Видеть сны — потрясающе.
Особенно, когда тебе снится то, чего не хватает в твоей жизни. Но когда ты видишь самые страшные кошмары твоей жизни, то сновидения уже не не очень и радостные.
Чонгуку почти никогда ничего не снится, лишь иногда, и то они всегда до ужаса странные и подозрительные. Последний раз, когда Чону приснилось нечто ужасное, он проснулся в холодном поту и со слезами на глазах. После этого он снова начал копаться в себе, искать свои проблемы и недостатки. И это плохо. Он знает сам, но ничего поделать не может с этим.
Но сейчас все ни так. Совершенно.
Нет, все не плохо, не ужасно, а наоборот — слишком все хорошо.
Чонгук просыпается и идет на кухню, чтобы заварить себе кофе. Вроде, сон идет обычно и спонтанно, но все равно слишком странно. Чон почему-то заваривает две чашки, готовит на двоих человек, и выглядит слишком радостным для обычного утра рабочего дня.
В квартире все белое, солнце полностью освещает кухню, красиво играя бликами на накаченном теле Чонгука. Даже он сам признает это, находясь в спящем состоянии. Тихая музыка успокаивает, заставляя настоящего Чонгука забыться и наблюдать за всем спокойно.
В ванной слышно то, как льется вода, но Чон не обращает внимания, лишь улыбаясь шире. Спустя неизвестное время вода перестает литься, а затем на кухню заходит Чимин.
Так стоп! Чего? Окей, ладно. Продолжаем.
Пак находится лишь в одной белой рубашке, которая настолько ему велика, что достает почти колен (на самом деле у Чонгука все очень плохо с глазомером, и рубашка находится не ниже середины лях), волосы его красные (фантазия совсем ебнулась) и еще мокрые. Но сам Чимина счастлив ужасно, улыбаясь во все тридцать два.
Чонгук (который во сне) улыбается еще шире (куда шире уже, пиздюк?), поставив две тарелки на обеденный стол, и подходит к старшему, играясь с прядями его волос. Чонгук (который наблюдает за этим всем беспределом) ожидает чего угодно, он молится на то, что он пожмет Чимину руку и они пойдут завтракать. Но нет же, этому пидору нужно сделать самое ужасное.
Чонгук подхватывает улыбающегося Чимина на руки, сажая на кухонную тумбочку. Пак смеется так звонко и счастлив до безумия, отчего даже настоящий Чон забывается и смотрит лишь на него. Чонгук целует нежно и ласково, обнимая за талию. Эта парочка выглядит такой подходящей друг другу, такой идеальной и забавной, с какой-то стороны.
Чонгуку ужасно хочется проснуться, но не от отвращения и ужаса, а от шока. И он не сразу понимает, что уж лучше он спал, серьезно.
Лучи восходящего солнца слепят и будят Чона, который вообще не сразу вспоминает все. Он слышит мерное дыхание и видит Чимина, прижавшегося всем телом к Чонгуку.
Пак все еще спит, обнимая Чона за талию. И младшему не хочется сейчас вставать и думать о делах, которые ему нужно сделать на выходных, о Тэхене, который обещал позвонить и убить за такое длительное отсутствие, о Чимине, который наверняка не будет рад проснуться с ним в одной постели, и который захочет домой сразу же, как придет в себя.
И Чонгуку не хочется отпускать от себя этого человека, но он не может. Даже идиоту будет понятно, что Чон никому не может понравиться со своим дебильным характером, ужасной внешностью (диагноз — долбоеб) и тупой нерешительностью. Чонгук никогда такого не испытывал, не проходил через эти проблемы, связанные с отношениями между двумя людьми. И где-то внутри он все равно осознает, что сегодня-его единственный день для того, чтобы изменить свою жизнь. Больше судьба не даст таких шансов.
И честно, ему страшно. Чонгук боится того, что сможет сделать с ним любовь. Он всегда боялся этого. На самом деле, он боится всего, особенно перемен в своей жизни.
И сейчас, когда Чимин так мило чмокает губками и пытается раскрыть глазки от своего долгого сна, не спеша отодвигаться от Чонгука, то он может сказать, что перемены начинаются. В этот миг.
— Давай еще полежим? — Чон прижимает к себе парня, замечая его нездоровую худобу для парня, но молчит, ожидая того, что тот оттолкнет, сбежит, ну ил хотя бы удивиться и, мило улыбнувшись, встанет с постели. Но нет.
— Хорошо, — Чим улыбается уголками губ, прижимаясь к младшему еще сильнее. Он даже ни секунды не колебался над своим ответом. Но на самом деле, сейчас внутри Пака взрываются фейерверки, бьют колокола, сумасшедшие носятся по полю голышом, а птицы улетели подальше от этого всего. Чимин не понимает такого желания психолога, но молчит, соглашаясь на то, чего хотел бы сам.
Они лежат так еще минут двадцать, не смея нарушать покой, который словно пирамида, которую легко может сдуть одним порывом ветерка.
Первым сдается Чимин, отстраняясь от Чона на небольшое расстояние. Пак смотрит на парня внимательно, улыбаясь ярко и чисто. Младший не может понять, что ему сейчас делать, что и отражается на лице. Пак смеется с такого растерянного Чонгука, но не перестает смотреть на него.
А Чон вошел в транс. Смех Чимина слишком прекрасный, слишком мелодичный, слишком ангельский для этого мира. Чонгук действительно не понимает то, что сейчас происходит. Но и не хочет.
— Ты хотел когда-нибудь начать карьеру певца? — Чонгук спрашивает в лоб, удивляя Пака таким вопросом. Если быть честным, то Чимин обожает петь, но о том, чтобы связать свою жизнь с этим. Нет.
— Я хотел, но это было в детстве, — Пак встает с постели, надевая на голый торс свою тесную рубашку. Дома в этом ходить уж точно не вариант, что Чонгук и говорит, с долей сарказма. Пак лишь показывает язык, угрожает тем, что он может одеться и уйти отсюда в любую секунду. И это было лишним.
— Серьезно? — Чонгук смотрит на Чимина по-детски так, что старшему хочется себя по голове стукнуть за такие слова. Чон опускает взгляд вниз и боится и слова вымолвить.
— Нет-нет-нет, ты чего? — Пак плюет на свою рубашку, залезая на белоснежные простыни. Чим берет ладошками лицо Чонгука, заставляя его смотреть прямо в глаза. — Я никогда не брошу тебя, ты это понял?
— Но почему? — взгляд Чонгука похож на взгляд уличного песика или маленького ребенка, у которых забирают самое родное и дорогое, что у них есть.
— Потому что ты мне нравишься, Куки, — Чим приближает к себе лицо младшего, а затем осторожно целует в губы. Внутри Чонгука взрываются сотни танков и самолетов, начинается хаос, а в эпицентре этого стоит он сам и вообще не в курсе, что сейчас надо делать.
— Как я… — Чонгука освобождают из своего маленького плена руки Пака, даруя маленькую свободу. Но младший лишь сосредоточенно думает о том, что такому красивому и милому Чимину приглянулся такой урод и паршивец Чон Чонгук? Бред.
— Не надо сейчас думать о том, что такое ничтожество, как ты, никто полюбить не сможет. Ты самый красивый, умный и привлекательный человек, которого я встречал в своей жизни, понял? Мы решим твою проблему, но сначала мы позавтракаем и поговорим, хорошо?
Чонгук кивает, провожая взглядом Чима, который идет в ванную комнату, захватив с собой белую рубашку психолога.
Чон откидывается на спину, выдыхая с облегчением. Ему было очень тяжело спокойно реагировать на Пака, чтобы скрыть свои истинные эмоции. Чонгуку сложно признать то, что Чимин ему нравится сильно, и это даже взаимно, но…
Чон не сможет быть с таким потрясающим человеком. Пак заслуживает большего, лучшего… А не это дерьмо, которое зовется Чон Чонгуком.
И все действительно сложно и запутано, стоит только вникнуть в цепочку мыслей Чонгука, и все встанет на свои места.
Чонгук отвезет Чимина домой, а на следующий день уволит его. При всем офисе, чтобы тот не посмел сделать запретных приемчиков. И Чон не пожалеет. Нет, ни за что. Он сделает лишь лучше и себе, и Чимину.
Верно!.. Наверно…
***
За завтраком им так поговорить и не удалось, потому что Чонгук увиливал от этой темы как только можно. В итоге настроение Чимина упало до нуля, но он знает причину, и потому просто так не сдаться.
Уже в машине Чонгук узнает то, что Чимин украл у него парочку футболок и сейчас все они на нем. Чон хотел их забрать, но как только понял, что нужно сделать, чтобы их забрать.
Как рукой сняло.
Ехали они молча. По крайней мере так думал Чонгук до поры, до времени. Чимину почти нереально закрыть рот. Он говорит об одном, а потом резко вспоминает другое, забыв на чем остановился. Короче, мозг младшего уже сварился к тому моменту, как они приехали.
Чимин сидит на месте, ожидая хоть чего-то от Чонгука, но тот бездумно смотрит на руль и ждет.
— Это все? — Пак возмущается, складывая руки на груди. — Скажи мне честно сейчас, хорошо?
— Окей, — Чонгук поворачивается к парню, наблюдая за его эмоциями. Сам же он старается ничего не показывать на лице, но он тоже не железный.
— Я нравлюсь тебе?
Чимин смотрит выжидающе, пока на лице Чонгука сменяются сотни эмоций. Психолог знает, что испытывает, но сам себе признаться то не может, а тут еще и Пак хочет знать. Какой же он резкий и эмоциональный все-таки. Маленький черть в теле милой плюшки.
— Не знаю, я скажу тебе завтра, а сейчас я желаю тебе хорошо провести свой выходной, — Чонгук не может улыбаться, когда в его голове находится план по уничтожению Чимина из своей жизни.
— Хорошо, Чонгука, — Пак чмокает парня в щеку, и выбегает из автомобиля, оставляя Чона в легком смятении.
Даже этот жест не остановит. Никогда.
***
Утром сердце Чонгука сходит с ума. Да он и сам весь на нервах, потому что слишком уж страшно. Он мог изменить свою жизнь, но вместо этого оставляет все на своих местах.
Чонгук боится того, что не сможет сделать это. Ему страшно, потому что Чимин знает его лучше, чем он сам.
За этот месяц Пак потихоньку изучал и влюблял в себя Чонгука. И у него это получилось, но младший не может позволить своему чертову секретарю, который нравится до безумия, изменить такой привычный порядок его жизни.
На улице с каждым днем все холоднее и холоднее, но от поездки на кладбище его это не остановит. Снова этот запах, который сегодня кажется таким непривычным и неприятным. Чон сидит у могилы отца, но сегодня ему нечего сказать. Серьезно, совершенно пусто в душе.
Снова эта полупустая трасса, которая с каждой минутой становится более людной, чем дальше ты отъезжаешь от кладбища.
И да, Чонгук знает, что поступит неправильно, но ему все равно. Он не хочет ломать жизнь самому доброму и чистому существу на свете. Он не хочет, чтобы Чимин строил свои ложные надежды и мечты на счет Чона, потому что они не оправдаются и не сбудутся. Чонгук не сможет их оправдать или исполнить.
«Все плохо» — это Чонгук осознает тогда, когда глаза падают на автобусную остановку, где Чимин идет по направлению к офису. Его рыжие (вчера же только были коричневые, чего???) волосы торчат из-под шапки, а пухлых губок почти не видно из-за массивного и теплого шарфа, маленький носик стал слишком красным, а коротенькие пальчики окоченели от холода, но парень терпит и несет портфель дальше.
Чонгук не хочет видеть этого малыша сейчас, но взгляд отвести не получается. Слишком красив и шикарен Пак Чимин для этого мира.
Но работа не ждет, поэтому дождавшись, пока старший войдет в здание, Чонгук выходит из автомобиля. С каждой ступенькой волнение накатывает с новой силой. Вот это дверь, где будет сидеть весь офис, но там нет Чима, а это радует. Затем дверь в их с Паком отдельный кабинет. Вот тут и стоит волноваться.
— Доброе утро, мистер Чон, — Чимин встает с места и кланяется, улыбаясь радостно, что Чонгука завораживает, и он на пару секунд теряется во времени и месте.
— Доброе утро, Чимин, — младший не колеблется, а сразу же идет в свой кабинет. Он уже думал, что Пак сразу поймет, что у начальника нет настроения для разговоров, но этот хен совсем не понял. Совершенно.
— Чонгуки, тебе надо чего-нибудь, — Пак заглянул в кабинет, чтобы спросить Чонгука, но в ответ ему последовало лишь кроткое «Нет», что слегка напрягло. — Что-то случилось?
— Ты случился, — Чонгук смотрит грозно в сторону сотрудника. Разум кричит, что Чон блять делает самую нелепую и ненужную хуйню в своей жизни, но парень плюет на это открыто. — Тащи свою рыжую макушку работать, а не к боссу заглядывать по нелепым причинам.
— Хорошо, — настроение Чима испортилось окончательно. Он, конечно, думал, что Чонгук сегодня не в духе, но чтоб настолько…
Через минут двадцать из кабинета к Паку выходит сам Чонгук, но идет он почему-то в офис, хотя за месяц работы тут Чима, он ни разу туда не выходил. Секретарю своему он ничего не сказал. Но зато он вспомнил один косяк, который совершил сам, но его можно свалить и на Пака. Отлично, все идет по плану.
Один из сотрудников зовет Чимина, изображая руками, что ему лучше молчать и соглашаться со всеми обвинениями, иначе будет пипец всем.
— Что это? — Чонгук держит в руках стопку бумаг, показывая их Чимину лишь издалека, чтобы тот не смог понять сам.
— Я не знаю, мистер Чон, — рыжик сглатывает и смотрит на младшего вопросительно, не понимая всей ситуации. — Я не мог совершить такую грубую ошибка, да еще и в архив отправить.
И тут уже реально сказать ничего нельзя. Потому что весь офис наблюдает, а Пак выглядит на сто процентов уверенным, а Чонгук нет. Он вообще уже ничего не хочет понимать и разбираться в собственном сердце.
Выбросив эти бумаги на пол, Чонгук направляется в кабинет, обращая на себя внимание всех людей в этом помещении. Чимин собирает все бумаги и убирает на место, приходя к своему месту через несколько минут после Чонгука. На столе лежит записка, которой тут не было до ухода. «Отмени все приемы, не заходи ко мне в кабинет ни при каких обстоятельствах, и лучше тебе исчезнуть».
И Чимин все осознает в одно мгновение. Для чего этот спектакль, плохое настроение и непонятные претензии. Чонгук не хочет навредить человеку, который ему нравится. Все до ужаса просто, если смотреть глазами Чимина.
Дверь слишком сильно стукается о стенку, привлекая внимание Чонгука, который сейчас снова вошел в транс, всматриваясь в окно. Пак видит слегка покрасневшие глаза, и ему больно, как и младшему.
— Дурачок ты мой, — Чим быстро закрывает дверь на замок, а затем подходит к креслу, где сидит удивленный Чон, и садится к начальнику на колени. Младшему остается лишь хлопать глазами, когда Чимин берет своими маленькими ручка лицо Чонгука и целует страстно, но и нежно, не давая пути назад. Чон хочет оттолкнуть, накричать и ударить, но это желание перекрыто любовью, желанием и любопытством.
Поцелуй перерастает во что-то большее, чем просто чмоки. Языки сплетаются в диком танце. Чонгук прижимает к себе за талию рыжика, заставляя слегка прогнуться в спине и быть ближе.
Чимин ощущает, что парень давно не практиковался и уже почти забыл все, но он никогда не скажет этого, чтобы не дай Бог этот придурок себе еще один комплекс не напридумывал.
— Я люблю тебя, — шепчет Чим почти в самые губы, когда кислород кончается. Оба запыхались так, словно бегали часа два без остановки. — И никогда не отпущу.
— Согласен, — выдыхает Чонгука, снова захватывая такие родные губы, наслаждаясь поцелуем.
Но это еще не конец. Далеко не конец.
