The Color Red

Боль. Всюду боль. Обжигающая, зудящая, ноющая боль. И мягкость. Холодные, мокрые, едва ощутимые прикосновения ко лбу отвлекали ее разум от огромного количества мучительной боли. Затуманенные зеленые глаза медленно распахнулись и она увидела вишнево-красные губы и мерцающий пурпурный цвет. Реджина и изолированная комната. Реджина прикладывала мокрую мягкую ткань к ее лбу. Она умерла? И это была ее версия ада? — Ты упрямое существо даже в бессознательном состоянии, — возмутилась Реджина. Эмма открыла рот, чтобы ответить, но ничто не пробилось сквозь засушливую пустыню в горле и ее глаза вновь прикрылись. Ослабленная рука потянулась к лицу, пытаясь нащупать синяки и ссадины. Нежные, но твердые пальцы ее остановили. Эмма застонала, частично от безвыходности, частично от боли, на что Реджина цокнула. — Бальзам на твоих порезах будет жечь, если попадет в глаза, — предупредила она, а затем отпустила запястье Эммы, которое, на удивление, упало на подушку ее гигантского кресла. — Открой свой оскорбительный рот, — приказала она и Эмма подчинилась, затем что-то холодное и металлическое коснулось ее губ. Холодная вода попала на язык, мгновенно вызвав приступ кашля. Реджина терпеливо подождала пока он пройдет, а затем предложила еще воды пострадавшей девушке. Она не собиралась нанести столько вреда своей заключенной и если она была бы честна с самой собой, — что она категорически отказывалась делать, — она призналась бы, что Эмма Свон нарушила однообразие ее скучной жизни. Смелое, неуступчивое неповиновение ее власти нарушило привычное пресмыкательство и мольбы о пощаде своих собственных жизней от большинства заключенных. Эмма оказалась другой. Охранники, похоже, тоже заметили особое отношение, когда она приказала вернуть бессознательную девушку обратно в изоляционную комнату, изредка бросая взгляды в сторону обычно неумолимой и холодной Королевы. Как бы сильно ненавидела она казаться слабой или упускать по каким-либо причинам свой железный контроль, Эмма Свон была особенной, быстро осознала Реджина, и даже Кора не смогла бы сломать блондинку. Эмма явно ненавидела Кору и знала вещи, о которых никто не мог знать. Она будет ее и только ее. — Я хочу, чтобы ты стала моим питомцем, — выпалила Реджина дрожащим голосом, как 12-летняя девочка, просящая популярную девушку пойти с ней на танцы. Она определенно боялась отказа. Эмма владела обширной информацией и была слишком ценна, чтобы убить и слишком развязной, чтобы быть предоставленной самой себе в месте, где ее контроль ослабевал и постоянно ускользал из ее рук. Зеленые глаза резко распахнулись и уставились на нее. Смешок вырвался из горла блондинки, и Реджина отшатнулась от отвратительного звука, направленного на нее. Но быстро превратился в болезненный смех до боли в животе, от которого Эмма стала задыхаться и сжала располосаный живот. — Хватит смеяться, ты, имбецил, пока снова не открылись раны, — негромко приказала она, слова прозвучали скорее как просьба, нежели требование. Эмма мгновенно пришла в чувства. Она знала этот тон. Реджина использовала такой же тон, когда они ошибочно обвинили ее в убийстве Арчи. Она была разбита и Эмма все еще дорожила той женщиной, которую уничтожила, испортив временную линию. Настолько, насколько она хотела ударить себя по голове за такую мысль, она также отчаянно сильно жаждала ее возвращения. В ожидании, пока Эмма сформулирует хоть какой-нибудь ответ, Реджина поправляла свой корсет, впившийся в бок. — Что, черт возьми, значит быть питомцем? — выпалила Эмма и выхватила бокал из руки Реджины. Королева неуверенно переместилась на пуфик для ног возле кровати Эммы, который она успела наколдовать, пока ждала пробуждения Свон. — Ты будешь жить в моем доме, сопровождать меня на и с Совета, и удовлетворять все мои личные и профессиональные потребности. Если коротко, то ты станешь моей собственностью, а взамен больше никогда и ни в чем не будешь нуждаться. — Не считая свободы, — оборвала ее Эмма и губы Реджины дернулись в намеке на изумленную ухмылку. — Я предоставлю тебе все возможные ресурсы, имеющиеся в моем распоряжении, чтобы помочь найти твоего сына, — она взмахнула рукой и встала, приподнимая тяжелый подол своего платья с пола впереди нее. Внезапная необходимость отдалиться от Эммы смутила ее, но Реджина последовала инстинкту. Они всегда помогали ей оставаться в живых. — Ты, конечно же, понимаешь что согласие — это всего лишь любезность, — сообщила она девушке, глотающей воду так, будто не пила в течение нескольких дней. Реджина взмахнула рукой и снова наполнила чашу до краев. — Ты, чертова сука, ты знаешь это? — Реджина усмехнулась, и Эмма резко кинулась на нее, с полным намерением придушить ее жалкое существование. Вода разлилась ей на джинсы, окрашенные в темно-коричневый цвет засохшей крови за мгновение до того, как кубок упал на каменный уступ. Вместо того, чтобы выполнить свою угрозу, она вскрикнула от боли и согнулась пополам, пытаясь вздохнуть от резкого сделанного ею движения. Реджина двинулась ей навстречу намного быстрее, чем могло бы быть возможным в этом нелепом наряде и обеспокоенно коснулась ее плеча. Эмма отпрянула от прикосновения и снова вздрогнула от второго по счету невольного движения. — Прекрати трогать меня, — вскипела Эмма, ее голос стал глубоким, пустым и контролируемым, таким, каким был ее гнев. Реджина прищурилась, борясь с желанием помочь пострадавшей заключенной, хотела та этого или нет. Но через мгновение Королева приняла решение отстраниться и аккуратно присела на край пуфа, крепко сжав руки на коленях. — Ты и так уже знаешь, что я соглашусь, потому что ты найдешь его в десять раз быстрее, чем смогу сделать это я в одиночку. Что случится после того, как мой сын найдется? — прошипела Эмма упавшим и мстительным голосом. — После я гарантирую, что он будет с тобой в целости и сохранности, считай это подарком за сотрудничество, — Королева поманила заманчивым предложением перед ее носом, как спасением. Она манипулировала Эммой и Свон поняла, что ее обыграли. Они обе знали, что мысленно она уже дала свое согласие. — Ты могла бы просто взять мое сердце, — предложила как вариант Эмма, выискивая выгоду для Реджины во всем этом фарсе. Тот факт, что даже Реджина со всем своим могуществом не могла даже пальцем тронуть ее сердце, осталось недосказанным. Блондинка знала, что доброту редко проявляют просто так и Реджине что-то от нее было нужно. — Я, скорее, предпочитаю тебя такой, какая ты есть, дорогая, — успокоила ее страх Реджина, от изумления ее низкий голос задрожал. Брови Эммы нахмурились, что отдалось болью на ушибленном лице, напоминая ей о том, с кем она имела дело в этот момент. — Реджина, чего ты, черт возьми, от меня хочешь? Реджина улыбнулась почти смущенно, растягивая небольшой шрам над верхней губой. — Я хочу, чтобы ты была моей. Я прошу согласия, потому что не хочу тебя ломать месяцами. Как я уже сказала, я предпочитаю тебя такой, какая ты есть. Загадочный ответ разжег горячую дыру в груди Эммы, словно сигарету, прижатую к центру листа бумаги. В ее нынешнем физическом состоянии, она была не в силах сделать ничего, кроме как поднять руки в отчаянии и откинуться на спинку слишком удобного кресла, сон накатывал на глаза, несмотря на праведный гнев. Надо поесть и восстановить силы. И внезапно Свон осенила еще одна мысль. — Что означает, что у меня здесь есть рычаг воздействия, — не спрашивала, а утверждала она. — Полагаю, что есть, — согласилась Реджина, ожидая ультиматума еще прежде, чем Эмма проснулась. Все всегда хотят большего. — Чего еще ты желаешь, кроме относительной твоей свободы и свободы сына? — поинтересовалась она скептически, делая вид, что идея кажется совершенно абсурдной. Согласие далось ей легко, но Эмме не нужно было этого знать. Реджина просто наслаждалась игрой в кошки-мышки с Эммой. — Я хочу, чтобы ты отпустила Белль Френч и перестала изводить семью Лукас, — поведала Эмма, удивив Реджину. "Ей наплевать на себя, она переживает только за остальных", мысленно отметила про себя Реджина. Сможет ли Эмма Свон когда-нибудь также переживать и за нее? — Мисс Френч — политический заключенный, я не могу отпустить ее без уважительной причины, — на ходу выдумала оправдание Реджина. Если Белль будет расхаживать свободно по городу, тот жесткий контроль над Темным, которым она владеет, ускользнет сквозь ее и так уже не плотно сжатые пальцы. — Это чушь и ты это знаешь. Ты спросила чего я хочу и я назвала свои условия, — Эмма отлично знала, что Реджина использует Белль в качестве пешки в войне против Румпельштильцхена. Она заслуживала стать свободной. Либо Руби, либо Румпель возьмут ее под свое крыло, поэтому жизнь Белль после заключения будет в целости и сохранности, даже если ей и предоставят лишь комнату в гостинице «У Бабушки». — А как насчет твоего друга пирата, вместо нее? — хотела пойти на компромисс Реджина. — Нет, Крюк проведет достаточное время в тюрьме за нарушение границы, а после будет освобожден. Белль провела в тюрьме 30 лет и я требую ее освобождения. Это мое окончательное слово. Соглашайся и у тебя будет полное содействие с моей стороны, либо же откажись и приготовься к постоянному сопротивлению, дамочка, — бросила Эмма вызов Реджине, приняв окончательное решение, и попутно выведывая настолько сильно Реджина хотела ее заполучить. Без Генри, Свон предположила, что их первая встреча была бы довольно схожа с этой. Реджина любила достойный вызов, благодаря чему, наверное, Эмма до сих пор жива. — И ты станешь моей собственностью? — подтвердила сделку Реджина, пытаясь собрать всю информацию прежде, чем принимать итоговое решение. — Если ты это так называешь. Думаю, у меня нет особого выбора, так что да, это делает меня твоей собственностью, — изворотливо ответила Эмма, как делала частенько. Она осторожно коснулась своего лица, вздрогнув от порезов, синяков и звуков боли, пронзивших мозг. У нее действительно не было выбора. Она либо согласится, либо подвергнется еще большим пыткам, а это значит Генри прождет ее спасения намного дольше, если, конечно, он действительно нуждается в помощи. — Ты будешь жить почти как свободная женщина, Эмма, — Реджина размашисто взмахнула рукой и пред лицом Свон возник ошейник. — Служение мне станет твоим основным занятием. В свободное время ты вольна передвигаться по территории как тебе заблагорассудиться. Такого знака больше нет ни у кого, даже у Грэма. Ты станешь моим ценным владением. — Она подняла вверх ошейник. — Он заколдован и будет постоянно указывать твое местоположение, чтобы я могла найти тебя в независимости от того, куда ты решишь пойти в радиусе пяти миль от особняка, — спокойно объяснила Реджина, искренне думая, что это очень великодушно и любезно с ее стороны. — Как собака, — заметила Эмма, явно обеспокоенная перспективой носить ошейник. Пять миль предотвращали все ее попытки пересечь границу. На глаза навернулись слезы, когда все ее грандиозные планы побега вылетели в трубу, она проглотила слезы, но колдунья успела заметить ее поведение. Реджина махнула рукой на гибкую кожу и та заскрипела. С помощью магии кожа превратилась в браслет шириною в два дюйма. Реджина подняла бровь, будто спрашивая «Так лучше?» терпеливо ожидая ответа. Такой широкий жест почти растопил сердце Эммы. Королева хотела, чтобы она чувствовала себя как можно комфортнее в их соглашении, не выглядев при этом слабой либо отчаянной. Что, черт возьми, заставило Реджину так сильно ее захотеть? — Отпусти Белль, — повторила свою просьбу Эмма. — Через месяц, — снова возразила Реджина. — Докажи мне, что ты можешь вести себя надлежащим образом в течении месяца и я исполню твою просьбу. Стража незамедлительно прекратит набеги на семью Лукас, — глубоко вздохнув, она встретилась взглядом с Эммой и взмолилась, чтобы своевольная девушка расторгла их словесный контракт в течении обусловленного времени. — Почему? — поинтересовалась Эмма, все еще скептически относясь к столь резким переменам Королевы в сравнении с ее утренним безумством. Как могло ее избиение чуть ли не до смерти привести к столь диковинному соглашению рабства? Она была уверенна в том, что Реджина хотела ее убить. — Честно говоря, ты раздражаешь мою мать, что доставляет гораздо больше удовольствия, чем должно и ты не пресмыкаешься, что означает, из тебя получится неплохой советник, если мне понадобится дополнительное мнение, — честно ответила Реджина. Это была не вся правда, но, по крайней мере, правда. Реджина хотела облегчить трагическое одиночество своей жизни, но показывать такую уязвимость этому изобретательному существу казалось слишком опасным. Эмма заметила необоснованный, но честный ответ тем, чем он был, но ничего не сказала по данному поводу. Реджина явно хотела освободиться от своей матери - это то, что она всегда пыталась сделать. Осознание разбило сердце Эммы. Кем бы стала Реджина, если бы не жестокие руки матери, угнетающие ее существование? Лишь единожды, открывшись ей о Дэниэле, Реджина призналась, что хотела жить простой жизнью, растить семью, и умыть свои руки от всего этого королевского рабства к которому ее принудили. Замученная женщина даже по-настоящему не начала жить, пока Эмма не разрушила проклятие, что дало возможность Реджине искупить свою вину, Спасительница и Принцесса в одном лице использовала свое влияние, чтобы удерживать безмозглую толпу на расстоянии. Все думали, что она сделала это ради Генри, и Эмма позволила им всем так считать, но она также дорожила Реджиной. Она ведь не могла измениться настолько радикально в этом мире, так ведь? Не сама ее сущность, даже если она и выглядела немного иначе здесь. Эмма протянула левое запястье в поражении. Выведывание мотивов Реджины может занять всю ночь, а если она даст согласие сейчас, возможно Королева прикажет своим людям начать поиск Генри незамедлительно. У нее больше не осталось вариантов, она станет игрушкой Реджины, хочет она того или нет, Королева это ясно дала понять. По крайней мере, в случае добровольного согласия Эмма могла воспользоваться благосклонностью Реджины, нежели быть использованной как столб для битья. — Реджина, я соглашусь добровольно, но есть еще одно условие, — начала говорить Эмма, привлекая полное внимание Королевы. Кожаный браслет застыл поверх ее запястья, и Эмма воспротивилась порыву положить свою руку на грудную клетку в качестве защиты. "Это случится в любом случае", - вновь напомнила она себе и сделала все, что было в ее силах, чтобы исправить дерьмовую ситуацию. Может, она спасет и Реджину в процессе. — Ты не станешь меня больше избивать из-за злобы на Кору. Я знаю тебя достаточно хорошо и осознаю, что время от времени ты будешь меня немного лупить или заморозишь, когда разозлишься, но это, — она показала на свою грудную клетку и живот, прикрытые только ее бюстгальтером и бинтом. И почему она заметила свою частичную наготу только сейчас? Но, учитывая количество бинтов на ней, не слишком она была обнаженной. — Я… — Реджина застыла. Если она извинится перед Эммой, то сколько власти ей даст? Как только Эмма примет браслет, она станет ее хозяйкой, что означает - ей ничего не нужно сейчас говорить. Голос ее матери стучал в голове. Слабости будут выявлены. Сердце Реджины затвердело. — Я не могу делать ложных заявлений, которые смогут избавить тебя от подобных ситуаций в дальнейшем. Когда Эмма заметно сжалась, но все же дала свое запястье, бешено стучавший холодный орган в груди снова растаял. Реджина глубоко вздохнула и прикрыла глаза от жалкого вида ее будущего питомца, видя ее столь разбитой. Отсутствие абсолютного ужаса в глазах Эммы привлекало и манило ее самым неожиданным образом. Если бы Эмма ее боялась, она потеряла бы самое важное качество раздражающей блондинки - ее острый ум и резкие комментарии. Стиснув зубы, она уступила, — Но… я попытаюсь. Эмма закатила глаза. Конечно же, Реджина не смогла так легко согласиться на простую просьбу не избивать ее до бессознательного состояния. — Это все, о чем я прошу, — отозвалась она, избавив несчастную женщину от страданий. У ее Реджины уже случился бы гневный приступ и она только могла представить, насколько мучительным далось признание этой версии Королевы. С заботой, явно не свойственной такому виду заключения, Реджина пристегнула ей браслет с чутким вниманием любовника, подарившего роскошное ювелирное изделие на юбилей возлюбленной. — Готово, — прошептала она, усмехнувшись какой-то мысли, мелькнувшей в ее голове. Эмма напряглась от вида Реджины, будто та была готова рассцеловать этот браслет владения. Желудок скрутило; она только что продала свою душу дьяволу. Браслет был широким и тяжелым, чужим и неудобным. Отголоски магии пульсировали на запястье Эммы, давая понять, какое огромное количество волшебства потребовалось для создания зачарованной связи на таком невинном на вид куске кожи. Спустя мгновение он засветился ярко-фиолетовым цветом и стал горячим. Зеленые глаза метнулись к шоколадным в страхе, но взгляд Реджины остался прикованным к запястью ее новой собственности. Эмма содрогнулась. Браслет выжег кожу, создавая нерушимую связь, укрепляя только что принятое колоссальное решение. Теперь ею владела Реджина. — Боль утихнет через мгновение, — успокоила ее Реджина и погладила пальцем выжженную на коже зону, как будто ее прикосновение могло устранить боль. Почему люди всегда осторожно трогают телесные раны? Эмма этого никогда не понимала. Они чертовски болели, а значит трогать их было чертовски больно и не важно насколько легким были прикосновения. Тупицы. Хотя Реджина оказалась права. Спустя несколько напряженных секунд браслет полностью впился в кожу, став неснимаемым, и боль утихла. Эмма легонько коснулась этой области, не обнаружив разделения между браслетом и кожей, как 3D татуировка или клеймо. Оно по-прежнему чувствовалось и выглядело как кожа, обманывая любого, кто посмотрит на него, не ведавшего, каким образом оно было создано и только Реджина была осведомлена о методе его снятия. — И мы прибудем как раз вовремя к обеду, — заявила Реджина, явно удовлетворенная подчинением Эммы. — Ты, должно быть, голодна. Сегодня мы поужинаем в моем кабинете. Мама будет недовольна отменой твоей казни. — Ура-а, — проворчала Эмма. Реджина ухмыльнулась и они вместе исчезли в клубах фиолетового дыма.