Стокгольмский синдром

Даная жалась ко мне, с удовольствием подставляясь под поглаживания головы. — Только никому не говори о нас, ты же помнишь? — мягко и ласково последний раз инструктировал я, касаясь губами ее шеи. — А то и тебе, и мне будет горячо. — Конечно, — довольно жмурясь, девушка обхватила ладошками мое лицо и слепо ткнулась губами мне в щеку. Даже жалко отпускать, красивая... — а когда ты сможешь присоединиться к нам? Ну ничего, это последний вечер притворства, скоро я завалюсь спать и забуду об этом дерьме... — Я не знаю, — обеспокоенно прикусив губу, я заглянул ей в глаза, — котенок, потому я и прошу у тебя информацию о ваших планах, чтобы выбрать для себя наиболее удобный момент, понимаешь? Ты же не хочешь, чтобы меня убили? — Нет, конечно же нет! — в ужасе вскрикнула Даная. — Тише, пожалуйста, — нервно оглянувшись на запертую дверь, я покрепче ее обнял. Даже говорят они каждый раз одно и то же, вообще неинтересно, — к трем часам будь готова, хорошо? Извини, мне уже нужно... Я встал и попытался уйти, но девушка вцепилась в мои запястья. Ну вот, а я надеялся, что она будет плакать. Они всегда либо плачут навзрыд, либо предлагают мне себя напоследок. — Пожалуйста, — глядя на меня снизу вверх полными слез зелеными глазами, она положила ладони на мой пресс, скользнула ими по бокам и обняла меня, утыкаясь лбом в живот, — пожалуйста, любимый, мы можем еще раз... — Время кончилось, — с сожалением вздохнул я, гладя ее волосы, — но я придумаю какое-нибудь оправдание, котенок. Радостно сверкнув глазищами, за которые я ее котенком и прозвал, Даная торопливо расстегнула пряжку ремня, пока я расправлялся с форменной рубашкой. Она сосала с чувством, старательно. Какой бы ни была тяжелой моя работа, черт, я все равно ее люблю... — Слава Империи, — еле слышно усмехнулся я, чуть сильнее сжимая русые волосы в кулаке. Девушка подняла взгляд, и у меня аж яйца поджались. Обожаю такой взгляд, — говорю, славно, любимая. В процессе подчинения себе я чудно натаскал ее на глубокий минет и сейчас просто наслаждался моментом. Жаль, что полностью моя девушка тут же отпускается к повстанцам, я бы хотел пару месяцев подержать ее рядом и насладиться в полной мере. Без моего влияния она быстро поймет, что не собираюсь я бросать все ради нее, но за это время успеет слить нам немало важной информации. Но я никогда не кончу, если буду думать о работе. — Я так тебя хочу, — чуть понизив честно охрипший голос, я прикрыл глаза. С громким чмоком выпустив член изо рта, Даная шустро расстегнула тюремные штаны, откинулась на спину. Блять, мне же ее еще в этот рот целовать придется, буэ... Что ж, не буду врать, с ней было всегда по-настоящему хорошо. Я искренне жадно впился поцелуями в довольно изящную шею, сжал пальцы на чуть рыхлом, но приятном на ощупь бедре. Я был у нее первым, так что ее беззаветная влюбленность в меня еще крепче. — Я люблю тебя, — по привычке хрипел я, а она только постанывала от каждого толчка. Самое главное — в начале работы сдерживать эту привычку, потому что в начале я их обычно насилую, признания были бы лишними, — так люблю, котенок... Она царапнула мои плечи под рубашкой, и я зло рыкнул. Правда, кажется, это сошло за удовольствие. Если останутся следы, как я с другими работать буду? Идиотка! В отместку я укусил ее за плечо. Даная кончила, чего я никак не ожидал в этот момент, и еле успел вытащить, сквозь зубы выстанывая проклятие и парой движений руки доводя себя до разрядки. Чертова девчонка... — Я буду так ждать тебя, — промурлыкала она, потянувшись с поцелуем. С трудом подавив желание страдальчески вздохнуть, я прикрыл глаза, стараясь вылизывать ее рот страстно и с желанием, как всегда, и не думать о том, что она делала этим ртом десять минут назад. Я проснулся от стука в дверь. Мысленно проклиная дежурного, встал, оделся, зашнуровал берцы. Потягивая крепкий кофе из кружки, проверил пневматическую винтовку с шариками краски в магазине. Расстрельная команда с холостыми патронами уже готова. Десяток девушек вывели к вырытой для них братской могиле. Или сестринской? Неважно. Всех их били, насиловали и допрашивали, чтобы прикрыть истинное назначение операции. Короткая перестрелка, в которой участвовали парни из моей команды и я из кустов, закончилась тем, что они с краской на куртках валялись в грязи, а повстанцы кинулись врассыпную. Да, Даная права в своих мыслях о том, что они смогли сбежать благодаря мне. Права, но не совсем. Теперь можно грузиться в транспорт и спать, спать до приезда на другую военную базу, где для нас к этому моменту наловят повстанок.