The Color Red

Песни: For the Nights I Can’t Remember — Hedley, Fall for You — Secondhand Serenade. Покидая монастырь, Эмма охотно подцепила под локоть практически светящуюся после двух часов, проведенных с бездомными детьми и сиротами Сторибрука Реджину. Эмма и подумать не могла, что эта версия Реджины может так лучезарно и долго улыбаться. Ее мышцы лица, должно быть, ныли от усилий удерживать их в таком положении, но улыбка не сходила с губ Королевы большую часть неспешной и молчаливой прогулки обратно к особняку. — Надо бы устраивать подобные визиты каждую субботу, — в итоге произнесла Реджина и взглянула на Эмму. — Будешь меня сопровождать? — неуверенная надежда, читавшаяся в глазах Реджины, застала Эмму врасплох, и она на мгновение растерялась. Не в состоянии вымолвить ни слова, Спасительница лишь кивнула, и немного вымученная улыбка растянулась на ее лице. Реджина перевела взгляд вперед на дорогу и Эмма почувствовала как грудь снова наполняется кислородом. Королеве снова удалось целиком и полностью завладеть ее сердцем, и Эмма хотела, чтобы оно принадлежало ей, даже если и не могла его отдать. Она боялась. Реджина обожгла ее намного глубже, чем любое другое прикосновение к ее телу обжигало ее прежде, и она всю неделю находилась в раздумьях над ситуацией, потому как не могла о ней забыть. — Твои щеки скоро лопнут, — пробормотала Эмма и Реджина резко перевела взгляд в ее сторону. — Что, прости? — негодующе воскликнула она. Эмма негромко рассмеялась, наблюдая за вспышкой гнева Реджины.— Ты всю дорогу беспрерывно улыбаешься, отчего твои лицевые мускулы будут напоминать белку, которая набивает рот орехами, если мы будем устраивать подобные мероприятия каждую неделю, — объяснила она сбитой с толку Королеве. От сомнительного утверждения, Реджина нахмурила брови, но улыбка снова медленно расплылась на ее губах. — Тогда я буду белкой, — неуверенно радостным тоном ответила она. Эмма громко расхохоталась. — Это была шутка? Неужели Ледяная Королева Реджина Миллс только что пошутила? — Спасительница прыснула от смеха, взмахнула рукой широким жестом, будто объявляла о только что случившемся событии всему миру. — Не уверена, что шутка оказалась смешной, — прокомментировала Реджина, озадаченная самим понятием юмора. Несмотря на это, ее улыбка стала под стать Эмминой, но тут же взгляд стыдливо упал в пол, будто она не должна была проявлять такие явные эмоции. — Не нужно, — проговорила Эмма, вдруг став серьезной и остановилась посреди тротуара. Она приподняла подбородок Реджины, пока эти карамельные карие глаза не оказались на одном уровне с ее. — Не прячь ее, ты такая красивая, когда улыбаешься. Щеки окрасились румянцем, и если бы Эмма не держала ее крепко за подбородок, голова Реджины снова бы опустилась вниз. — Мама считает, такое проявление эмоций не подобает Королеве, — тихо призналась Реджина, отголоски слов витали в воздухе. Эмма фыркнула. — Твоя мать также приказывала тебе меня убить, поэтому я знаю, ты не всегда следуешь ее указаниям, — парировала Эмма с коварной кривой ухмылкой на губах. От досадного вынужденного согласия Реджина прикрыла глаза, но улыбка снова появилась на ее губах, несмотря на тщетные попытки ее скрыть. Медленно открыв их, Реджина ахнула от яростного огня желания, полыхающего в глазах Эммы. Эти манящие зеленые глаза кидали желанные взгляды на ее губы, но, поняв, что Реджина с любопытством наблюдает за ее выражением лица, с неимоверно быстрой скоростью опустила взгляд в пол. Она слегка подтолкнула руку Реджины локтем и они снова двинулись вперед, оставив момент позади на асфальтной площадке. — Ты совершила действительно хороший поступок, там, в монастыре, Реджина, — похвалила Эмма тихим, севшим голосом. — Они — моя ответственность, — аргументировала Реджина, не способная увидеть свой поступок как нечто большее. Эмма закатила глаза. — Ты явно вышла за рамки своего служебного долга: игрушки, остаться подольше, чтобы поиграть с детьми. Ты не обязана была ничего такого делать. — Во рту у Эммы после сказанных слов осталось горькое послевкусие. Она знала куда больше о том, что означает быть сиротой и бездомной, чем положено знать любому человеку. — Мейсон рассказал мне, какими невыносимыми были его предыдущие дома, — поведала Реджина, будто данное утверждение все объясняло, и для Эммы, действительно, так и было. — Да, некоторые из домов, в которые они нас отправляют… это будто, ты когда-нибудь встречалась с этими людьми? — вскипела Эмма, вмиг разозлившись, когда волна детских воспоминаний, запрятанных глубоко внутри, вновь заполнили ее разум. Реджина искала в сердце те эмоции, которые должна была чувствовать. Ее грудь сжалась, она ощутила потребность начать извиваться, словно уж на сковородке или же нежно обнять Эмму. Что напугало ее еще больше, поэтому она решила проигнорировать свои чувства и вместо этого завела разговор. — Когда мы только обнаружили местоположение Мейсона, ты упомянула, что, по крайней мере, встречала Мейсона в своем мире. Кем он был? — поинтересовалась она, не уверенная правильно ли подобрала негромкий тон для разговора. Эмма глубоко вздохнула, небрежно пожав плечом. — Я сбежала из последнего приемного дома, жила некоторое время на улицах. Однажды ночью меня нашел Мейсон. Наверное, я потеряла сознание от гипотермии либо от голода. Он был обыкновенным одиноким стариком, который пронес меня почти целую милю к своему обветшалому трейлеру, постелил на полу возле дровяной печи и накормил тарелкой супа. — С каждым произнесенным словом Эмма становилась все более замкнутой в себе, пока, в конце концов, слова не превратились в молчаливое размышление. Реджина не знала, как продолжить разговор, поэтому она ждала. После минутного молчания и глубокого вдоха, Эмма начала рассказывать дальше. — Проснувшись следующим утром, я настолько перепугалась, что просто сбежала. Я была уверена, что он меня изнасилует, или изобьет, или запрет в трейлере, но он был всего лишь милым малым, который рискнул, думая, что я не обворую его до нитки. — И ты обворовала? — поинтересовалась Реджина. Эмма покачала головой и слегка улыбнулась. — Нет, но я подумывала над этим. Через несколько месяцев, я снова оказалась в такой же точно ситуации, поэтому пошла к его неприметному трейлеру. Он меня впустил, постелил кровать и накормил тарелкой супа с говядиной и овощами. Уверяю тебя, он каждый день ел только такой суп, потому что, каждый раз, когда я возвращалась к нему, на плите всегда стояла кастрюля такого супа. — Эмма хихикнула, ностальгическая улыбка снова появилась на ее губах. Улыбка оказалась заразительной, и Реджина не стала прятать свою в этот раз. — Очень надеюсь, что Мейсон видит меня в таком свете, — проговорила она, немного отворачивая лицо от взгляда Свон. Эмоции, скрывавшиеся за произнесенной фразой, были слишком открытыми, делали ее слишком уязвимой. — Ты раздавала детям игрушки, потому что ты чувствовала себя виноватой за детство Мейсона? — недоверчиво поинтересовалась она, отважившись снова взглянуть на сомнительную Королеву. Реджина чуть опустила голову и произнесла. — Конечно же, нет. Я не являюсь причиной череды ужасных жизненных ситуаций Мейсона. У меня нет оснований чувствовать себя виновной за его детство. От уклончивого ответа Королевы, Эмма сузила глаза. Неужели она только что обвинила ее за паршивую жизнь Мейсона? Или… — Ты сделала это ради меня? Реджина драматично вздохнула, гнев заменил ее более мягкие эмоции, что запутало и напугало Королеву. — Я всего лишь хотела, чтобы каждый ребенок в Сторибруке почувствовал себя нужным и счастливым, даже если всего лишь на мгновение, — отчеканила она, будто слова не имели особого значения для ее питомца. Эмма едва не споткнулась об трещину на тротуаре, но вовремя обрела равновесие прежде, чем снова оступиться. Она ошиблась, Реджина приобрела игрушки и проводила время с детьми в качестве извинения перед ней. По крайней мере, так все начиналось, но брюнетка действительно получила неизгладимое удовольствие от визита. Эмма решила прекратить допрос и растворилась в чувстве теплоты и радости от широкого жеста Королевы. Реджину никогда никто не учил как правильно извиняться, поэтому она придумывала различные планы, такие как установка телевизора в ее комнату и поход в монастырь, дабы задобрить Эмму. Королева просто и подумать не могла, что настолько увлечется в процессе. — Тебе понравилось сегодняшнее утро? — осторожно поинтересовалась Реджина, голос был слишком размеренным для обычной светской беседы. Она не добивалась прощения, а лишь хотела убедиться, что сюрприз доставил Спасительнице радость. Эмма, однако, распознала бескорыстный поступок за то, чем он был на самом деле, и сглотнула подступающие к горлу слезы. Реджина была похожа на ребенка: такая же хрупкая и неопытная. — Спасибо, — прошептала она, но Реджина лишь выпрямила спину и сменила тему разговора. Она прислушалась к совету Руби и ждала пока Эмма сама вернется к ней по собственному желанию, ждала, пока ее питомец решит, когда предпринятых попыток окажется достаточно. — Я бы хотела, чтобы ты с нами пообедала, — выдвинула предложение Реджина, вернувшись из своих темных мыслей. Она не отдавала ей приказов с того самого дня, как Эмма пришла в себя после пребывания на грани жизни и смерти. И Спасительница до сих пор не могла понять почему. — А что насчет Мейсона? — приложив немного усилий, Эмма притормозила поток своих мыслей. У нее еще будет масса времени обдумать поведение Реджины и ее намерения, когда она уединится в своей комнате. — Мейсону уже сообщили о твоем существовании. Он полагает, я сейчас за городом забираю тебя, — с небольшой улыбкой объяснила она, мимолетно сообщая Эмме, не рассказывать о ее проведенном времени в Сторибруке до его приезда. Эмма резко остановилась перед поворотом на улицу Миффлин и посмотрела на свою хозяйку неверующими глазами. — Я думала, ты ждешь, пока он окончательно приспособится к его жизни здесь. Реджина прочистила горло и прижала руки к бедрам. «Она нервничала», — сделала вывод Эмма и стала терпеливо ждать. После минутного молчания она заговорила, — Он не боится трудностей, и не упускает возможностей напакостить Матери, что указывает на необходимость дальнейшего отвлечения внимания. Он хорошо воспринял новость. Эмма широко заулыбалась. — Весь в меня, — гордым шепотом подытожила она. — Мейсон вернется с урока верховой езды после полудня, — сказала Реджина, не зная, что еще ей сообщить, чтобы заполнить неловкое молчание. Радостное возбуждение разлилось по венам Эммы, и она, стоя на месте, качалась с пятки на носок, чтобы хоть как-то разогнать прилив энергии. — Я и правда смогу его увидеть? — хотела получить она повторное подтверждение ради душевного спокойствия. Наверняка, Реджина не была настолько жестокой, чтобы поманить таким предложением прямо перед ее носом, а после забрать свои слова обратно, дабы наказать за побег с Руби в ночь ее падения со скалы. Подобная мысль выбила весь воздух из ее легких и она моментально пришла в чувства. Реджина в замешательстве нахмурила брови. Она заметила нотки грусти на лице своего питомца, глубокие линии вокруг ее рта и глаз разрезали черты, но она не дала ей никаких оснований для такой реакции. — Конечно, ты сможешь его увидеть, Эмма, — заверила Реджина Спасительницу. — Обед подадут в 12:30, что даст ему достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и встретиться с тобой до начала трапезы. — Она идеально распланировала день, чтобы свести к минимуму попытки мальчика потрепать нервишки матери еще больше. — Я подумала, что возможно ты захочешь провести с ним остаток дня, — с надеждой предложила Реджина и Эмма восторженно закивала в ответ, с таким энтузиазмом, что чуть шею не вывихнула. — Замечательно. — Реджина улыбнулась. — Мама решила в обед поработать в Тронном Зале во избежание галдежа, которой вы двое, несомненно, устроите, а у меня, как раз в это время, будет еще одно дело, в котором мне необходимо принять участие. — Реджина неловко переминалась с ноги на ногу, и сердце Свон снова подпрыгнуло в груди. Она готовила еще один сюрприз, чтобы вернуть расположение Эммы? — И что за дело? — спросила она, едва скрывая детский восторг. Она была уверена: немного изворотливости и давление в нужном направлении и Реджина сдастся под напором и все ей расскажет. — Я буду совокупляться с Грэмом в своей спальне, — констатировала Реджина деловым тоном. От неожиданного и неуместного заявления, Эмму будто хлыстом ударили. — Что? Какого черта мне нужно такое знать? — пробурчала она, хорошее настроение вмиг испортилось, услышав новость. Груз разочарования упал вниз живота и слезы обожгли ей горло. Эта была жестокая шутка. — Чтобы тебе снова не пришлось стать свидетельницей сего действа и убедиться, что Вы с Мейсоном останетесь внизу в данный промежуток времени, — пояснила Реджина, немного в замешательстве. Она сузила глаза, наклонила голову немного в сторону, отчаянно ища причину гнева Эммы. Свон глубоко вздохнула и попыталась понять точку зрения Реджины, несмотря на боль. Разумеется, для нее было обыденным делом менять сексуальных партнеров как перчатки, делая это в течение тридцати с лишним лет. Ничего личного, не в этот раз. Реджина проявила вежливость, пусть даже попытка оказалась жалкой, но намерения были благими. Конечно, совместное времяпровождение с сыном отвлечет ее от любовных утех наверху, когда придет время, но в этот момент еще один ожог предательства оставил неизгладимый след на ее сердце. — Ты не довольна, что я тебе сказала? — попыталась выяснить Реджина, когда молчание продлилось слишком долго. Ей не стоялось на месте, а утро так хорошо начиналось, неужели своей честностью она разрушила сегодняшний день? — Все нормально, — огрызнулась Эмма и двинулась вниз по тротуару, руки плотно прижаты в карманах джинсов. — Эмма, — окликнула ее Реджина, и Спасительница остановилась, стиснув зубы. Стук каблуков предзнаменовал приближение Реджины. — Я не понимаю твоей реакции, — с толикой стыда призналась она, опустив взгляд на сжатые руки. Эмма вновь вздохнула. Реджина правда вела себя как ребенок. Она не понимала самого определения эмоций, или как их понять, или как их читать на лицах других людей. — Я ревную, Реджина, — призналась она глухим голосом, скрывшим практически все ее эмоции. — Ты причинила мне боль, но я все еще не могу смириться с мыслью, что тебя будут лапать чьи-то руки. Реджина свела брови на переносице, пока обдумывала полученный ответ. — У меня есть биологическая потребность, которую ты не можешь либо не хочешь удовлетворять. Не более того. Какая разница, чьи руки доставят мне удовольствие? Освободившись от контроля Короля, я никогда больше не ограничивала себя в этом плане, и не стану ограничивать без достойной компенсации. — Ее тон не был жестоким либо сердитым. Реджина объяснила свою точку зрения, разложив все по полочкам, что почти усугубило все для Эммы. — Компенсации, — повторила она. — И это все, чем является для тебя секс? Биологическая потребность, которую необходимо удовлетворить? Разве ты ничего не чувствуешь? В плане эмоций, я имею в виду? — Несмотря на то, что Эмма развлекалась со многими случайными партнерами, она никогда не вытуривала их из постели или выставляла за дверь сразу после секса. Реджина рассуждала о сексе, как о любой другой услуге, которую выполняли ее подчиненные. Они приносили ей обед, убирались в спальне и доводили ее до оргазма. В ее голове особой разницы между этими действиями не было. Реджина сглотнула, что означало: она услышала произнесенные слова Эммы, но так и не подняла свой взгляд от побелевших от напряжения пальцев. Когда Эмма осознала, что ответа не получит, продолжила свой путь в сторону особняка. Реджина проводила ее взглядом: начиная с сапог, далее скользнув верх по телу, пока не остановилась на сгорбленных плечах и опущенной голове Спасительницы. Ей вспомнился, намертво въевшийся в память, образ Эммы, лежавшей, раскинув копну золотых волос на ее груди, утром после падения с обрыва. Она могла поклясться, что чувствовала легкое дыхание на своей шее, означавшее, что Эмма мирно спала в ее объятиях, что она не умерла посреди ночи, когда вместо того, чтобы приглядывать за ней, она по глупости заснула. Тем утром эмоции накрыли ее с головой, и с тех пор она проводила практически все свое свободное время, разбираясь в них. Они ничего не значили, и в то же время они означали абсолютно все. Та же самая паника, отчаянная потребность, — как той ночью, когда они едва ли дошли до самого пика их отношений, — хлынула по ее венам. Она настолько тогда потеряла над собой контроль, что ей потребовался оргазм, чтобы успокоиться и иметь возможность нормально прикасаться к Спасительнице. Тот же безжалостный приступ страха сжал сейчас ее сердце как и тогда, когда Руби заметила, что Эмма не дышит. Неужели она только что снова потеряла Эмму? — С тобой я почувствовала, — прошептала Реджина, но когда слова покинули ее уста, Эммы уже и след простыл.