Их взгляды пересеклись

Драко зашел в комнату и хлопнул дверью прямо перед лицом Пэнси. Затем отвернулся и подошел к окну. Как же эти слизеринцы выслуживаются, в особенности, когда им это надо для их очередного прикола! В принципе, их никто этому не учил, это была как бы мудрость, приходящая со временем, появляющаяся как раз в нужный момент. Иногда другие даже не могли понять, что происходит и почему только что книга была в твоих руках, а уже в следующий момент ты отдаешь ее этому хаму, постоянно оскорбляющему тебя в коридоре. Усмехнувшись, Драко кинул взгляд на кровати своих соседей. Вечно незаправленная кровать Гойла, мятые простыни у Крэба, пончики и пару учебников у кого-то еще… Сейчас так не хотелось напрягать мозги и вспоминать, кто живет с ними вместе. Хотелось думать только об одном человеке, который занимал все мысли Малфоя последние несколько недель. Гермиона. Подружка этого знаменитого Гарри Поттера и предателя крови Рона Уизли. Как же сильно Драко их ненавидел! Он никому не говорил о том, насколько глубоки его чувства к какому-либо человеку, лишь ограничивался высказыванием друзьям того, как его бесит нытик Долгопупс или раздражает новая пассия Поттера Чжоу. Все самое сокровенное он прятал в себе, не доверяя никому, внутри догадываясь, что придет момент, и друзья предадут его ради собственной выгоды. В основном, он питал к людям лишь отвращение и ненависть, но тут, видимо, произошел «сбой системы». Раньше самое светлое чувство в его душе, не считая родителей, была жалость к подружке Пэнси. Драко понимал, что ей придется перенести, что она должна будет принять метку, что ей надо будет выполнять любые приказы Темного Лорда и как это тяжко для любой девчонки. Что она должна будет выйти за Драко замуж, для родителей. Сделка была заключена еще до их рождения, их мнение никого не интересует… Но, даже несмотря на это, он внезапно начал приглядываться к заучке Грейнджер, стал замечать, что она живая, энергичная, красивая — в отличии от однокурсниц Драко — им всем как будто вместо эмоций «радость, счастье, удовольствие» включили «злость, ненависть, чёрный юмор». А Гермиона словно из другого мира. Её волосы так блестели на солнце и отливали медью; её глаза сверкали огнем любопытства и энергии, руки как будто сами тянулись к книгам, к новым знаниям. Она была готова прийти на помощь в любую минуту, и если человек просил о чем-нибудь, то она помогала без корысти. Конечно, она была частью «Золотого трио», которое слизеринцы ненавидели и издевались над гриффиндорцами. Да они и не могли друг друга любить — вечные враги, темные и светлые и все такое. Но… Драко не хотел признаваться, но он начал заинтересовываться ею. В Слизерине все приелось, все друг друга знали, знали способности друг друга, из-за чего шутки с каждым днем становились все изощреннее; Драко уже вряд ли могло что-то заинтересовать. А она была другой: с другого факультета, с «чистого», настоящая и добрая, выращенная в окутанной тайнами магловской семье. Не такой, как все. Хотя Люциус, например, и называет ее «грязной», но сам Драко с каждым днем считал её такой все меньше и меньше. Он сел на кровать и откинулся, положив руки под голову. Драко решил понаблюдать за нею, и начал обнаруживать… любопытство? Да. И ещё какая-то странная эмоция, которой брезгуют слизеринцы и на которую опираются гриффиндорцы — какое-то добро, свет, исходящий из глубин души. Ну да, в принципе, можно было и так сказать. Драко встал и быстро подошел к столу. Отодвинув тяжелый стул, он сел за свой стол и придвинул к себе чернильницу и кусок пергамента. Надо придумать что-то оригинальное. Сегодня он должен что-то сделать. Что-то, что поспособствует их медленному, но верному сближению. Ну, а там… Кто знает, как дело пойдет?