The Color Red

Хотя это и противоречило желанию Руби, Белль переоделась и спустилась на кухню, отдавая предпочтение угрюмому ворчанию и бессвязному бормотанию Бабули, а не уединению в комнате. Волчица подумала, что Белль боится очередного нападения, но ведь охрана Королевы защитит ее ценою собственных жизней. Реджина владела их сердцами и желала счастья младшей сестре не меньше, чем самой себе. Данная мысль пришла ей в голову, пока она шла между двумя молчаливыми мускулистыми молодыми людьми, облаченными в одеяния с геральдикой личной охраны Королевы. Реджина пощадила жизнь Эммы, хранила в секрете ее тайны и тайны Спасительницы, и вместо того, чтобы выразить свою признательность словесно - поднесла ей на блюдечке Белль, словно утешительный приз. Белль стала вещью, передаваемой из рук в руки, как Рождественские подарки, и хотя Реджина ценила ее как политзаключенную, она не рассматривала ее чем-то большим, нежели просто вещью, пешкой в игре. А сделав ход таким образом, не без милости Эммы Свон, Белль оказалась под ее защитой и опекой, хотя с легкостью могла быть отправлена на виселицу, либо, что еще хуже — оказаться в руках Румпельштильцхена. Извращенная и жуткая игра. Впрочем, как и сама Реджина. Бедная женщина никак не могла различить радость от ярости, так как ярость — это все, что она когда-либо знала. Призывать, подавлять, подчинять и цепляться за власть, которой она никогда не обладала из-за вечного влияния матери. Люди полюбили бы девушку, ставшую женой короля, но не эту порочную и злую версию той, кем она могла бы стать. Когда-то она была доброй, полной сочувствия и любви, сколько в ней было любви! Нахлынули воспоминания, о которых Руби не смела думать целые десятилетия. Слезы навернулись на глаза, вспомнив юную Реджину, помогающую ей подняться с земли после падения с пони. —Мне так жаль, Волчонок. Я не углядела, — поспешно приносила извинения Реджина, крепко прижав к себе Руби. Не выпуская ее из своих объятий, Реджина немного отстранилась и с глазами, полными страха, с ног до головы осмотрела маленькое тельце. Более глубокие эмоции отразилась на ее лице: вина смешанная со страхом. Любовь. — Рука, — вскрикнула малютка Руби. Реджина подняла ее с земли, крепко обхватив за колени, а Руби обвила руками шею старшей сестры, крепко прижав волосы. Руби думала, что слезы, лившиеся ручьем по ее щекам, никогда не прекратятся. Зайдя в дом, все так же крепко обнимая Руби, которая теперь сидела на ее коленях, Реджина легонько смазывала рану, щекой прижавшись к волосам чуть выше линии ушей, и тихо напевала нежную мелодию, отгонявшую боль. — Будешь ли ты всегда напевать мне, когда мне больно? — попросила маленькая Руби и вытерла нос тыльной стороной ладони. Реджина по-доброму улыбнулась, у нее всегда была такая широкая и красивая улыбка. Руби надеялась, что ее улыбка будет такой же, когда она повзрослеет. Реджина поцеловала малышку в лоб, прижала крохотное тельце к груди, оставаясь в таком положении чуточку дольше. — Я всегда найду способ избавить тебя от боли. Когда тюремная дверь со скрежетом отворилась, эхом отразившись по бетонным стенам, Руби вернулась назад к реальности. По наитию, она скрестила руки на груди, защищая себя от заползавшего в тело и мысли холода, вызванного этим местом. Она не заходила сюда с момента освобождения Белль, и уже успела забыть, какой угнетающей может быть тишина. Знакомый страх и вечный холод, поселившийся в самые косточки, в самую душу, заставил ее ринуться к Эмме и Реджине, чтобы как можно скорее убраться из этой камеры подальше. — Что? — процедила она сквозь зубы, слишком живы внутри воспоминания и окружающее ее пространство для любезностей. Реджина сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и Руби поняла, что ситуация паршивая. Как могла она не видеть раньше нежности в глазах Реджины, когда та смотрела прямо на нее? Реджина всю свою жизнь оберегала ее от Коры, сражалась и истекала кровью, билась до последнего за ту единственную тайну, которую так никогда и не раскрыла сумасшедшей женщине, контролирующей жизнь Королевы. Она сдержала обещание: избавила ее от боли и неведомых страданий от рук Коры. А Руби позволила ей страдать в одиночестве. Волчица многое перенесла за свою жизнь, многого добилась. Если бы она тогда пошла за Реджиной в замок, старшая сестра непременно бы уничтожила Кору своей магией и покинула бы его вместе с ней, защищала бы ее, на худой конец. Руби крепче себя обняла, заглушая давние мысли. Что сделано — то сделано, прошлого не воротишь.  — Говори, — приказала Реджина пленнику. — Кто отдал приказ напасть на Мисс Френч? — Румпельштильцхен, — усиленно проговорил мужчина, пытаясь бороться с безоговорочной властью Реджины над его сердцем. — Кто приказал напасть на Мисс Лукас три недели назад? — задала следующий вопрос Реджина. И сжала его сердце, когда тот замешкался с ответом. — Отвечай мне! — прокричала она, будучи словно не в себе. — Питер Блэк, — сквозь сжатые зубы проговорил он, уставившись на Руби, будто хотел перед ней извиниться. Руби ахнула и прикрыла рот дрожащей рукой, выразительные карие глаза заблестели от слез. — Зачем? — продолжила Реджина, уже ранее получив ответы на эти и многие другие вопросы. Он сдал имена остальных нападавших на Руби людей, рассказал как они планировали ее убийство, и все остальные незначительные зловещие детали осуществления задуманного. Дабы не травмировать молодую волчицу, она не стала разглашать все подробности их плана, но сама предпочла услышать каждую из них, укрепляя тем самым свою готовность к решительным действиям. — Он заплатил каждому из нас по 10.000, — признаваясь, ему хотя бы хватило приличия выглядеть пристыженным. — Я доверяла тебе, Барри, — прошептала Руби. Она действительно ему доверяла. Столько ночей они вместе с Питером и еще несколькими общими знакомыми проводили время воя на луну и в разговорах о лучшем мире и воплощении их идей в жизнь за бутылочкой спиртного. — Прости, — прошептал он, склонив голову, которая внезапно оказалась повернутой под неестественным углом, а мгновением позже мужчина рухнул на пол, замертво. Лишен жизни. Казнен магически. Руби закрыла глаза и медленно отвернулась от трупа мужчины, как будто данный жест мог стереть с памяти картинку тошнотворного щелчка пальцев сестры, сворачивающей шею человеку прямо у нее на глазах. Даже Эмма ахнула и шумно сглотнула, не до конца веря в то, свидетелями чего, они только что стали. Глаза подтверждали действительность происходящего, но разум противился. Они находились рядом с женщиной, совершавшей куда более ужасные злодеяния, чем казнь мужчины, едва не убившего не только голос народа, но так же дорогого сердцу Королевы человека. Руби покинула помещение. Следом за ней по коридору, эхом по бетонным стенам, — теперь уже пустым, не считая вселяющих ужас воспоминаний, въевшихся в ее голову, — раздался гулкий цокот каблуков Реджины. Звук становился все ближе, а мгновением позже мягкая рука коснулась ее плеча. Руби остановилась возле двери, повернулась и увидела неимоверно растерянное лицо женщины, прожигавшей ее взглядом. С каких пор Реджину стали заботить чувства других или попытки оправдать свои действия? — Будешь ли ты всегда напевать мне, когда мне больно, Реджина? — спросила Руби, повторив вопрос из детства, которое так старалась забыть после превращения Реджины в монстра. Услышав странный вопрос, Королева подняла голову, в глазах можно было прочесть отголоски воспоминаний. Реджина смотрела на нее. Руби ждала. Когда стало очевидно, что Королева не собирается отвечать, Руби снова дала деру, распахнув дверь с большей силой, чем требовалось. Оставив после себя звук лязга металла по бетонной стене. Проходя мимо, Эмма окинула Реджину взглядом и побежала вслед за волчицей, окликая ту по имени, предлагая плечо помощи, которое Руби искала в старшей сестре. Реджина помнила ответ, но не могла заставить себя произнести вслух эти ласковые слова. Реджина сцепила руки в замок впереди себя и склонила голову. — Я всегда найду способ избавить тебя от боли, — произнесла она в пустоту и тяжело вздохнув, продолжила, — Даже если не я теперь залечиваю твои раны. — И в самом деле, теперь это не ее обязанность. Руби будет куда лучше с Эммой и Белль, нежели с ней. Она была роботом, брала на себя то, что никто другой даже не посмел бы сделать, как например, казнить человека без суда. Она оберегала ее, но не знала как утешить, как собрать разбитые кусочки. Поэтому она ее отпустила. Руби выбежала на дневной свет. Вдохнула полной грудью свежего воздуха, снова вернув себе способность дышать, все это время продолжая идти вперед. Шаги Эммы становились все ближе, пока, в конце концов, Спасительница не поравнялась в ногу с ней, и чтобы не отставать пускалась в легкий бег. — Руби, ты в порядке? — тупо спросила она, получив в ответ ледяной взгляд. — Конечно, я имею в виду, я знала, что ты не в порядке, но… — вздохнула Эмма. — Могу ли я чем-нибудь помочь? — Сделай ее снова человеком, — резко выпалила Руби, повергнув Эмму в шок, из-за которого она не смогла вымолвить и слова. Пару раз, открыв и закрыв рот, она так и не смогла выдавить и звука. Эмма уже хотела было окончательно отбросить попытки заговорить, но Руби, подходя к закусочной, замедлила шаг, и мысли Свон наконец к ней вернулись. — Я пытаюсь, Рубс. Но Реджина не может измениться за одну ночь. Так не бывает. — Свон засунула руки в карманы, и молилась о терпении дожить до того дня, когда Реджина примет, в конце концов, свою человечность. — Это дело рук Коры, — ядовито обвинила Руби. — У Питера нет столько денег. — Я знаю, — согласилась Эмма. — А когда охрана найдет Питера и других, замешанных в этом деле людей, Реджина тоже узнает. Их уже ищут. Все намного запутаннее и масштабнее людей, напавших на вас с Белль. — Всего грандиозного замысла Эмма сама еще не понимала, но дело явно дрянь. Кора вела себя уж слишком покладисто по отношению к ней, слишком заботливо по отношению к Реджине. Им нужно найти ее сердце. — Моих друзей, — сквозь зубы процедила Руби. — Что? — Не люди, Эмма. Мои друзья виновны в этом. Люди, которые мне не безразличны и которым я доверяла, поступили так со мной, поступили так с Белль, — пояснила она, не в состоянии сдержать, стекавшие по ее щекам, слезы. Она яростно вытирала их ладонями. Если Реджина чувствовала хотя бы половину той боли и предательства, которые чувствует сейчас она, не удивительно ее решение закрыть свое сердце от всего мира и людей в нем. Все причиняли ей боль — и она превратилась в монстра. Теперь все стало на свои места. — Мне жаль, Руби, — Эмма извинилась за всех, и Руби ей поверила. — Спаси ее, Эмма. Я не могу этого сделать, и лишь боги знают причину, но я не переживу ее потерю снова, — умоляла волчица. Она не хотела опять любить Реджину. Те, кто пытался ее полюбить, получали в ответ боль и страдания, даже до того, как она стала жестокой и злой. Но тут же осознала, что никогда не прекращала любить Реджину, а лишь убедила саму себя в противном, чтобы облегчить чувство вины. Она оставила ее, как и все остальные. — Я тоже не переживу, — едва слышно призналась Эмма. — У Коры нет сердца. — Вес сделанного признания перестал давить на нее, как только она поделилась им с Руби. — Ты имеешь в виду буквально или фигурально? — уточнила Руби. С женщинами Миллс никогда не угадаешь. — Буквально, — выпалила Эмма, начиная терять терпение. Реджина должна поверить. — В другой временной линии Кора вытащила свое сердце и положила его в шкатулку в склеп. Вся суть в том, что когда Реджина вставила ей сердце обратно в грудную клетку, Кора изменилась. Она любит дочь, просто не чувствует этого. Думаю, что эта Реджина не сможет пережить потерю матери. — Голос был полон грусти, выковывая негласное нерушимое соглашение сотрудничества. — Ты хочешь помочь Коре? — не веря выпалила Руби. — Если это поможет Реджине, тогда да. Мне Кора так же неприятна, как и тебе, но мы обязаны что-то предпринять. Реджина вот-вот изменится, а если Кора запудрит ей голову, пока она в таком уязвимом состоянии, не знаю, смогу ли я снова до нее достучаться, — с долей разочарования и полным боли сердцем призналась Спасительница. Эмма действительно любила Реджину, невзирая на все препятствия и разумные доводы. Она только что наблюдала, как Реджина убила человека, даже не моргнув, и после такого поступка не перестала ее любить. Эмма зарычала, с ненавистью признавая, — Мне нужен Крюк. — Крюк? Тот отвратительный пират, зыркающий на меня, как на кусок мяса? Эмма кивнула. — Мхм, он самый. Он знает Кору, ну, версию из другой временной линии. Может, он сможет помочь. — Честно говоря, она совсем забыла о Крюке. Реджина пощадила его, а у Эммы было слишком много неотложных дел, чтобы думать еще и о нем. Пока они обе переваривали неприятную мысль, что, возможно, даже Спасительница не сможет спасти Злую Королеву, в воздухе повисло молчание. Эмма участливо сжала плечо волчицы, заглушая собственную боль. Они обе знали на что шли, когда связывали свои жизни с Королевой. Но сейчас Руби нуждалась в поддержке больше всего на свете. — Мне правда жаль, что так вышло с твоими друзьями, Руби. Подозреваю, сейчас ты считаешь, что никому нельзя доверять, — Эмма снова принесла извинения за причинивших ей боль людей. Это, конечно, не ее вина, но кто-то ведь должен был это сделать. — Я знала, что дела плохи, но… Никогда не могла и подумать, что дойдет до такого. Я никогда не думала… Не думала, что единственным, никогда не предававшим, меня человеком станет Злая Королева, — прошептала она, остановившись наконец возле дорожки, ведущей к главному входу в кафе. — У тебя есть Белль, — напомнила ей Эмма. — И Бабуля. — Белль, — выдохнула Руби, внезапно переполненная эмоциями, которых Эмма не смогла распознать из-за невероятно сильного водоворота боли, бушевавшего в опухших глазах волчицы. — У меня есть Белль, — повторила она. И снова сорвалась с места, а Эмма поплелась следом. Над парадной дверью громко звякнул колокольчик, и все посетители, находившиеся внутри кафе, переместили свой взор на потрясенную молодую девушку с несокрушимой силой духа внутри. Среди них были и небесно-голубые глаза Белль, а завидев Руби, она вышла из-за прилавка, где принимала заказ, борясь со своей боязнью открытого пространства и толпы, пытаясь облегчить себе жизнь. Потому что это то, кем она была: стойкой и преданной, как Руби. — Руби? — заговорила она, когда поняла, что никто другой не собирается. Волчица уверенным шагом пересекла зал. Одной рукой обвила талию Белль, а другой закопалась в мягкие каштановые волосы. Помня о рассеченной губе, она наклонилась и поцеловала противоположную сторону от пореза. Комната дружно ахнула, включая двух девушек, ставших зачинщицами скандала. — Что насчет Питера? — спросила Белль, лихорадочно пытаясь оттолкнуть Руби за плечи в стремлении понять причину. — Питер пытался меня убить, — сообщила Руби. Она сказала это Белль, но моментальное перешептывание голосов свидетельствовало о том, что ее услышали едва ли не все в закусочной. — Его, скорее всего, казнят, когда солдаты Реджины его найдут, а я устала ждать. Устала делать вид, что я тебя не люблю. Еще больше перешептываний пронеслось по кафе после использования имени Реджины, вместо ее титула. А за последний час она назвала ее по имени уже дважды. Люди обратили внимание, но Руби их проигнорировала. Она хотела, чтобы все узнали ее родословную, ее извращенный конфликт интересов оставаться преданной народу, при этом любить общего врага всем сердцем. Они ничего не знали, они совсем не ощущали той настоящей боли, о которой так сокрушались, день ото дня моля ее решить все их проблемы. Где все они были, когда ее муж вместе с дружками пытался ее убить? Помимо неудавшихся возражений Робина, в итоге показавших Реджину как героя, где все они были? Не посещали ее в больнице, даже не отправляли открытки с пожеланиями выздоровления. Они бежали, и прятались, и молились о ее выздоровлении, лишь для того, чтобы она продолжила быть буфером между людьми и Королевой. — Что насчет людей? — Белль не верила в происходящее пред ее глазами. Она мечтала о том дне, когда они смогут быть вместе, но когда он наконец наступил, она испугалась. — Мне уже наплевать. Эти люди, за освобождение которых я боролась последние десять лет — меня предали. Они согласились меня убить ради денег, с меня хватит быть самоотверженной. Я хочу чего-то и для себя, и этим кем-то я хочу, чтобы стала ты, если ты все еще готова принять меня, — изложила Руби, с каждой секундой становясь все больше неуверенной в себе. Может Белль не была счастлива? — Ты не шутишь? — подтвердила Белль, Руби кивнула. — Руби. О, Руби, конечно, я все еще готова тебя принять. Я тоже люблю тебя. Руки обняли ее за шею, Белль поднялась на цыпочки и прижалась губами к губам волчицы. Этот поцелуй не был таким нежным, как поцелуй Руби. Ее губы и лицо саднило, но волна любви и желания волчицы, окатившие Белль, превратили поцелуй в нечто прекрасное, приятное и придающее силу. Для Руби он стал спасением надежды, которую она начинала терять, узнав о причастности Питера к ее нападению. С Белль, возможно, у нее появились новые силы продолжать борьбу за людей. Реджина появилась за дверью закусочной как раз вовремя, чтобы увидеть проявление любви девушек, и была слегка удивлена обнаружить снаружи Эмму. Очевидно, Королева намеревалась заглянуть внутрь не будучи обнаруженной, и Эмма не могла не улыбнуться данной мысли. — Ты сделала это намеренно, — прошептала она, наблюдая за нежными поцелуями и тихими вздохами чуточку дольше. — Тогда, ты знаешь о нашей особой родственной связи? — поинтересовалась Реджина, хотя вопрос больше прозвучал как утверждение. — Руби рассказала в день моего падения в реку, — подтвердила Эмма. Она не умела хранить тайны, по крайней мере, от Реджины. Она была как открытая книга, и научила Реджину ее читать, что означало, становилось все сложнее хранить от нее тайны. Вместо того, чтобы разозлиться, Королева грустно улыбнулась, лицо исказилось от попытки скрыть сильные чувства, бушевавшие в груди. — Эта тайна не должна была стать ее бременем, — приглушенно ответила Реджина, не сводя глаз с счастливого лица сестры, улыбавшейся девушке, которую она считала своей Истинной Любовью. — Она не прекратит бороться, — парировала Эмма. — Я и не хочу, чтобы она прекращала, — обозначила Реджина, свободно прижав руки к бедрам. У Эммы вылетели из головы все мысли и вопросы. Тогда на обрыве Руби попала в самую точку, отметив, что у Реджины на все есть причины. Просто остальным они казались бессмысленными. — Идем, — обратилась к ней Реджина и отвернулась от двери. — Проводишь Королеву домой? Эмма улыбнулась и выставила руку. — Как пожелаешь.