Таблетка от Звёздной болезни

POV Тарьяй. Я бесцельно бродил по квартире уже около получаса, и это после того, как минут двадцать сидел и тупо смотрел перед собой. Я так и не придумал ничего лучше, чем: «Чё за хуйня происходит?» Наконец я решил сделать себе кофе. Растворимого в этом доме не водилось, а бариста из меня тот ещё, но я, с горем пополам, справился и с этим. На вкус, получилось, не очень — то ли пережжённое, то ли недоваренное, но меня сейчас интересовали не вкусовые качества — мне нужно было привести мысли в порядок, а для такой цели напиток был вполне сносным. Не то чтобы кофе очень помог, но в голове всё же прояснилось, и я начал рассуждать: Если Хенрик решил, что вчерашнее было ошибкой, то почему не поговорил со мной? Я пойму — я не дебил. Ну ладно, не совсем дебил. Допустим он побоялся смотреть мне в глаза, тогда почему не позвонил позже, или хотя бы не прислал сообщение? Да и вообще, как-то это мало похоже на правду: мы же находились в его квартире, какого чёрта устраивать этот балаган? Ладно, возможно я ошибаюсь, и всё не так… Тогда как? Предположим, он вспомнил о каком-то деле, но опять-таки — почему ничего не сказал мне? Да и Хенке собранный, у него всё важное всегда записано, над ним весь каст трубил по этому поводу. Хорошо, что ещё? Что-то случилось? Кто-то позвонил? Я был в ванной, мог не слышать. Проще всего было самому позвонить ему и всё выяснить, но вдруг он всё же не хочет со мной разговаривать и просто даёт мне время собраться и уйти? При таком раскладе звонить глупо, более того — унизительно. В итоге, я всё-таки решил уйти. А плохо это или хорошо — всё выяснится само собой через пару дней, а может даже и часов. Но какого же было моё удивление, когда я обнаружил запертую дверь, а вот ключа, напротив, нигде не было. Что ж, это немного успокаивало — по крайней мере, он не хотел, чтобы я ушёл. А вдруг хотел, но просто забыл про ключ? Нет, он же не идиот! Хотя… С каждой минутой у меня всё больше и больше сомнений в этом. Я всё же решил ему позвонить, и что бы вы думали?! Мелодия зазвучала… из спальни! Причём не просто мелодия, а «the penetrators» в моём исполнении! Мило. У него звонил телефон при мне, но это был обычный рингтон, значит ЭТО стоит только на мой звонок. Ну говорю же — мило. Я по звуку откопал айфон под подушками, на экране светилась моя улыбающаяся физиономия обведённая в сердечко, состоящее из сердечек, и надпись: «Ти». Охуеть можно! Я завис минут на пять. Потом плюхнулся на кровать и снова уставился в пустоту. В итоге, в своих поисках и рассуждениях я опять пришёл к тому же, с чего начал: «Чё за хуйня происходит?!» Голова, и так болевшая после вчерашнего, теперь отозвалась новой волной боли. Я поплёлся в ванную в поисках аптечки со спасительной таблеткой. Заодно перерыл аптечку на предмет антидепрессантов и каких-нибудь лекарств от пограничных состояний. Ну мало ли?.. Я уже вообще ни в чём был не уверен. Вернувшись в спальню, я улёгся на кровать и стал рассуждать дальше. Теперь общая картина представлялась в ином свете. Он не хотел меня терять, не хотел, чтобы я уходил, и дел у него запланировано не было. Но тогда почему же он ничего мне не сказал? Неужели он не понимал, что я буду волноваться, находясь здесь один. И тут… Меня аж подбросило на кровати. До меня наконец дошло! Вот оно! То, что объясняет, абсолютно всё! Почему Хенрик забыл телефон? Почему ушёл во вчерашней одежде, когда ей место в стирке? Почему замкнул дверь? И наконец, почему ничего не сказал мне? Да он просто не знал, что я нахожусь в квартире!!! Он решил, что я просто ушёл по-тихому, рано утром, и, видимо, решил догнать меня, найти, вернуть… Поэтому оделся в первое попавшееся, поэтому забыл телефон… И теперь… А теперь этот долбоёб прочёсывает город в поисках меня! Хотя, почему долбоёб? Я ведь, сидя в ванной, и правда подумывал уйти! Я просто кретин! Значит, он предполагал это заранее и боялся… Чёрт! И у него даже нет телефона, чтобы позвонить! Я начал лихорадочно соображать, что делать. Звонить друзьям? Но я вчера и так расстался с ними «как-то не очень». Да и чем они помогут? Если Хенке и был у Румена, то это было утром. Давид наверняка ещё там, а Марлон и Саша вообще ни о чём понятия не имеют, да и не такие уж они мне друзья, как и остальные парни, с кем я приятельствую. Я трудно схожусь с людьми, так, чтобы близко, это Румен любит со всеми панибратствовать. Родители! Точно, Хенрик обязательно должен был зайти к моим родителям! Я быстро набрал номер. «Да, мам. Да, всё хорошо. Да, точно, всё нормально.» И ещё десять минут бесполезного трёпа. Потом, наконец, крупица полезной информации. Да, Хенке заходил, спросил меня, потом ушёл. Маму это, кстати, очень удивило. «Вы же вроде уже давно не общаетесь?». Я отмазался грядущими съёмками и распрощался. Значит, я прав — он меня разыскивает. Блядь! Вот только я могу вляпаться в такое дерьмо. Я же уже говорил: стоит проявить слабость, поддаться на сопливую романтику — и тут же начинаются проблемы! Вообще, Хенке сам виноват! Ну что ему стоило, сперва проверить квартиру, а уж потом, сломя голову, бросаться на поиски? Вот и пусть теперь мотается неизвестно где, как дурак! Рано или поздно он ведь сюда вернётся? Хотя бы за телефоном. Сегодня и завтра — выходные, еды в холодильнике — дня на три, как-нибудь переживу это заточение. Вспомнив о сказочных принцессах, заточённых в башнях и ждущих своего принца, я заржал в голос как идиот, прямо-таки вульгарно загоготал. — А какая разница? — спросил я вслух. — Меня тут всё равно никто не видит и не слышит. Кажется, я начинал понимать, почему от одиночества люди сходят с ума. А ведь прошло каких-то несчастных три часа! Успокоившись таким образом, я не заметил, как задремал. Разбудил меня голос Хенрика, громко разговаривающего с кем-то по телефону. Я встал и тихо прошёл в сторону гостиной, откуда слышалось: — … Да я понимаю, что он не маленький ребёнок, но всё равно волнуюсь… — Хенке сидел на диване, спиной к двери. Я ехидно улыбнулся. Ну, сейчас я тебе устрою! — … Я просто больше не знаю, где искать… Ладно, пока, — он распрощался с неизвестным абонентом и отложил трубку в сторону. Я подошёл сзади и вкрадчивым голосом спросил: — А может, сначала надо было поискать в собственной квартире? Я не хотел его пугать. Ладно, хотел. Но не до такой степени. Он подпрыгнул, наверное, на метр, потом вскочил с дивана, резко разворачиваясь ко мне. Причём проделал он всё это за сотую долю секунды. У него тряслись руки и было такое выражение лица, что мне сразу расхотелось мстить. Он смотрел на меня, как на привидение. — Хей!.. Ну что ты?.. Хенке… — тихо позвал я, — Ну не смотри ты так! — я подошёл ближе и приложил ладонь к его пылающей щеке. Он, судя по всему, был в шоке, потому что продолжал таращиться на меня своими прекрасными глазами и молчать, — Ну что ты, это же я… Я здесь… Всё хорошо… — я погладил его по щекам, запустил пальцы в волосы и, притянув к себе, поцеловал. Хенрик, наконец, отмер. Прижал меня с такой силой, что аж кости затрещали, и с таким жаром ответил на поцелуй, что у меня закружилась голова, и комната поплыла перед глазами. Оторвавшись от моих губ он долго рассматривал моё лицо так, словно видел впервые, потом начал покрывать поцелуями лоб, щёки, глаза, снова впился в губы. Я потянул его на себя и мы вместе упали на диван. — Господи, Ти, я чуть с ума не сошёл, — шептал Хенрик, зацеловывая мою шею. — Я думал… думал… — Знаю, — нахально заявил я. — Ничего хорошего ты обо мне не думал, — я наиграно надул губы и отвернулся. — Ну прости меня, — сказал он с улыбкой, заглядывая мне в глаза. — Обещаю впредь думать о тебе только хорошее. Я прощён? — он вскинул брови. — То-то же! Сразу бы так, — ворчливо улыбнулся я и поцеловал его в щёку. Я, конечно, действительно хотел сбежать утром, но Хенке об этом знать совершенно не обязательно, ведь видеть вот такого вот Хенрика гораздо приятнее, чем признавать свои ошибки. Да! Вот такой я говнюк, но себе я нравлюсь, а остальные вообще меня обожают! Достаточно взглянуть на Хенке, чтобы это понять! Мы ещё долго валялись так, на диване. До Холма наконец дошёл весь идиотизм ситуации, и он ржал, как ненормальный, приговаривая: — Ну твою ж мать! Только подумать… Ты… Всё это время… Был здесь… А я… — Он заикался от смеха, снова и снова повторяя: — Ну твою ж мать! Где-то через полчаса он всё-таки успокоился, поскольку ни одна истерика не может длиться вечно, и уже серьёзно спросил: — А ты ел что-нибудь сегодня? Потому что я как-то не успел… — Да когда ж мне было есть? — я закатил глаза. — Я был занят — думал! — М-м, — протянул он, — Думать, говорят, полезно. Я не выдержал и заржал. — Знаешь, — сквозь смех сказал я, — За последние четыре часа я в этом разуверился! Нет, серьёзно! Я в жизни столько не думал, как сегодня! Устал от этого смертельно, и жрать хочу — пиздец! — Ну тогда я смотаюсь быстренько, возьму нам какого-нибудь фаст-фуда. Он уже подорвался с дивана направляясь к выходу, но не тут-то было. — Ну уж нет! — чуть ли не заорал я, — Ты никуда не пойдёшь! Хенрик уставился на меня, как лошадь на пожар. Ну вот. Я опять его напугал. Он такими темпами заикаться со мной начнёт. Я тихо рассмеялся и объяснил: — Я в этой квартире насиделся в одиночестве на всю оставшуюся жизнь! Хенке за руку поднял меня с дивана и прижал к себе. — Тогда, может, сходим и перекусим где-нибудь вместе? — произнёс он мне в ухо, щекоча дыханием. — Нет, — ответил я, зарываясь ему в шею, — Не хочу никуда идти. У тебя в холодильнике полно полуфабрикатов, зачем куда-то тащиться? — Тебе что, не лень сейчас возиться на кухне? Я отстранился и удивлённо посмотрел ему в глаза: — А кто сказал, что возиться буду я? — спросил я, прищурившись с хитрой улыбкой. Я уже понял, что от моих улыбочек Хенрик просто тает, грех не воспользоваться! — Ах ты засранец, — ласково сказал он, целуя меня в нос. Потом оттолкнул на диван и пошёл «возиться на кухне». Я минут пять удовлетворённо поулыбался, а потом мне стало скучно. Я и так одичал тут за полдня. Так что я пришёл к нему на кухню. Всё было так здорово: он что-то жарил, я отвлекал его поцелуями, шепча на ухо: — Зачем идти куда-то, где мы не сможем спокойно целоваться, когда захотим, если можно преспокойно делать это дома? Он находил этот аргумент очень веским и с нежностью отвечал на поцелуи. Потом мы с жадностью поглощали тушёные овощи с мясом, а после — упали в обнимку на кровать и отрубились, чтобы проспать до следующего утра. Это был какой-то слишком долгий день!