The Color Red

— Вот твоя комната, — негромко произнесла Реджина, будто боялась известить кого-либо об их присутствии. Осторожно опустила Эмму на кровать, а затем отступила на несколько шагов назад, сложив руки перед собой. Реджина… нервничала? — Горничные здесь постоянно убирали. Комната не особо обустроена пока, потому как в ней никто не жил со времени моего прибытия в Сторибрук, — пояснила она столь спартанскую мебель. Напротив двери возле дальней стены находился стол с мягким современным офисным стулом. Комод из красного дерева с четырьмя ящиками, располагался сбоку от двери, ведущей неизвестно куда. Двуспальная кровать с высокими столбами, небольшой шкаф с гардеробом был раскрыт и в нем аккуратно висели несколько платьев, рубашек и юбок. Еще одна дверь в углу комнаты, подальше от двери ведущей к остальному дому, указывала на керамическую ванную. Все стены были сделаны из белого гипсокартона. Рядом со столом находились две большие стеклянные двери с белыми кружевными занавесками, ведущие к небольшому балкону. Эмма не так много времени проводила в доме Реджины до всего случившего, но она никогда не видела балкон на задней стороне дома, что означало — пристройка появилась в новой реальности. Все остальное было прежним. — Ты можешь украсить все по своему вкусу. Эта дверь соединена с моими личными покоями, — объяснила она, заполняя тишину беспокойной болтовней. У нее никогда не было питомца, по крайней мере не того, кто практически был с ней на равных. Эта комната предназначалась ее мужу, но она приняла невозможность такой жизни, взяв Эмму Свон. — Все в порядке. Мне не нужны модные украшения, пока у меня есть кровать и немного одежды, и возможно док-станция для iPod'а, — она остановилась и хлопнула по своим карманам, которые оказались пустыми. — Черт, мой iPod, должно быть, остался в квартире, когда я попала в портал. Похоже я осталась без него. — Она подалась искушению и прилегла на огромную роскошную кровать, но смогла перебороть себя и не сложить руки на животе. Каким образом временная линия настолько изменилась? Что же Эмма и Крюк такого сделали, чтобы допустить столь огромную ошибку? Сколько людей они потеряли из-за этого? Грэм живой, но сколько людей погибло вместо него? Реджина махнула рукой, как бы давая понять, что все в порядке и Эмма вернулась из своих темных мыслей. — Ничего страшного, Эмма. Составь, пожалуйста, список предметов, которые облегчат твою здесь жизнь и я удостоверюсь, чтобы завтра они были у тебя. — Доброта, которую Эмма редко слышала, когда Реджина не была Злой Королевой, засквозила в ее голосе и она прищурившись взглянула на свою новую хозяйку. — Нет, я куплю их со своей зарплаты. Ты ведь сказала что это работа, верно? — Эмме ничего лишнего не нужно было от Королевы. Подарки обязывали ее, а она, в конечном итоге, планировала освободиться законный образом, — если не получится сбежать, — то она будет сражаться как гладиатор за свою жизнь. Реджина усмехнулась. — Эта не такого рода профессия, дорогая. Этот браслет связал тебя со мной на всю жизнь, — гордо пояснила Королева. Она заполучила себе самого лучшего питомца во всем королевстве. Мама обзавидуется. — Это пожизненное обязательство. Ты теперь моя ответственность и все, что у тебя будет, будет исходить от меня. Я позабочусь о тебе и твоем сыне, когда его найдут. — Обещание в голосе Реджины задело струны души Эммы. Все развивалось так, как в другой реальности, но все же было иначе: темнее, тяжелее что ли. Слезы обожгли глаза Эммы и она попыталась смахнуть их руками. Ушибы на лице сразу же дали о себе знать. Свон не знала деталей, но должна была догадаться. Она на самом деле продала душу дьяволу. Реджина сделала два шага вперед, шелестя платьем по мягкому ковру. Грудная клетка Эммы тяжело вздымалась и опускалась, грудь покачивалась при каждом вздохе при попытке Эммы взять под контроль свои эмоции. — Эмма, — сказала она таким же мягким, нежным, хриплым голосом, который так нравился Эмме, когда она была близким другом Реджины. — Убирайся! — приказала она, не надеясь, что Реджина и правда послушается. Из-за внутренней борьбы воли и потока слез на лице, голос ее стал пустым. — Я обещаю, Эмма, ты будешь жить свободно, настолько, насколько захочешь, — успокоила Реджина расстроенную девушку. Она не могла понять неудовлетворенности Эммы ситуацией. Многие хотели стать ее подопечными, но той, кому она предложила — это отвергала. — Убирайся! — закричала Эмма, резко попытавшись встать. Боль охватила грудную клетку и живот. Поддерживая себя с помощью одной руки, она наклонилась в сторону и схватила живот другой рукой, что причинило еще больше боли. Свон вздохнула, пытаясь отвлечься от слез безысходности, которые все еще хотели упасть. Физическая боль никогда не заставляла ее плакать. Реджина сжимала руки, таким образом контролируя свой собственный гнев на неблагодарного дегенерата, которая сидела на кровати ее несуществующего мужа. Разве никто кроме матери так никогда и не полюбит ее? Голова склонилась под тяжестью этой мысли. — Конечно, я скажу Астрид принести тебе обед и поговорю с матерью. Тебе обработают раны. Также я позволила Грэму купить тебе немного одежды, посмотри в шкафу и в комоде. Эмма холодно уставилась на нее сквозь кипу спутанных белокурых волос, упавших на лицо, и с яростью, застывшей в бурных зеленых глазах. — Какую часть слова убирайся ты не поняла, Госпожа? — Реджина дернулась от столь ядовитого использования ее титула. Именно этого она и хотела, не так ли? Чтобы кто-то бросил ей вызов. — Возможно ты поостынешь к такой привилегии к утру, — предположила она, отчаянно пытаясь разрядить обстановку до того как «бомба взорвется». — Привилегии? — если бы в тот момент Эмма держала что-нибудь в руках, она бы несомненно швырнула этим чем-то в Королеву. — Это не привилегия — это тюремное заключение! Тебе пришлось жить с королем в браке не по любви в течение 15 лет. Почему ты хочешь подвергнуть такой участи кого-то еще? Ты действительно такая жестокая? Все что ли должны страдать, потому что ты испытывала боль на протяжении всей своей жизни? Смирись с этим и вырасти наконец! Слова попали в самую точку и Реджина расправила плечи, суровая маска вновь натянулась на лицо, отчего у Эммы побежали мурашки по спине и в комнате внезапно похолодало. — Ужин принесут в комнату, — не проронив больше ни слова, Реджина развернулась и вышла из комнаты. Эмма рухнула на кровать и заревела. Усталость и скорбь вызвали море слез, сдерживаемые ранее. Она потеряла Руби и Белль как своих союзников. Ее родители, наверное, давно были мертвы. Крюк проведет в тюрьме неизвестно сколько времени. Генри сам осваивал суровый мир, в котором она выросла в одиночку. Грэм жив в этой реальности, а это значит, что она была права - и его смерть ее вина. Если в ближайшем будущем ее не убьет Кора, то это сделает скорбь. Она все потеряла, а сейчас приговорила себя к пожизненному заключению у Злой Королевы. Вот это из нее получился Спаситель! Эмма с остервенением вытирала мокрые потоки на своем лице. Она была сильнее всего этого. Эмма Свон была, черт возьми, бойцом по жизни и сложившаяся ситуация была лишь еще одним препятствием, которое надо преодолеть. Если к ней вернется Генри и она снова подружится с Белль и Руби, мрачная ситуация существенно улучшится. Стук в дверь заставил ее снова приподняться, но будучи слишком уставшей, чтобы двигаться, она осталась сидеть на кровати. Все суставы и каждый миллиметр ее кожи находился в агонии. — Входите, — велела она войти неизвестному посетителю. Она ожидала увидеть Реджину, но вошла Астрид с подносом еды и аптечкой первой помощи, как показалось на первый взгляд Эмме, и беззвучно поставила все содержимое на стол возле окна. Ее добрые глаза всегда выглядели, как глаза загнанного в угол животного, украдкой смотрящего в ее сторону, всегда держа голову опущенной. Эмме хотелось вскочить и обнять знакомую ей девушку, но она решила, что такой метод действий испугает ее намного сильнее, чем ее объемные травмы. — Королева Реджина попросила меня обработать ваши раны и помочь одеться, — объяснила она после длительного, неловкого молчания, стоя в одном положении и дрожа. — Я думаю, я справлюсь, но все равно спасибо, — мягко ответила Эмма и так слишком напуганной девушке. Снизу раздался громкий крик, а после треск, что заставил Астрид затрястись еще сильнее и отвернуться от двери. Сердце Эммы смягчилось, бедная девушка практически молила ее позволить ей остаться, не вымолвив при этом ни слова. — Ты можешь остаться здесь пока всё не закончится, — предложила она. Горничная сразу же расслабилась. — Правда могу? — выпалила она, не подумав с кем разговаривает. Ее как будто ударили хлыстом, спина ее выровнялась, голова опустилась. — Эй Астрид, все в порядке. Я не она, со мной ты можешь поговорить, как с обычным человеком и если ей это не понравится, тогда я сама с ней разберусь, договорились? Я такая же рабыня как и ты, — грустно призналась Эмма и голова Астрид медленно поднялась. Их глаза встретились, образовав обоюдное понимание. — Могу ли я обработать Ваши раны пока жду? Мои руки должны быть чем-то заняты, когда они так ругаются, — объяснила скромная девушка. Эмма кивнула в знак согласия и легла обратно на кровать. Астрид приступила к делу, заметно успокоившись теперь, когда у нее была достижимая цель, а не просто укрытие от яростного шторма, бушующего внизу. Ее ловкие пальцы так нежно обрабатывали раны, что Эмма практически их не ощущала и для себя отметила, что и в дальнейшем будет позволять Астрид выполнять манипуляции по уходу. — Королева, кажется, всегда находит для меня какие-нибудь срочные поручения перед тем как они с матерью начинают ссориться, — пролепетала бывшая монашка, заполняя тишину, чтобы облегчить свое беспокойное состояние. Эмма подложила руку под голову, изучая умиротворенное выражение лица ее сиделки. Нежность сияла в ее глазах, пока она рассказывала о поступках Реджины и Эмма на минутку задумалась о ее реакции. Она была искренней. — Тебе она нравится? Реджина? — Я… — запнулась Астрид и на мгновение уставилась вдаль, руки ее перестали работать, пока она собиралась с мыслями. — Я ее уважаю, — ответ удивил их обеих и Астрид снова вернулась к работе, отвлекая свой разум, работая руками. — Как так? Астрид застенчиво улыбнулась. — Она столько всего пережила, о чем простой народ не догадывается, — поведала она и слегка дотронулась до раны от хлыста. — В этом доме можно услышать такие вещи, от которых будут сниться кошмары. Они определено снятся Королеве. — Кошмары? — О да, я служила ей горничной первые 25 лет проклятия. Иногда посреди ночи она просыпалась от своих же криков. Иногда она кричала о Дэниэле, но в основном она просто кричала. — Неуклюжая фея перебинтовала раны и ушла в свои мысли, вспоминая те ужасные ночи, когда была ее очередь успокаивать безутешную королеву. — Ты знаешь о Дэниэле? — поинтересовалась Эмма, переварив информацию. Астрид сглотнула и кивнула. — Как я и сказала, в этом доме можно услышать многое. — Она вытерла пальцы об бумажное полотенце и застыла. — Закончила, — улыбнулась она. — Спасибо, Астрид. За это и за то, что ты со мной поговорила. Иногда простой разговор помогает, — поведала Эмма с изнурительным трепетом в ее хриплом голосе. Астрид слегка опустила голову в качестве одобрения. — Да, так и есть. Хлопнула дверь и затряслась стена, что соединяла ее комнату с комнатой Реджины. Глухой шум и приглушенные проклятия просачивались сквозь штукатурку и краску, и Эмма посмотрела на Астрид в надежде на совет. Бывшая фея кивнула, понимая сразу же о чем речь. — Я бы подождала, пока она прекратит бросать предметы. Такое в порядке вещей, — смущенно рассмеялась Астрид на столь очевидный комментарий и потрясла головой. — Обычно она бушует, а когда все стихает, начинает плакать. Не издавая ни звука, — пояснила она и дернулась, когда что-то ударилось о стену. У Эммы даже не возникло и мысли пойти успокоить расстроенную женщину. Реджина сама принимала решения и теперь она несла за них ответственность. Ей не давали прямого приказа улучшать настроение расстроенной женщины. Собственно ей еще вообще не давали никаких приказов, не считая сопровождать Королеву на Совет и обратно. Свон присела, все еще вздрагивая от боли. — Астрид, я думаю мне все-таки нужна твоя помощь, чтобы одеться, если ты не против. Горничная с энтузиазмом кивнула, оставаясь в относительной безопасности в комнате Эммы. Она помогла блондинке подняться на ноги и вытащила из комода светло-серую пижаму в розовый горошек. Ранее, Астрид, должно быть, аккуратно сложила и убрала ее вещи, если, конечно, весь персонал не был натренирован хранить вещи специальным образом. Эмма повернулась к ней спиной, позволяя Астрид расстегнуть ее бюстгальтер перед тем как помочь просунуть руки внутрь рубашки. Эмма застегнула пуговицы и благодарно улыбнулась бывшей монахине. — Спасибо, дальше, думаю, справлюсь сама. Ты можешь остаться здесь, пока все не уляжется окончательно, — предложила она и горничная с радостью присела на кровать, не желая оставлять свое тайное укрытие, пока Эмма ей это позволяла. Свон с трудом стянула испорченные джинсы и надела одинаковой расцветки штаны от пижамы, никогда до этого не надевавшая ничего однотонного для сна. Астрид тихо сидела в ожидании, а Эмма жадно поглощала еду. Десять минут спустя Реджина затихла и Астрид бесшумно встала. — Спасибо, — прошептала она, боясь быть услышанной. — В любое время, — отклонила Эмма ее благодарность, а после добавила: — Нет, я серьезно, в любое время. Мне очень нравится, когда есть с кем поговорить. — Горничная смущенно улыбнулась, и, не говоря ни слова, взяла поднос и вышла. Свон взмолилась, чтобы Кора оставила ее в покое, когда та вернется на кухню, но это казалось маловероятным. В ее нынешнем состоянии, она ничего не могла предпринять, но про себя решила, что за последние 30 лет службы здесь, Астрид научилась избегать гнева женщин Миллс. Взглянув на дверь, соединявшую их с Реджиной комнаты, Эмма доковыляла до выключателя света и с помощью щелчка окутала свою спальню в темноту. Если она собирается жить в рабстве, то будет поступать так, как ей вздумается. Без точных инструкций сон сейчас был прекрасным завершением дня и плевать на Реджину. Ее мир исчез в мгновение ока, а оставшихся сил хватило лишь на то, чтобы донести себя до кровати. Усталость овладела Эммой слишком быстро, чтобы она успела погрязнуть в вине отказа утешить женщину, что была ее другом. Генри оставался ее главным приоритетом и пока она его не найдет, в сердце Эммы ни для кого другого не будет места.