The Color Red

Песни: Can’t Fall Down — Natasha Bedingfield, Roger Rabbit — Sleeping with Sirens — Эмма, пора, — негромко проговорила Реджина сквозь закрытую дверь. Она постучала три раза, но ответа не последовало. Разочарованно хмыкнув, она открыла дверь, но обнаружила комнату пустой. Страх побежал по венам и она метнулась к ванной комнате, которая оказалась неосвещенной и такой же безлюдной. С дрожащими пальцами, она достала мобильный телефон и попыталась набрать номер Грэма, но едва уловимое напевание песенки заставило ее замереть на месте. Сквозь прозрачную занавеску окна виднелся силуэт, и волна облегчения пробежала по всему ее телу. Приведя дыхание практически в норму, Реджина аккуратно открыла балконные двери, чтобы не напугать своего питомца. После дневного побега Эммы они больше не разговаривали, а познания Реджины в чтении эмоций не соответствовало уровню, требуемому для правильного решения этого довольно затруднительного и деликатного вопроса. Эмма Свон ставила ее в тупик. И сейчас, выйдя на балкон и услышав тихое, неспешное напевание мелодии песни, которую она пела находящемуся в бреду питомцу той ночью после падения в ледяную воду, поставил ее в еще больший тупик. На каком-то не подсознательном уровне Эмма все же помнила ту ночь, несмотря на ее неспособность вернуть свои воспоминания, придя в сознание. Воодушевившись, она встала возле Спасительницы, положила руки на балконные перила, мизинцем едва касаясь большого пальца руки своего питомца. — Не могу выкинуть из головы эту песню, — призналась Эмма с нотками досады в голосе. — Даже не знаю, где я могла ее услышать. — Она называется «Я распростерлась на твоей могиле», ирландская баллада этого мира, ее исполняли многие различные музыканты. Я предпочитаю версию Кэйт Расби, — раскрыла Реджина название загадочной песни. Эмма повернула голову, чтобы взглянуть на Королеву, которая упорно смотрела с высоты балкона прямо перед собой на границу леса. Лицо Реджины оставалось раздражающе безмятежным, въедаясь в кожу Эммы больше любых колкостей либо ударов плетью. Глубоко вздохнув, Реджина перевела взгляд к их едва касающимся друг друга пальцам. Прядь волос упала ей на лицо, одновременно скрывая его от настойчивого пронзающего взгляда Эммы и от этих бурных зеленых глаз, которые видели в ней намного больше, чем любой другой. — Я пела тебе ее той ночью после твоего падения в реку, — полушепотом поведала она, опасаясь реакции Эммы. На данный момент, блондинка оставалась для нее полнейшей загадкой, в основном из-за ее неумения различать одну эмоцию от другой, кроме, конечно, непокорности или непредсказуемости Эммы. — Ты пела мне? — ляпнула Эмма, ожидая какого угодно объяснения от Королевы, но определенно не такого. Плечи Реджины напряглись. Очевидно, она никогда не хотела раскрывать этот факт, и теперь Эмма знала наверняка, что та испытывала стыд. — К несчастью, Грэм не смог выследить людей, напавших на Руби. Они довольно искусно замели за собой следы, — пробормотала Реджина, испытывая неудобство от признания заботы, которую Эмма на каком-то не подсознательном уровне запомнила. Дрожащая рука убрала прядь волос Реджине за ухо, от чего она прикрыла глаза и тихий выдох покинул ее слегка приоткрытые губы. Она скучала по нежным прикосновениям Эммы и стояла совершенно неподвижно, боясь, что любое движение может вызвать очередной раскол между ними. Что, черт возьми, эта девушка с ней сделала? — Реджина, — прошептала Эмма. Но она все продолжала стоять неподвижно, даже не в силах открыть глаза. Эмма нежно обняла ладонями ее лицо и аккуратно притянула немного на себя. — Посмотри на меня? — попросила она едва слышно, но Реджина, тем не менее, ее услышала. — Пожалуйста? Карие глаза дрогнули, будто изо всех сил пытались выполнить просьбу, грудь Реджины усиленно взлетела вверх, делая вдохи, разум же продолжал пытаться привести дыхание в норму и то же время вернуть под свой контроль функцию управления веками. Эмма шумно сглотнула и большими пальцами осторожно провела по щекам Реджины, чтобы не спугнуть. — Ты говорила, что я могу попросить тебя о чем угодно и ты выполнишь мою просьбу, — начала Эмма, но струсив, остановилась, снова набираясь смелости. — Пожалуйста, не занимайся сексом с Грэмом. Гнев наполнил Королеву до краев. Ей и не нужен был бы секс, если бы не требовательная Спасительница, которая доводила ее до ручки, от чего ей приходилось отвлекаться на другие виды занятий. — Я не потерплю твоих ревнивых требований, — со злостью бросила она Эмме, оттолкнув ее от себя. Эмма подняла руки в знак капитуляции, после чего опустила их по швам. — Дело не в этом. Черт, Реджина, разве ты не видишь насколько это саморазрушительно? Это же то же самое, если бы ты ножом резала себе запястья! — прокричала Эмма. Со своими запутанными эмоциями и постоянным непониманием Реджины, она снова начала терять терпение. — На кой черт мне себя резать? — парировала Реджина. — Ну конечно же, именно на это ты обратила внимание, — пробурчала Эмма и провела руками по лицу. Глубоко вздохнув, она продолжила. — Я не говорю, что ты стала бы себя резать. Я подразумеваю, что это один из способов причинить себе боль, чтобы почувствовать хотя бы что-нибудь. Я пойду в ва-банк и предположу что, эти встречи не особо нежны? Реджина скрестила руки на груди и одарила ее холодным взглядом. — Не понимаю, какое тебе дело, Спасительница, как я удовлетворяю свои потребности? — Проклятье, Реджина! — ругнулась Эмма. Королева открыла рот, чтобы ответить, но внезапный поцелуй Эммы поглотил готовую сорваться с губ язвительную колкость. Сильные, нежные руки крепко обхватили ее лицо, и Эмма передвигала их тела до тех пор, пока не прижала Реджину между собой и перилами. Желание растеклось по венам Спасительницы, и она заглушила стоны Реджины и ее отчаянные попытки вырваться, ухватив за запястья. Реджина повернула голову в сторону. — Остановись! — закричала она, одним словом заставляя Эмму полностью замереть на месте. — Эмма, пожалуйста, остановись, — просила она, голос задрожал от страха. Точно такое же выражение лица было у нее в изоляционной комнате, когда Эмма уложила ее на пол после их сражения: широкие от страха глаза, беспомощность и приступ слепой паники, хватило для того, чтобы Реджина смогла забыть о существовании магии внутри нее. — Черт, — промямлила Эмма и отступила на шаг назад. — Прости меня, — тут же извинилась Эмма и дотронулась до плеча Реджины, но Королеву передернуло и глаза прожигали лазеры в череп блондинки. Эмма сделала еще один шаг назад. Ей было наплевать, если Реджина сожжет ее на месте, из-за ее поступка Королева запаниковала. «Ей вспомнился эпизод из прошлого или она просто потеряла контроль над ситуацией?», — размышляла Эмма. — Прости меня, Реджина. Я не подумала. Ты меня не слушала, и я разозлилась. Я хотела тебя поцеловать еще с тех пор, как тебя обняла маленькая девочка сегодня утром. И я идиотка. — Эмма замолчала, чтобы отдышаться. — Ты в порядке? Она подняла руку, борясь с желанием дотронуться и утешить расстроенную женщину, но переборола себя. Реджина в замешательстве наблюдала за внутренней борьбой Эммы, учащенно дыша из-за бешено стучавшегося сердца. Реакция Спасительницы поставила ее еще в больший тупик. Она казалось, расстроилась даже больше Реджины, а ведь это не она видела образы десятилетней давности, промелькнувшие в голове Королевы. — Реджина, с тобой все в порядке? — снова поинтересовалась Эмма, вытянув обе руки вперед, на случай, если потребуется ловить хозяйку, упавшую в обморок от затрудненного дыхания. — Вот почему ты используешь только свою личную охрану. Ты занимаешься сексом только с ними, потому что владеешь их сердцами. Они не могут… Реджина, — вдруг осознала Эмма, она не думала произносить слова вслух. Реджина свела брови на переносице, но ни единого слова не сорвалось с ее губ. — Реджина, — прошептала она и сделала шаг вперед. Колдунья дернулась, но Эмма не хотела отступать. Сейчас Реджине необходим друг, и она была решительно настроена им стать. — Я никогда не причиню тебе такой боли. Я никогда не причиню тебе боли вообще, если это будет в моих силах, — поклялась Эмма, и глаза Реджины снова встретились с ее. — Могу я до тебя дотронуться, Реджина? Пожалуйста, прости меня, — в третий раз произнесла Эмма и Королева склонила голову набок. — Как ощущается чувство вины? — тихо спросила она. От неожиданного вопроса, Эмма отшатнулась, часто заморгала, подстраиваясь под новую ситуацию. Ее мозг отказывался сейчас даже попытаться расшифровать скрытый смысл вопроса Реджины. Она была слишком расстроена, поэтому просто ответила. — Наверное, для всех по-разному, у меня живот сводит, будто меня сейчас вырвет, грудь сдавливает очень сильно, будто сжимают сердце, — объяснила Эмма. Для нее особо не имело значение, почему Реджину интересовал данный вопрос, все, что ее сейчас волновало — это отвлечься от парализующего страха, внезапно сковавшего все ее тело. — По этой причине, ты просишь у меня прощения? Из-за этого чувства? — Реджина пробиралась сквозь дебри. Эмма кивнула, плывя по течению мыслей Королевы. — Да. Мне не по себе, потому что я тебя напугала или обидела или не знаю, что еще сделала только что. Мне очень жаль, Реджина. Иногда я просто не думаю головой, — упорно пыталась объяснить Эмма. Руки ее застыли в миллиметрах от плеч Реджины. Глаза покраснели и наполнились слезами. А Реджина все продолжала смотреть на нее, как на научный проект. Когда слеза потекла по щеке, Реджина отпустила перила, которые до этого держала мертвой хваткой, и большим пальцем неспешно словила одинокую капельку. Эмма нахмурила брови, образовав четыре тонкие линии на лбу. Теперь сбитой с толку оказалась она, ожидая, когда Королева прояснит свои мысли и поступки. — И извиниться — это подобающий ответ этому ощущению у тебя в животе, вызванному чувством вины? — она продолжила задавать вопросы и Свон медленно кивнула, не доверяя своему голосу произнести ответ. — Тогда прости меня, Эмма, за причиненную боль. — Реджина, — выдохнула она. — Я… Ты, — запнулась Спасительница, не в состоянии сформулировать связную мысль. Реджина не только призналась, что чувствует вину, но и действительно, мать его, извинилась… словами… перед ней… лично… и искренне. Улыбка медленно расплылась на ее лице, а глаза бегали из стороны в сторону в поисках карих глаз Реджины. Еще больше слез потекли по ее щекам, и Королева смахивала их с ее лица, оставляя лишь мокрые потеки. Эмма снова потянулась к ней и снова остановила себя. Руки снова поднялись в воздух с намерением заключить женщину в объятья, но Эмма заставила себя опустить их по швам, сжав сильно руки в кулаки в попытке взять их под контроль. Реджина видела внутреннюю борьбу Спасительницы и резко убрала руку с ее лица, прочищая горло. Она не была готова к таким скорым повторным прикосновениям Эммы Свон после ощущения его рук на ее теле из-за идиотского импульса, которому последовал ее питомец. — Мейсон ждет нашего прибытия, — с трудом выговорила Реджина, от испытанных эмоций все еще не в состоянии полностью привести голос в норму. Эмма не стала возражать, лишь медленно выдохнула и кивнула головой. — Хорошо, — согласилась она, принимая необходимость Реджины отдалиться от испытуемых эмоций. Она вытерла слезы и отошла в сторону, давая возможность Королеве пройти, не касаясь Эммы. К тому времени, когда они спустились по ступенькам лестницы, Эмма практически светилась от энтузиазма. Реджина усмехнулась, она уже видела такое же скопление энергии у сына Спасительницы. — Эмма, помни, в этом мире его зовут Мейсон, — негромко напомнила она ей и указала на гостиную. Эмма даже не успела обратить внимание на различия в декоре. Ее глаза встретились с проникновенными карими глазами ее сына, и она замерла в ожидании его реакции. Она прикрыла рот ладонью, слезы снова потекли по ее щекам. Он мог бы быть близнецом Генри, только с немного отросшими волосами и ногами подлинее. Они уже были почти одинакового роста. Он, должно быть, только недавно существенно подрос. — Мама! — взвизгнул он, голос у парня ломался, ребенок превращался в мужчину. Эмма попыталась ответить, но ничего не вышло. Тогда она просто раскрыла объятия, и малец бросился вперед, врезавшись в нее с едва слышным глухим звуком. Уткнувшись лицом в его костлявое плечо, Эмма выплакала все слезы, скопившиеся в ней с самого прибытия в эту адскую временную дыру. Ее сын последовал примеру матери, пряча свои слезы, капающие значительно тише слез Эммы. — Я думала, что больше никогда тебя не увижу, — хрипло прошептала Эмма в его рубашку. Мейсон затрясся еще сильнее, и Свон покрепче сжала его плечи. — Я никогда не прекращала твои поиски. Я никогда не прекращала за тебя бороться, — заверяла она его, говоря все то, чего она никогда не смогла бы сказать Генри. Это было для нее катарсисом*. — Я говорил им, что это была не ты, — прохрипел Мейсон и зашмыгал носом, тоже сжав сильнее ее талию. Его руки стали настолько длинными, что могли дотянуться до противоположной стороны ее талии, крепко прижимая к себе. Реджина глубоко задышала и прикоснулась рукой к груди прямо над сердцем. Вдруг глаза защипало, и она часто заморгала, пытаясь убрать пылинку или ресничку, попавшую в око. Легкое щекотание на щеках раздражало ее достаточно для того, чтобы вытереть лицо. Когда ладонь оказалась мокрой она посмотрела на нее и второй рукой дотронулась до другой щеки, получив такой же точно результат. Неужели она плакала? — Реджина, — окликнул ее Мейсон, протянув руку. Она перевела взгляд с руки на обнадеживающее лицо мальчика, а затем на измученное лицо Эммы. Медленно, она шагнула вперед и взяла предложенную руку сына Спасительницы, мальчика, которого она полюбила как своего. Когда он притянул ее в трехстороннее объятие, она негодующе вскрикнула. Эмма подвинулась немного в сторону, прижавшись к груди Реджины и к плечу сына, позволяя Королеве притулиться к другому его плечу. Они всегда обнимали Генри таким образом, никогда не набираясь смелости касаться плеча или руки друг друга. Эмма избавилась от старой привычки, кончиками пальцев прикоснувшись к волосам Реджины, нежно обнимая ее за скулу одной рукой, а спину Мейсона другой. Подбородок Реджины дрогнул поверх головы мальчика, ей едва хватало роста, чтобы поддерживать зрительный контакт со Спасительницей. Если бы она чувствовала себя достаточно сильной в этот момент, она бы сбежала от них так же быстро как Эмма от нее этим утром. — Ты проведешь день с нами, правда ведь, Реджина? — с надеждой в голосе поинтересовался мальчуган. Эмма тяжело сглотнула, ожидая ответа так же нетерпеливо, как и ее сын. Королева перевела взгляд на Мейсона, а затем обратно на Эмму. Он не подозревал, насколько глубоко вопрос задел обеих женщин, что он для них означал. Он сморщил лоб в такой же манере как делала и Эмма, когда находилась в замешательстве, и Реджина заботливо разгладила образовавшиеся линии у него на лбу. — Конечно, мой маленький принц, — согласилась она гортанным и напряженным голосом. — Круто, — радостно запищал Мейсон. — Пойдемте, я умираю с голоду, — он отстранился от объятия и потопал в сторону кухни. — Ты была права, Реджина, лошади — невероятные животные и ты получаешь отличную физическую нагрузку. — Реджина закатила глаза от того факта, как быстро подросток превратился в бешеного пса, будучи голодным, так же как и его мать-Спасительница. Две женщины смотрели ему вслед, а затем двинулись вперед как одно целое. Достигнув вестибюля, Реджина коснулась руки Грэма и тихо произнесла, — Твои услуги больше не требуются сегодня. Можешь идти отдыхать. Грэм кивнул и отправился вглубь дома. Реджина положила руки на бедра, с уверенностью зная, что она только что дала Эмме. Власть. Контроль. Это вселило в нее ужас. Эмма шагнула вперед, помня о балансирующей на грани ситуации, об эмоциональной бомбе, которая может взорваться в любую секунду при одном неверном движении. Реджина немного отпрянула, когда Эмма согнула руку в локте. — Могу я Вас сопроводить, моя Королева? — негромко спросила она, будто принятое Реджиной решение ничего не поменяло между ними. Королева уставилась на вытянутую руку, пару раз вдохнула и выдохнула, после чего подняла свой взор и встретилась с зелеными глазами Эммы, которые стали ярче от пролитых слез. В них сверкала искренность и плясали веселые огоньки. Реджина кивнула и взяла руку Эммы, следуя за Мейсоном в столовую. Небольшая передача контроля в руки Эммы для нее ничего не изменила, но для Реджины оно изменило абсолютно все. * Катарсис — термин для обозначения процесса и результата облегчающего, очищающего и облагораживающего воздействия на человека различных факторов.