Помешательство

Очередная вылазка, не предвещавшая на первый взгляд ничего серьёзного. Всего лишь разведка грязных жилищ свинолюдей, в которую Линесс ходил уже не раз и не два, а территорию Катакомб наёмник знал прекрасно, как свои пять пальцев, но почему-то именно сегодня он готов был бросить всё, сесть в дилижанс и больше никогда не возвращаться в проклятое место, если, конечно, ещё удастся сбежать от разъярённых чудовищ. Всё шло из рук вон плохо с самого начала, хоть группа и состояла из подготовленных и опытных людей, которых не пугал мрак подземелий. Каждый из них уже успел ощутить всю прелесть изнурительных походов, но в Катакомбы вызвались идти только те, кого с полным правом можно было назвать живодёрами, и был рад уничтожить десяток-другой расплодившихся тварей. Помимо него самого, во мрак спустился мрачный Истязатель, чьё лицо скрывал глубокий капюшон, а окровавленные одежды еле скрывали шрамы, покрывающие всё крепкое жилистое тело. Рядом с ним шла безобидная на вид монахиня, которая даже сейчас старалась вести себя кротко и спокойно и казалась лишней среди группы головорезов, замыкавшейся темнокожей арбалетчицей с сомнительным прошлым и ненормальной для женщины жажды к убийствам. Подозрительно оглядываясь по сторонам, она следила за тем, чтобы враги не смогли атаковать сзади и внести панику в их уже неспокойный отряд. Вонючие и совершенно не похожие на человека свинолюди внушали жуткую ненависть наёмнику, который уже успел перерезать множество их глоток, ведь недаром до начала своей «карьеры» он держал хозяйство и знал, как забивать свиней. Впрочем, Линессу было всё равно, кого заколоть топором. За это платили деньги, причём неплохие. Обычно походы с его участием проходили спокойно: наёмник и его товарищи всегда возвращались в город целыми и с хорошей добычей. Сейчас же эти твари, обозлённые убийством своих сородичей, были настроены очень решительно, что и подорвало моральный дух группы, явно не готовой к столь упорному сопротивлению. Свиньи оказались загнанными в угол, отчего свирепо защищали свои жилища, серьёзно потрепав искателей приключений, но стойко державшаяся монахиня успешно залечивала раны союзников, позволяя группе медленно, но верно продвигаться дальше. Напряжения добавляло и ненормальное поведение арбалетчицы, подхватившей какую-то заразу на Внутреннем Дворе, что не давало соратникам расслабиться ни на секунду. Женщина изо всех сил боролась с желанием укусить кого-нибудь из товарищей, чтобы попробовать их крови. Но бывший солдат держала себя в руках, отхлёбывая небольшое количество дурной жидкости, благоразумно взятой из города. Арбалетчица была подавлена, чувствуя свою вину в тяжести данного похода, хоть внешне и старалась тщательно это скрывать, а всю злость вымещала точными выстрелами, нарушающими строй свинолюдей и вводя тех в панику. - Смотрите, даже шкура не испорчена! - воодушевлённо промолвила Стакли после того, как арбалетный болт пробил голову одного из чудовищ, что немного повеселило всех членов их небольшого отряда. Только одного человека, прекрасно видевшего страдания других и наслаждавшегося муками самому, нельзя было провести этой показной весёлостью. - Боль ведёт к очищению, девочка, - промолвил Истязатель тихо, чтобы не услышали другие члены группы, - соберись, и ты сможешь побороть этот недуг. - Боже, помоги! - истерично воскликнула монахиня, которой досталось множество смрадных плевков от маленьких поросят. Другим приходилось ненамного легче. Линесс едва увернулся от лезвия чудовищного топора свина-грабителя, после чего тот с визгом рухнул на землю, сражённый длинным цепом. - Вы все умрёте! Слышите? Вы никогда не найдёте отсюда выхода! - заорал на весь зал затесавшийся среди мутантов безумец и каким-то чудом не тронутый ими. - Заткнись! - острые сюрикены воткнулись в глотку орущего, отчего тот захрипел, истекая кровью, и вскоре рухнул на пол. Чудовищам же было всё равно на затесавшегося и корчившегося в агонии человека, продолжая с диким рёвом бросаться на незваных гостей. Острый крюк просвистел рядом, разорвав рясу уже порядочно испуганной монахини, тем самым уронив женщину на пол. Кровь хлестала из рваной раны, и, поборов дикое желание утолить свою жажду, арбалетчица достала из походной сумки бинт, после чего начала перевязывать напарницу, чтобы та не умерла от кровотечения, потому что иначе их будет уже некому лечить. - Не надо, сестра, - отодвинулась Ботель, прикрыв второй рукой рану, пока мужчины сдерживали нападение свиней, - я увидела Свет, и он мне сказал, что благодать таится в боли… «Ну вот, началось!» - возникла досадная мысль в голове у Стакли с пониманием того, что церковная дева уже немного тронулась рассудком, и переубеждать её сейчас будет лишь глупой тратой времени. Зарядив арбалет, женщина выпустила болт в барабанщика, который стучал неприятные мотивы, отражающиеся лишь дикой головной болью. Вместе с этим также невыносимо громко стучал и пульс у виска, мешая сосредоточиться и нормально прицелиться. Неровное пламя факела становилось всё тускнее, заменившись неприятным чадящим дымом, что явно воодушевило свинолюдов, но помешало женщине разглядеть цель. Выстрел получился слабым, после чего ответная порция блевотины залила тяжёлый доспех. - Накажи лучше меня! - завопила тем временем монахиня, собираясь выйти на передовую. - Я так много грешила! - Будут наказаны все, - преградил ей цепом дорогу Истязатель, - когда придёт своё время. После чего засунул в раненое пузо свина свободную руку и вырвал у того печень под дикий восторг обезумевшей девы, которая, похоже, на радостях призвала волну исцеления, отчего уставшему наёмнику и арбалетчице стало немного лучше. Что же касалось Далингринжа, то ему и от этой дикой процедуры было необычайно хорошо. Войдя в своеобразный экстаз, он ударил себя цепом по спине, и капли крови, показавшиеся врагам тяжёлыми словно пули, брызнули на вопящего от восторга барабанщика и урода с крюком, вызвав у тех сильное кровотечение. Каким-то образом, этот мазохист, травмируя себя, мог калечить врагов. Сейчас же он попросту упивался данным ритуалом, отбросив всякие оковы благоразумия, монахиня с удовольствием присоединилась к данной оргии самобичевания, что не лучшим образом сказалось на настроении арбалетчицы и наёмника, а также неслабо испугало свиней, отчего те уже наступали не столь решительно. Линесс же на фоне творящегося безумия, почувствовал себя дико уставшим, отчего пропустил болезненный удар обухом топора. - Стакли, помоги мне! - крикнул наёмник единственной, кто ещё мог оставаться в здравом уме, но было уже поздно… - Женишься на мне? Женишься на мне? Женишься на мне? - с глупой улыбкой и светящимися глазами бросилась ему на шею арбалетчица, утонув в дурном ритме барабанов и полностью оторвавшись от реального мира. - Да я ж не это имел в виду! - рявкнул мужчина, чувствуя, что ещё немного, и тоже станет участником творящегося балагана. Голова адски болела, как и всё тело, но враги ещё стояли на ногах, и, несмотря на тяжёлые раны, отступать не собирались. С каждым шагом группе становилось всё труднее двигаться дальше. Предсказание почившего безумца начинало сбываться: им не выйти отсюда. И разум уже был готов принять спасительную перспективу умереть легко, будучи не в своём уме и ничего не понимая, но не так Линесс представлял конец своей карьеры. Не за такой наградой он пришёл в эту смрадную дыру. «Чёрта с два! - всплыла в голове у наёмника дерзкая мысль. - Раз я могу соображать, то просто так не сдамся!» После чего мужчина почувствовал небольшое облегчение и ясность в рассудке. Теперь он по прежнему видел слабые места противников, точными ударами топора быстро прерывая жизнь очередному зверолюду, что немного успокоило и союзников, отчего отряд смог оттеснить мутантов. Правда, Ботель уже была не в силах встать, покрытая множеством ран и находясь при смерти. - Помогите же ей! - воскликнул наёмник, схватив дрожащими руками факел, когда группа врагов уже была уничтожена. Он слабо владел техникой первой помощи и вряд ли смог бы облегчить состояние монахини, но он надеялся, что кто-то из товарищей всё же послушается его. - Уже смысла нет, - ответила арбалетчица, присев у бездыханного трупа и крутя в руках бинты. - Она не выдержала тягот этого мира и покончила с собой, - положив руку на плечо Линессу, промолвил Истязатель, - она приняла себя такой, какой есть. Совсем как я… - Вы были бы идеальной парой! - воскликнула женщина, продолжая находиться в своих грёзах и лишь частично ощущая реальность. - Стакли, замолчи! - рявкнул Линесс, еле удерживаясь от того, чтоб не влепить затрещину говорящей разный бред арбалетчице. Далингринж молчал, не желая ещё больше накалять обстановку. Радовало только одно - впереди лежало последнее нетронутое жилище, но даже если они сбегут, то задание будет считаться выполненным. Практически вся деревня свинолюдов оказалась разграбленной и уничтоженной. - Что ж, зайдём внутрь или вернёмся в город? - спросил наёмник у остальных выживших, которые стояли в нерешительности перед следующим шагом. Рядом лежало множество поверженных свинолюдов, а сумки приятно оттягивали золото и добыча. Правда, помимо найденного добра пришлось бы нести труп и несчастной монахини, не выдержавшей ужасов подземелья. Пожелав отомстить за смерть столь невинной и доброй души, группа единогласно решила отправилась вперёд, чтобы полностью искоренить стоянку мерзких чудовищ. «Излишняя самоуверенность нередко ведёт к гибели», - вспомнились слова Предка, некогда владевшего городом. Но в этот раз уставшим и израненным искателям повезло избежать драки: дом оказался пуст, только немного хозяйственной утвари удалось захватить с собой, что сильно разочаровало воинственно настроенную троицу искателей. С тяжёлым сердцем вернувшись в город, выжившие предали тело умершей подруги земле, после чего Линесс проводил своих товарищей госпитальерам на дальнейшую и длительную реабилитацию, а сам ушёл в трактир, чтобы хоть как-то ослабить неприятные воспоминания, которые вместе с гулявшим по округе Багряным Проклятьем навевали на наёмника чувство тоски и глубокой безнадёжности. Мужчина просидел эту неделю в прострации, без всякого желания что-либо делать. Постоянно просыпаясь по утрам от кошмаров, в которых он слышал дикий поросячий визг, видел вонючие морды и снова переживал помешательство и страдания своих товарищей, Линесс не видел смысла в продолжении поисков. Он отказывался даже от самых выгодных и лёгких походов, предпочитая им сидение в трактире, где чувствовал себя абсолютно опустошённым и лишённым смысла жизни. К чему быть сильным и умелым, если однажды может просто снести крышу, и ты окажешься беспомощнее младенца? Человеческий разум на удивление хрупок, и Линесс не хотел оказаться на месте своих товарищей. Наверняка, они уже и не помнят ничего. Из игрового зала послышалась ругань, и оттуда твёрдыми шагами вышла арбалетчица, показав кому-то неприличный жест и крикнув в ответ пару ласковых: - Ишь ты, шулера тут нашли! Да и идите вы нахер, раз играть не умеете! Её смуглое лицо выглядело слегка посеревшим, а глаза сердито горели. Женщина переживала состояние «ломки», когда готова была на стену лезть, ради очередной порции дрянного пойла, а чтобы достать новую, необходимо было отправиться в поход. Увидев наёмника, Стакли слегка улыбнулась ему и присела на небольшом отдалении, чтобы ненароком не заразить его. Никто не знал, как именно передавалось Багряное Проклятье, отчего арбалетчица старалась держаться от остальных на приличном расстоянии, общаясь только с такой же заражённой подругой по несчастью, коей оказалась неосторожная могильная воровка. Сейчас же, женщина была рада видеть товарища по предыдущему походу, который был жив и здоров, только уже прилично пьян. - Дай и мне, что ли, попить, - вместо приветствия промолвила она, - это, конечно, не «Кровь», но тоже сгодится. - Смотрю, ты уже в своём уме, - ответил Линесс, открывая заказанную бутылку красного вина, которая была так похожа на то найденное во Дворе зелье. - И не напоминай, - отрезала женщина, в считанные секунды осушив бокал, - я вела себя как полная дура… - Да и забудь об этом, главное, что мы сумели выбраться, сейчас живы и сидим здесь. Арбалетчица грустно вздохнула, увидев совершенно небоевой и неряшливый вид товарища, который сейчас уже напоминал одного из постоянных пьянчуг данного заведения. Вылазка в Катакомбы ни для кого не прошла незамеченной и сломала даже ранее сильного и уверенного в себе наёмника, пускавшего различные шуточки при нахождении особо ценной добычи. Сейчас же ею оказалась Голова Джунии, которую пришлось снять с холодного и бездыханного тела монахини. Весьма безрадостный и мрачный трофей, который Линесс собирался сегодня пропить, тем самым навсегда избавившись от ещё одного напоминания о том жутком походе. Но твёрдая рука арбалетчицы закинула реликвию себе в сумку, после чего сердитый взгляд тёмных глаз остановил начавшего возражать мужчину. - Даже и не думай! - отрезала Стакли. - Верну, когда протрезвеешь. А сейчас ты не лучше того же свинолюда. Пошли спать, а назавтра ты отправишься в поход, понял? - Тебе ведь тоже сейчас хреново, верно? - заплетающимся языком промолвил наёмник, послушно следуя за женщиной, и не следуя возражать, почувствовал, как от прикосновения слез кусок её тёмной кожи. Арбалетчица давно не принимала «Крови» и была сильно истощена, не в силах даже поддаваться желанию кого-нибудь загрызть, чтобы утолить нестерпимо мучившую жажду. - Если я превращусь в урода, то просто снеси мне бошку. Всё имущество можешь забрать себе, - тихо ответила Стакли, тоже находясь в состоянии депрессии, - у тебя ещё есть шанс спокойно жить дальше. Я же, существую, пока имеются запасы «Крови». И с каждой выпитой бутылкой я чувствую, как ближе подходит смерть. - Не волнуйся, мы сможем найти лечение для этой заразы, - ответил Линесс, немного протрезвев от осознания того, что и сейчас, он подобно заражённой существует от одной бутылки к другой. Совсем не этого желал охотник за головами, прибыв сюда. Проводив товарища до номера, женщина оставила его и уже приготовилась уйти, но её остановил один вопрос, который вряд ли мог быть заданным на трезвую голову: - Послушай, а те слова в Катакомбах про замужество были правдой? - Никак нет! - отрезала арбалетчица, сердито хлопнув входной дверью и оставив пьяного товарища в темноте и одиночестве. Правда, сейчас он уже не боялся уснуть, а лежал на кровати с глупой улыбкой на лице, расценив подобное поведение как тщательно скрываемое согласие. По крайней мере, эта мысль его немного успокаивала, отгоняя непрошенные кошмары. «О какой ещё свадьбе может идти речь, когда округа кишит монстрами, а я - медленно умираю в поисках очередной дозы?» - сердито подумала Стакли, увидев у себя в зеркале несколько новых кровоподтёков, самопроизвольно появившихся буквально вчера. Она чувствовала, как зараза медленно растворяет её тело, и сильно боялась однажды не проснуться в один из рассветов. Далингринж продолжал избивать себя, находя успокоение только в процессе мучения. С каждым ударом вместе с кровью уходило и чувство вины, тяготившее Истязателя. Невинная душа монахини не выдержала этого тернистого пути и, наверняка, уже обрела покой. Боль и страдания неизбежно ведут к Свету, правда, самоубийцам не дано принять его, отчего суровый и обычно серьёзный мужчина, напоминавший больше палача, чем ревнителя веры, позволил пустить себе скупую слезу. Ему было по-настоящему жаль почившую, отчего камера истязаний заполнилась диким нечеловеческим рёвом, от которого вздрогнули даже обитатели монастыря. Длинный тёмно-багровый кровоточащий рубец красовался на спине Истязателя, являясь следом чужого страдания. Страдания, которое Далингринж не забудет и которое постоянно будет напоминать о себе, даруя Истязателю новые силы и напоминая остальным, что без мучения невозможно достичь цели. Пока что же оставалось только терпеть.