Strange

Я был готов любить весь мир, но никто не понимал меня, и я научился ненавидеть.- М. Лермонтов

С каждым днем темнота все больше обволакивает душу юной Мишель Джонс. Пробирается в самые жизненно-важные места, особенно в её и так забитую самыми разными мелочами голову. Мысли девушки слишком пропитаны грязью как для шестнадцатилетней школьницы. Форма поведения «я ненавижу вас всех и даже не подходите ко мне» стала слишком привычной для Мишель. Она любит называть людей неудачниками, чтобы оттолкнуть их от себя, но на деле сама являлась последним лузером в этом мире. Мысли о том, что все, что происходит в её никчемной жизни необратимо, что ничего она не сможет изменить к лучшему и делают из девушки ничтожество. Так она думает каждый гребанный день, когда смотрит на себя в зеркало, еле сдерживая порыв плюнуть в своё же отражение. Мишель любит доброту и искренность в людях, что сейчас редко встречаются. Девушка и себя не могла назвать доброй, мрачные и злые мысли о других людях слишком часто давали о себе знать. Все считают её странной школьницей, которая слишком ненавидит людей для своего возраста и положения. Кажется, что у нее есть любящая семья, хорошие друзья (ха, всего лишь ребята из её команды, это даже не считается), неплохая внешность и острый ум – что еще нужно для счастья? Видимо, этого мало для того, чтобы утопить всепоглощающую ненависть. Девушка же понятия не имеет, как вновь превратиться в наивную и добрую Мишель, которая затаилась где-то глубоко внутри, и выходить никакого желания не проявляет. Загнали ее туда вечно любящие поиздеваться над слабыми людьми твари. Иначе она о них отозваться не могла, когда в памяти всплывали все слова и поступки, сжигающие все нутро и словно пытающиеся заставить выплакать все слезы. В итоге слабость девушки сменилась твердостью характера и негативными мыслями. Все началось где-то лет в 7, когда еще не готовой к жизненным трудностям Мишель пришлось просто принять тот факт, что отец ушел из семьи. Тот самый, который и так редко с ней общался из-за тяжелой работы, но все равно его отсутствие слишком сильно ощущалось, морально и физически. Особенно это отражалось в поведении матери, после этого сменившей где-то десяток мужчин в попытках заполнить пустоту в разбитом сердце. И каждый раз она была убеждена, что это настоящая любовь. В этот раз это был охранник из магазина напротив дома девушки, который открылся где-то полтора года назад. Зеленоглазый брюнет, приличных форм мужчина (и неприлично глуп для матери Мишель). Джонс старалась не сталкиваться с ним и, как всегда выбежав пораньше на кухню, увидела сонную мать с хлебом и ножом в руках. - Доброе утро, - вяло протянула Мишель, садясь за стол. - Доброе. Подожди минуту, бутерброд для тебя почти готов, - мисс Джонс достала из холодильника нужные продукты, - Как спалось? - Как всегда, - жаловаться на то, что их с новым «папочкой» крики долго не давали уснуть, совсем не хотелось, - А ты как? Как на работе? - Неплохо, даже зарплату немного повысили. Лучше расскажи мне, как дела у моей самой умной в школе дочки? – Мишель удивлялась тому, как мама готова сутками говорить о ней, в то время как свои дела всегда считала не важными. - Не преувеличивай, мам. Сегодня у нас собрание, кстати. Буду поздно. - Хорошо, милая. Я оставлю что-нибудь вкусное в микроволновке, разогреешь потом. - Не надо, я куплю что-то в столовой, - сказала Мишель, уже заранее угадав, что ответит ее обеспокоенная мама. - Знаю я эту вашу столовку, - девушка лишь улыбнулась её предсказуемым словам, - Давай я лучше приготовлю твой любимый бутерброд? - Угу, давай я помогу тебе. Мишель встала из-за немного скрипящего стола и принялась резать сыр, пока мисс Джонс, закатав рукава, мыла овощи для своего фирменного бутерброда. Девушка шутливо отняла из рук матери огурец, откусив половину, на что та лишь рассмеялась и повела рукой, мол « Ну и что? У меня другой есть». Благодаря этому жесту и закатанным рукавам Мишель заметила синевато-серую вмятину на маминой руке, будто кто-то очень сильно сжал её. - Это что такое? – Мишель аккуратно трогает мамину руку , - Откуда у тебя синяк? - Да не знаю, где-то ударилась, - девушка замечает растерянность в этих потускневших от усталости глазах. - Не ври мне, - она боится услышать правду, потому что давно подозревала это. Конечно, ни один из романов Эшли Джонс не были особо удачными, и Мишель предпочитала не лезть в это. Только каждый раз, когда солёные слёзы капали на кафельный пол в её спальне после очередного разрыва, девушка умела подобрать нужные слова. Но еще никогда ей не приходилось иметь дело с слишком агрессивными людьми, вроде Чака. Он вгонял в неё только чувство страха, и уж точно не спокойствия за собственную мать. Его перемены настроений были слишком резкими. Это был, пожалуй, единственный человек, перед которым Мишель боялась сказать лишнее слово. И да, он с её мамой ссорился часто, но… Джонс всегда думала, что этим все и заканчивается. Она закатила рукав белой с розовым рисунком рубашки матери и обнаружила еще один след от его (девушка была уже уверена в этом) побоев. Он бил так, чтобы это оставалось незамеченным… - Сукин сын, - с яростью произнесла Мишель, - Да как он смеет? Не отдавая отчет своим действиям, срываясь с места, девушка хотела выбить всю дурь из этого мудака, хоть и понимала, что не в силах ничего сделать. А мать чувствует страх дочери еще лучше, чем она сама и не дает ей покинуть кухню, крепко схватив за руку. - Мишель, ты все не так поняла, - в её измученных глазах застывают слезы, которые заставляют Мишель немного утихомирить себя. - Выгони его, - строго говорит девушка, - Сегодня же. Или я пойду в полицию. С этими словами Мишель выбегает из дома, стараясь опомниться и сосредоточиться на любых вещах по дороге в школу. А Эшли Джонс даже не подозревает, насколько сильно она влияет на сознание своей дочери, раз за разом позволяя мужчинам обращаться с собой, как с дешевой тряпкой. Понятия не имеет о том, что Мишель презирает любовь, потому что она приносит только боль. Она умеет рассуждать логически, но все равно каждый раз, когда заходит речь о любви ей противно, и невольно вспоминаются мамины ухажеры и собственный отец. Это всегда так больно и неприятно. Неприятно, когда он не видит тебя, пока ты не придумаешь какую-нибудь шутку или не покажешь себя странной в удивленных глазах. Неприятно, когда ты – его тень, и сама того не замечая следишь за каждым действием и вздохом. Когда он смотрит на Лиз Аллен так, будто на ней зациклена вся Вселенная. И больно, когда он идет с ней на этот чертов бал. Никто ведь не обязан тебе ничем, но все равно внутри все сжимается. Вот потому Мишель Джонс и обещала себе, что чувства никогда не будут иметь место в её и без этого сложной подростковой жизни. И нет в ней места никакому Питеру Паркеру, который вызывает слишком много новых и неловких для девушки ощущений.