он ничего не смог сделать. Был лишь сторонним наблюдателем, на глазах у которого совершались преступления против самой сущности ангелов, ведь они действовали наперекор своему предназначению. Однако не Йегеру их осуждать. Он и сам не делал ничего для людей. За свои девятнадцать лет он лишь наслаждался свободой действий: бывал в разных уголках мира, следил за людскими жизнями. Ему нравилось, как кто-то пытается добиться справедливости там, где её не может быть в принципе, а кто-то старается выбиться в люди, показать, на что он способен… Ему нравилось наблюдать взлёты и падения людей. Ему нравилась человеческая жизнь, поделённая на чёрное и белое. Когда кто-то страдал от потери родного человека, Эрен завидовал, ведь ему не дано испытать такие чувства, как скорбь или тоска. За своими эгоистичными желаниями он не замечал того, что происходило прямо под носом. Он даже и не пытался помочь, чего уж там говорить, ему было не до этого. Ангелы не могут испытывать того же, что и люди — даже это оказалось ложью. Однажды побывав в нижнем мире, ты уже не захочешь вернуться назад. Тебя начнёт снедать тоска по неизведанному. Зависть к людям, которым всё дозволено. Которые должны заботится только о себе. У которых есть то, чего никогда не будет у Эрена — свобода. Не свобода действий. Совсем иная свобода. Когда никто не управляет твоими желаниями. Когда ты можешь не просто думать и мечтать, но и совершать, ну или, по крайней мере, пытаться. Когда ты сам определяешь, кем тебе стать. Ради этой свободы Йегеру не жалко ничего. Даже собственных крыльев. Сквозь шум воды и собственные мысли, Эрен услышал стук в дверь, а затем приглушённое: — Пошевеливайся там. Подросток, наспех ополоснувшись, выбрался из душа и, накинув на себя полотенце, вышел и споткнулся о стопку тщательно выглаженной одежды, лежащей у двери.***
Ривай медленно подходит к сидящему Эрену и опускается перед ним на колени. Со стороны это выглядит так, словно мужчина подчиняется Йегеру, но на самом же деле ничего подобного. Во взгляде Аккермана сквозит неприкрытое довольство от собственного превосходства перед подростком. Мягкое прикосновение губ к внутренней стороне бедра, и Йегер не может подавить просящего стона. Ривай оставляет влажную дорожку вокруг пупка, чуть прикусывая чувствительную кожу. Касается шершавыми пальцами розового соска и чуть сжимает, заставляя Эрена нервно вцепиться мужчине в волосы. Прядки на макушке невероятно мягкие, парень перебирает их, слегка оттягивая, скользит ниже по бритому затылку, проводит подушечками пальцев по шее, оглаживает едва заметный шрам за ухом.***
Натянув на себя широкие домашние штаны, которые едва прикрывают икры, Эрен подворачивает их, создавая некое подобие бриджей. Футболку он берёт с собой и проходит обратно в гостиную. Стоит заметить, квартира у Ривая совсем необжитая и едва ли может поведать что-то о своём хозяине — слишком мало вещей. Эрен мысленно отмечает, что мужчина погасил-таки этот невыносимо яркий свет, от которого хотелось вырвать себе глаза, и зажёг одинокий торшер, стоящий рядом с диваном. В полутьме Эрен чувствовал себя куда увереннее. Ривай расположился на широком подоконнике у распахнутого настежь окна, равнодушно вглядываясь в темноту, неторопливо покуривая и отточенным движением сбрасывая пепел в пепельницу. Краем глаза заметив, как пацан уселся на диван и зябко поёжился, мужчина затушил сигарету и спрыгнул со своего временного пристанища, прикрывая за собой окно. Приготовленная аптечка лежала на журнальном столике. Ривай подошёл к дивану и, окинув подростка равнодушным взглядом, тоном, не требующем возражений, отрезал: — Ложись на живот. Йегер перевернулся, но не смог удержаться от колкости: — Что, вот так сразу? — Аккерман вопросительно изогнул бровь. — Мог бы хоть с какой-никакой прелюдии начать… — Эрен уткнулся носом в подушку, стараясь не ёжиться под убийственным взглядом Ривая. Оставив неуместный сарказм сопляка без комментариев, Аккерман вытащил из аптечки перекись, бинты и заживляющую мазь. Оторвал кусочек ватки и смочил её раствором, поднося к спине парня. Раны всё ещё немного кровоточили, но выглядели не так ужасно, как показалось Риваю изначально. Медленными, чуть грубоватыми движениями, мужчина принялся протирать их перекисью, дабы избавится от угрозы заражения. Эрен лишь изредка попискивал и вздрагивал, когда Ривай нажимал чуть сильнее, но в целом вёл себя довольно стойко. Очистив раны, мужчина выдавил на пальцы мазь, растёр её немного, согревая, и начал плавными движениями втирать её в раны. Подросток расслабился под уверенными руками и блаженно прикрыл глаза, чувствуя как боль постепенно уходит. — Ты, случаем, не врач? — неожиданно спросил Эрен, приподнимая голову с подушки и разворачиваясь лицом к мужчине. У последнего даже рука не дрогнула. Ривай невозмутимо ответил: — С чего такие выводы? — подросток пожал плечами на вопросительный взгляд серых глаз. — Ты так уверенно всё делаешь, — он замялся, — в смысле, если бы я был на твоём месте, то уже раз пять в обморок хлопнулся бы. — Да уж, не быть тебе врачом, сопляк. — тихий смешок. Эрен тут же взбеленился и хотел начать препираться, как Ривай продолжил. — Мне часто приходилось обрабатывать собственные раны, вот и приноровился. Ничего удивительного. «Собственные раны» — Эрен сглотнул, разглядывая Ривая из-под лохматой чёлки. Серьёзные, внимательные глаза. Нечитаемое выражение на лице. Точёные черты, прямой нос, губы сжаты в тонкую линию. Йегер вовсе не считал Аккермана красавчиком или что-то в этом роде. Однако было в нём нечто невероятно привлекательное, что заставляло Эрена продолжать следить за малейшими изменениями в лице мужчины. Между бровями пролегала едва заметная складка, а под глазами были синяки. Внезапно этот человек показался Эрену невыносимо усталым, захотелось провести тыльной стороной ладони по гладко выбритой щеке и… — Насмотрелся? — в голосе Ривая слышалась усмешка, но взгляд был всё таким же равнодушным. Йегер вздрогнул и вспыхнул, на что мужчина возвёл глаза к небу. — Ощущение, словно я тут не раны обрабатываю, а совращаю сопливого школьника. Приподними корпус. Кажется, Эрен уже почти свыкся с постоянными подколками со стороны старпёра. Кстати говоря… — Сколько тебе лет? — Аккерман на мгновение замер с бинтами в руках, но затем, совладав с собой, продолжил перематывать спину Йегера, напоследок покрепче затянул, чтобы бинты ненароком не сползли во сне. Уложив всё обратно в аптечку и убрав её в шкаф, обернулся к пацану, который, по всей видимости, всё ещё ожидал ответа. Стоило мужчине открыть рот, как сопляк вымолвил: — Пожалуйста. Разве я многого прошу? — и напоследок состроил щенячьи глазки, окончательно добивая Ривая. — Тридцать два, — быстро ответил мужчина, подходя к торшеру и вырубая свет. — Теперь твоя душенька довольна? — Эрен осторожно натянул выданную ранее футболку и блеснул зелёными глазами в темноте. — Спи, сопляк. Уходя к себе в спальню, Ривай услышал приглушённое: «Просил же…»***
Подминая покладистое тело под себя, Ривай чувствует, как сердце громко стучит, норовя прорваться сквозь грудную клетку. Сердце, которое некогда казалось мужчине каменным, не способным на простые человеческие чувства. Сердце, которое должно было умереть ещё давно, вместе с матерью Ривая. Сейчас же оно быстро билось лишь от одного вида этого несносного подростка. Лохматого, раскрасневшегося, по-блядски сексуального подростка. А стоило Эрену поднять на мужчину умоляющие зелёные глаза, как все мысли тут же вылетали из его головы — оставались лишь похоть и страстное желание обладать этим хрупким на вид телом. Однако, Йегер был далеко не хрупким, именно поэтому он позволял Риваю быть порой грубым. Жадно приникнуть к губам, не давая мальчишке сделать вдох. Сжимать пальцами смуглые бёдра, оставляя после себя синяки. Прикусывать длинную шею и выпирающие ключицы, заставляя Эрена выгибаться навстречу столь манящей ласке. Пацан провоцировал Ривая каждым тихим вздохом, срывающимся с пухлых губ, каждым движением навстречу, каждым мимолётным затуманенным взором из-под полуприкрытых век…***
Тихие шаги. Скрип старых половиц. Ривай вздрогнул. В темноте ни черта не видно, лишь смутный силуэт в дверном проёме. Просто стоит, не издавая ни звука. — Эй, чудовище, — первым не выдерживает Ривай, — если ты собрался меня напугать, вылетишь из окна. — Садится на постели, устало потирая глаза, зная, что в такой темноте Эрен всё равно не заметит. — Н-нет, я просто… — тихо мямлит Йегер, подходя чуть ближе. Неуверенно мнётся, а потом выдаёт: — У тебя есть лишний плед? — Только один. — Ривай приподнимает своё одеяло, демонстрируя подростку. — Зачем тебе? — Там холодно. — Мужчина молча раздумывал, что же делать в столь неудобной ситуации, а Эрен всё ещё мялся у входа в комнату. Глубоко вздохнув, Ривай чуть подвинулся, освобождая место на кровати. — Ложись, — Эрен ошарашенно уставился на мужчину, — а то будешь ныть всю ночь. Эрен быстро запрыгнул в тёплую постель, пока Ривай не передумал, и блаженно укутался в свою часть пледа, облегчённо выдохнув. Аккерман ненавидит спать с кем-то в одной кровати, но сейчас, как ни странно, негромкое сопение рядом успокаивало его, погружая в долгожданный сон. Однако, нормально поспать мужчине так и не дали. Через час он услышала рядом с собой шуршание. Подумав, что пацан просто ворочается во сне, Ривай прикрывает глаза, но потом резко распахивает их, уловив беспокойные всхлипы. Прокляв всё на свете, Аккерман переворачивается лицом к мальчишке, который свернулся в клубок, уткнувшись лицом в подушку, и дрожал. — Эй, сопляк, — Ривай прикоснулся рукой к парню. Тот мгновенно замер и притих, — ты ревёшь, что ли? — из-под одеяла раздаётся недовольное ворчание, и показывается тёмная макушка. Эрен раздражённо взирает на мужчину, сверкая зелёными глазами в темноте. Неожиданно для самого себя, Аккерман спрашивает: — Откуда те раны? — Йегер потянулся вперёд, ткнувшись носом мужчине в плечо, и покачал головой. Ривай пожимает плечами. — Не особо и интересно. — Тогда зачем спрашиваешь? — у Эрена вырвался смешок. Затем он произнёс: — Мне отрезали крылья. — тут уже очередь Ривая издать едкий смешок и недовольно покосится на подростка. — Можешь не верить. Это не так уж и важно. Просто… мне так одиноко сейчас. Ривай обхватил парня рукой за плечо и откинулся на подушку, утягивая за собой. Тот ошалело дёрнулся, пытаясь вырваться, но Аккерман уложил его голову себе на плечо и мягко провёл пальцами по спутавшимся патлам. Угомонившись, Эрен благодарно потёрся щекой об острое плечо. Риваю в голову приходит, что пацан ужасно похож на котёнка. Вопрос снова вырывается помимо его воли: — Расскажешь? — Прочистив горло, Йегер заговорил хриплым и тихим голосом. Риваю даже пришлось чуть наклонить к нему голову, чтобы слышать каждое слово. — Мне всегда казалось, что здесь жизнь намного интереснее. — мужчине хотелось спросить, где это «здесь», но он не решился перебивать Эрена. — Вы словно ходите по оголённому проводу, совершенно не представляете, что вас ждёт завтра, не говоря уже о ближайшей паре лет. Думаете, что сами управляете своей судьбой. — парень горько усмехнулся. — На самом же деле, вы просто подчиняетесь устоявшимся законам, ведь любое нарушение может повлечь за собой непредотвратимые последствия. А так называемая «судьба» уже изначально написана и одобрена высшими силами. Кирпич просто так на голову не падает, да. Но, если вам суждено умереть в эту самую минуту, то не важно где вы, пусть даже в надёжно запертом бункере под землёй, вас уже ничего не спасёт. И где тогда обещанная свобода, а? Ощущение, словно я прочёл программку, прилагающуюся к незабываемому курорту, а стоило мне туда приехать, как главный пункт вырезали. — Ты разочарован? — подсказал Ривай, и Эрен кивнул. Мужчина задумался, а потом заговорил: — Жизнь — не курорт, знаешь. В своей жизни я испытывал сплошные разочарования, и даже бывали моменты, когда я хотел одного — сдохнуть, лишь бы больше не мучиться. Но, как видишь, я всё ещё здесь, относительно живой. Я не верю в то, что ты называешь «судьбой». Я не верю в предначертание. «Человек управляет своей судьбой» — звучит ещё бредовее. Но одно я знаю точно, я сдохну лишь тогда, когда сам этого захочу. Нет никакой программки или сценария. Есть люди, которые делают всё, что им вздумается. Сами решают, как им поступать. Сами решают, что им чувствовать. Сами выбирают свою дорогу. Сами проживают свою жизнь. Понятно тебе, сопляк? А теперь заткнись и спи, а то отправишься в полёт из окна. Эрен улыбнулся: — Повторяешься, старпёр. — Ривай промолчал, прикрыв глаза, накрывая их обоих пледом. В голове пронеслось: «Завтра этот наглый сопляк получит по заслугам. Завтра…»***
Эрен нежно проводит кончиками пальцев по груди Ривая, которая мерно вздымается в такт дыханию. Придвинувшись чуть ближе, парень тычется носом в шею, привлекая к себе внимание. Аккерман ёрзает и недовольно бурчит что-то нечленораздельное, но всё же разворачивается лицом к Йегеру и смотрит ему прямо в глаза. В глаза, которые с каждым днём сияют всё ярче, озаряя своим светом его, Ривая, некогда мрачную жизнь. В глаза, которые заставляют его прогнившую душонку сладко трепетать. В глаза, от которых просто невозможно оторваться. — Чего тебе, чудовище? — Эрен вскидывается и хочет ткнуть Ривая под рёбра, но тот ловко перехватывает руку и подносит к губам. Зубы впиваются в мягкую кожу запястья, и подросток вскрикивает. Аккерман отпускает его, блуждая выжидающим взглядом по надувшейся моське. — Эрен. — парень мгновенно остывает, улавливая в голосе Ривая ласковые нотки, а это довольно редкое явление. — Знаешь, — Эрен искренне улыбается, целуя Аккермана в губы, — ты даже не представляешь, что сделал для меня.