Траектория падения

Сумерки поглотили города, солнце быстро исчезло за горизонтом, а зимний воздух серебрил траву. В отличие от маленьких городков, где воздух замирал, люди с наступлением темноты уже находились в аккуратных домиках, жизнь-то в крупных была совершенно другая: не утихали толпы гуляющих людей и простых зевак, яркие неоновые вывески, громкая музыка. Азраэль глубоко вздохнула, уловив терпкий запах горького шоколада, а мимо неё пробежала девчушка с широкой улыбкой, предлагая бесплатно опробовать товар, а затем резко развернулась, счастливо поглядев на нее, протянула корзинку. Опасливо прищурившись, она неловко тряхнула головой и, прикусив губу, потянулась за манящей сладостью. Шоколадный цветок на деревянной палочке издавал дурманящий аромат, чуть горьковатый. И, наверное, на вкус он был также хорош. Пока она решала, стоит ли пробовать сладость или выкинуть в мусорку, ведь особого вкуса она может и не почувствовать, девушка с нескончаемой энергией скрылась в толпе.. Слишком давно не ела человеческой еды — отвратительный вкус молекул, на которые максимально точно раскладывала ангельская природа, не способствовал хоть минимальному удовлетворению. Азраэль, отчужденно разглядывая людей, приткнулась в темном уголке подворотни, обперевшись плечом об стену. Яркий фонарь и сверкающие лампочки даровали спокойствие — счастливая жизнь у людей, они полны эмоций, жизни, их души сверкают светом, а порой укрываются густым туманом. Они грешат практически каждый день, однако кара небесная обходит их стороной, а Небо прощает. Конечно не всех, но какая разница? Она откусила один лепесток и зажмурилась, с трепетом и одновременно ужасом ощутив приятный горьковатый вкус шоколада. Он таял на языке, а мятежница бледнела. С одной стороны она мечтала почувствовать вкус в полной мере и даже узнать, почему множество людей склоняются к чревоугодию. Здесь же существовала иная причина — ангел по своей природе не обладает этой возможностью. И лишь частичное очеловечение влияет на восприятие вкусовых рецепторов. Азраэль нервно заправила прядь за ухо и слизнула шоколад с губ. Наверняка все из-за крыльев, отрезав их, она отказалась быть частью Рая, отреклась от прямого божественного влияние. От этого знания похолодело между лопатками. С Михаилом вышел разговор короткий. Он не желал оправдывать, только задумчиво стоял позади, направив тяжелый взгляд, а теплыми пальцами он перебирал несколько прядей и касался кожи. Затем одной рукой крепче сжал плечо, второй же нащупал пульсирующую вену. — Я могу убить тебя, сейчас или позже. Могу свернуть шею, и ты не успеешь сказать и слова, но этого я не сделаю. В нашем договоре можно найти лазейки. Удивлен, что ты их не искала. А это именно так. Он лежит вот здесь, на самом видном месте, — архистратиг указал на шкафчик. На яркой папке едва ли не огромными печатными буквами значилась надпись. И честно сказать, она и правда не обратила внимания. Её не интересовало, что лежит на поверхности. То, что скрыто, дает ответы. Она привыкла искать именно там, за замками железных сейфов, за заклинаниями. А Михаил ждал. Мятежница усмехнулась и скинула его ладонь, жадно вдохнув новую порцию воздуха, биение сердца не получалось контролировать, а страх перед архистратигом не желал удалиться. — Михаил, давай поговорим об этом позже? — хрипло предложила она. И пойманная лазутчица скривила губы, не ожидая даже немого согласия. Михаил отступил и когда она, прикусив губу, бросила отчаянный взгляд на листок, пытаясь запомнить все от места жительства до номера телефона, он поступил совершенно неожиданно, чем несказанно удивил. — Забирай, об этом поговорим также. Азраэль приподняла рукав, поглядывая на часы и закусив последним сладким лепестком, уставилась в черноту. Осталось полчаса до полуночи, а в час ночи придут приспешники Метатрона, если все пройдет четко по плану. Здание напротив искрилось голубой неоновой вывеской и зазывало к себе ночных обывателей. Один охранник, величественно кивая, вертел головой на толстой шее и иногда, чтобы испугать достаточно наглых и дерзких, хватался за ствол. Черный блестящий пистолет моментально охлаждал пыл особо настырных посетителей. Азраэль поправила пальто и широко улыбнулась стеклянной ярко-освещенной витрине. Сильно подведенные губы вульгарной помадой и немного косметики: мягкие тени, едва заметные черные стрелки и немного туши — сотворили чудо. Она надеялась сталь вроде бы и заметной раскрепощенной девицей, а на деле совсем не запоминающейся. Такая же, как и другие девушки в неприличном заведении. И улыбаясь симпатичным парням, пряча взгляд настоящего убийцы, продвигалась к охраннику. Ей было совершенно не жаль предателя, к нему она не имела никаких претензий. Сработавшись с писарем, он немного продлевал ей жизнь, но интуиция подсказывало, что Михаила достало сидеть, считай взаперти, ему надоело отсиживаться в сторонке и ждать не понятно чего. Он ни разу не глядел работу мятежников, чтобы напасть и хотя бы продержатся на поле бое больше чем пару минут, следовало разузнать буквально все. Капитаны, генералы, всё он них, также слабые места, на которые возможно надавить сразу, какие-то неустойчивые взгляды — все вместе они тихо ослабляли небеса, вытаскивая по прутику, чтобы потом рухнула дамба. Азраэль часто наблюдала за самим Михаилом. Этой чести удостоили только её, другие совершенно не напрасно опасались быть раскрытыми, впрочем, пару раз самой воительницы тоже не повезло. Неудачное падение жалкого цветочка с подоконника закончилось дюжинной дней пыток. Не смотря на боль, какую пришлось пережить, случай был довольно забавным, когда с легким ветерком под беседу Михаила и Рафаила о мятежниках, она выпала прямо из окна. Тряхнув головой, отгоняя тягучие, как ириска воспоминания, она улыбнулась охраннику, демонстрируя ровные зубы и взгляд полный влечения и озорства. — Не гляди так, девчонка, — вздохнул мужчина, — пропустить пропущу, но смотри, чтобы ночь не закончилась где-то в канаве. Поговаривают, таких хорошеньких рыжих находят в переулках. Охранник, не глядя на свой массивный вид и излучения мрачности, в душе был вполне добродушным. «Правильно говорят, не суди по внешнему виду», - подумала Азраэль и прижала руку к груди. Холодная сталь грела её естество. Тонко наточенное лезвие едва не вибрировало и мечтало погрузиться в теплое тело. — Если такой встретится, то это будет последний день в его никчемной жизни, — улыбка спала с лица, янтарные глаза сверкнули. Мужчина, усмехнувшись, кивнул, пропуская внутрь. Таких он любил, вроде бы и милое личико, сама беззаботность, но в походке читалась ясность, ступал хищник быстрый, ловкий и опасный. Через пару секунд, как рыжая макушка исчезла с глаз, он о ней забыл. В нос моментально ударил запах алкоголя, слабой закуски и похоти. Последний лился через край и, казалось, причинял незримую боль. Вроде ничего необычного, но неприкосновенность оболочки связывалась узлом, вызывая рвотные позывы. «Скорее всего, это влияние Михаила»— мрачно анализировала она свои ощущения и привычно сбросила всю вину на архангела, совершенно не заботясь, что его участие здесь практически не наблюдалось. От него всегда веяло священным покровом, который то и дело укрывает голову, под ним раздается божественный голос, между словами о содеянных грехах. Михаил принес с собой забытую святость и построил стены вокруг притязательного греха. Азраэль вздохнула и растянула губы в улыбке, поддаваясь безликому танцу толпы, тем временем осматривая клуб. В таких заведениях она бывала редко, ей больше нравились давние времена: веселье, любовно танцующие пары под заводную музыку, где живые музыканты исполняли очередную песнью. Все выглядело живее. Камер здесь не было, а вот подпольная дверь, где не раз играли в покер на большие деньги, курили траву и просто совершались криминальные сделки, находилась в укромном местечке. Плавно маневрируя между танцующими, огибая их, Азраэль, иногда ловила хищные взгляды молодых и не очень мужчин, и также виляя бедрами, подходила к дверям. Привалившись к стенке, прикусила губу и смотрела на мужчин из-под ресниц. Голову разрывала громкая музыка, нос дурманил запах алкоголя и, механически облизав губы, она обколотилась плечом об стену, опустив голову. Алкоголя как раз и не хватало в её жизни, и хотя предпочтения мятежница отдавала ясной голове, но расслабится, хотелось как никогда. Однако к на пути громкому «нажратся» стоял архангел, отсутствие определенного напитка, который «убивал» ангела за пару стаканов и еще пару аспектов. Оставалось десять минут. Теперь следовало поторопиться. Решимость поднялась из недр естества, холодная расчетливость вступила в свои права. Азраэль, прикрыв очи на пару минут, чувствовала подрагивающие мышцы. Она не знала, кто будет предателем, не догадывалась, кто престанет перед правосудием в её лице. Но сам факт убийства успокаивал Ангела Войны. Она больше не боялась убивать, когда-то давно это страшило ее, но не теперь. Страх перед остекленевшими глазами врагов и колючий воздух после пепла от крыльев больше не пугали, скорее, принимались как должное. Раз это неизбежно, то зачем дрожать, как осиновый лист на ветру? Словно неловко запутавшись в собственных ногах, она неуклюже схватилась за ручку и опустила голову. Поймав несколько взглядов танцующих мутных от алкоголя, Азраэль по себя улыбнулась и, легко справившись с замком, нырнула в душное помещение. По ушам ударила непривычная тишина, да такая, что она слышала только стук сердца, точно там за плотными дверями не существовало жизни, не двигались в бешеном ритме потные тела, а сама комната расположилась в темноте, принимая её и тишину как данное. Тряхнув головой, она скользнула рукой по прядям и, слабо выдохнув, отбросила волосы назад. Глаза уже привыкли к темноте и, внимательнее рассматривая комнату, она выбирала лучшее место, где можно переждать пока пройдут основные переговоры приспешников писаря с предателем. Необходимость услышать все единой буквы встала неприступной стеной и каким-то бешенством разлилась в груди. Ангел, покусав губу, подняла очи и точно попала на вентиляцию. На вскидку прикинув пролезет ли туда, она удовлетворенно кивнула и, вскинув руку, медленно откручивала болты. Четыре крупных болта по очереди падали в ладонь, и когда последний ответил холодным металлом мятежница крепко сжала их в руке. Сняв решетку, забралась туда. Максимально тихо разместившись, мятежница едва смогла достать телефон и, низко опустив голову, накрыла голову черным пальто. Минимальный отблеск волос, блеск глаз мог привлечь внимание приспешников, а этого ей ой, как не хотелось. Тело налилось истомой и напряженные в виде дрожи прошлось от кончиков пальцев рук до ног. Вскинув руку, она не дыша левитировала решетку и болты на место и оставила их почти закрученными. Мутные металлически болтики не бросались в глаза. Внезапный страх, что они ошиблись с местом и временем, насквозь прошиб одним ударом. Досчитав до десяти, она подавила тяжелый вздох и включила на телефоне диктофон. Этого, конечно, Михаил не говорил делать, однако существование интуиции никто не отменял; мягко подкрадываясь, шелестящий голос давал незримые подсказки. Как совершенно случайно включенный диктофон еще утром, пару случайных нажатий и вуаля. А уже идея воплотилась в предосторожность. Ей ведь, правда, могли не поверить. Время плелось долго, каждая минута, как огромный период жизни, с тянущим жилы нетерпением. Она глядела в пустоту и методично жевала губу. Сидеть вот так, в ожидании, ей приводилось довольно часто, это занимательно, если знать точно, что ты не ошибся с местом. Наверное, стоило подумать о дальнейшей судьбе. Все же не смотря на некую враждебность, исходящую от бывшего друга, он решил поделиться информацией и пошел наперекор клятве Михаила. В этом случаи Абдиэль должен был все своей сущностью уверовать, что не приносит главнокомандующему вред, до последней капли крови убедить себя в преданности и едва ли можно предположить — именно таким способом все обходят клятвы. Азраэль сильно зажмурилась, слишком легко удалось ангелу, привычно, без зазрений совести. И в тот же момент она была признательна. Михаил бы все равно поступил по-своему, и неизвестно, когда бы узнала о скором свершении долгожданного возмездия. Плата жизнями за содеянное, за бунт, мятеж, который терроризировал архистратига и все небеса долгие годы. Ей не хотелось ничего. Просто уйти туда, где сияло солнце, где тихо шелестели деревья, пели птицы, издавая только им ведомые звуки — приносило мир и тоску. Двери тихо отворились. Темная фигура проникла внутрь, а мятежница, кажется, задержала дыхание, силясь разглядеть лицо. Во мраке быстрыми движениями, словно плавая во тьме, мужская особа пыталась совладать с собственным разумом, совестью. Если Азраэль и не видела лица пришедшего, то это не означало, что не чувствовалось, как вибрировал воздух от напряжения небесного существа, как дрожал мрак готовый сразится со светом и отступить до следующего боя. Она бесшумно вздохнула, и глаза ослепило светом. Яркие лампы озарили светом комнату, придав ей куда больше опрятный вид. Не было зловещего, затхлого запаха, и не существовало паники и возможности ошибки. Предатель, взявший совсем недавно и так же быстро распрощавшийся со званием анархиста, Малахия, мерил комнату шагами и периодически останавливался, глубоко вздыхая и контролируя собственное дыхание. Его глаза шарили по всей мебели, он словно чуял её запах, чувствовал неизбежную расплату за сегодняшнюю выходку. Двери опять открылись на этот раз плавно, словно хищники передвигались солдаты писаря. Во главе шел Гадриэль, а в руке переливался серебром на свете ангельский клинок. — Рад, что ты пришел, Малахия. И хотя я сомневался в тебе, Метатрон же был настойчивый и любезно подарил тебе второй шанс. — Благодарю, однако, взамен того, что я расскажу, мне нужна защита. Михаил не даст мне уйти живым. Кажется, об этом писал в своей письме твой новый бог, — держался уличный бандит уверенно и непринужденно, точно пару минут назад не тыкался в мебель, как слепой котенок, теперь дорос до взрослого и опасного хищника. — Смотря, что ты расскажешь, — медленно кивнул ангел, но глаза солдата писаря были живыми. В глазах бывшего заключеного, как в озере, отражалось слишком много боли, горькое желание не остаться никогда одному. Азраэль припоминала узкую тюремную койку подземелий, а в паре метров ангел, посмевший открыть ворота Люциферу. Он был наказан по всем законам. Лишь крохотное послабление — жизнь не забрали, решили, что смерть слишком хороша. Уход в пустоту — непозволительная роскошь. Она честно предлагала бросить подземелье, покинуть Рай и уйти вместе с ними, однако в такой жизни был огромный минус. Анархист вела в неизвестность и вечную борьбу с небесным воинством, а Гадриэль до ужаса в зеркале зрачков боялся архистратига, страшился пыток и боли, которая последует в огромном количестве. И хотя на деле неизвестность ходила, как дикий зверь вокруг темницы, ангел не решился, молча, опускал глаз, а поджимал губы. Лицо вечно белое, мраморное, почти неживое лишь короткий разговор, когда говорила только Азраэль через крохотную щель в полной тишине, заставлял его улыбаться, совсем немножко. В такие минуты Азраэль было его очень жаль и в тоже время непонимание захватывало разум, как не старалась, они были слишком разными, чтобы понять друг друга. Азраэль жила огнем, оно пылало в её груди. Океан чувств в янтаре глаз и грандиозное желание жить. — Я расскажу все, — Малахия сглотнул и откинулся на спинку дивана. — И хотя Михаил слишком силен, могуществен, он на грани. Архангел не привык так долго ждать, не привык столько времени барахтаться в дерьме. Со дня на день он готов уже расстаться со своим хладнокровием и полететь и в Ад, не говоря уже к Метатрону. Терпение Главнокомандующего постепенно угасает. Его легко заманить в ловушку. Что до Азраэль, то тут все просто и я просто удивлен вы да не догадались. Я принимаю ваше желание убрать с дороги анархиста, — он довольно покачал головой. Азраэль похолодела от ужаса. — Пока она жива — камня вам не видать. «Как он мог узнать?» — с ужасом она осознавала, какие тайны раскрыл Малахия. Недооценили его. Она часто заморгала, опуская голову еще ниже. Бледность лица выпила все краски. Эмоции схлынули утащив за собой все, оставив лишь глухую ноющую пустоту. Одна лишь мысль тешила утомленное сознание: «Я убью их». К счастью, у них не было крыльев, чтобы улететь, навсегда исчезнув в звездном небе. Есть шанс и грех им не воспользоваться. Сталь холодила кожу и тут же опаляла жгучим жаром, что казалось, кожа плавилась под клинками. В этом была особенность оружия, которое вытянула с хранилища. Серебристый клинок без излишеств чувствовал настроение хозяина и охотно показывал свое расположение. Она закрыла глаза и мысленно рассмеялась от абсурдности ситуации. Нет, никогда не стать подчиненной, напрочь, отсутствует равновесие в отношениях солдата и командира. Слишком мятежница привыкла, что есть собственная голова на плечах и всегда можно изменить свои действия. Ведь не Михаил лежит здесь, дыша пылью, осознавая: Метатрон узнает слишком много. А насколько велика его жажда стать богом воительница знать не желала. Сам Михаил же приказывал не так, как другим, медленно, тонко склонял её к этому. Бережно, словно не имея шанса ошибиться и сделать неправильный шаг. Правда, заканчивается одинаково, опять сора и словесный сор — это нестерпимо надоедало. Иногда хотелось убедить его в своей искренности и немножко поглядеть за каменную маску, разглядеть в воине нечто большее. Чем Главнокомандующего. Она прекрасно помнила, как стоя за широкой спиной рядового ангела, впрочем, являясь обычным рядовым, пыталась рассмотреть его лучше, приподнимаясь на носочки и вытягивая шею, Азраэль не достигла успеха. Её специально поставили не в первый ряд, как должны были, а в четвертый. Любопытство заметил и архистратиг, не смотря на старания командира, она умудрилась выделиться. Спустя пару минут молодой ангел, недавно научившийся летать, стоял перед Главнокомандующим, и ему дико хотелось почесать нос. Строй есть строй. Сглотнув под холодный взгляд оппонента, Азраэль громко чихнула. Волосы рассыпались по плечам, уничтожив труд — чего только стоило идеально уложить их с самого утра. Тысячный легион не издал ни звука, будто и нет никого. С того часа и повелось: едва завидев Михаила тело само творило какую-то ересь. Иногда было забавно. — Так как тебе информация? — ангел ухмыльнулся. — Это же еще не все. — Зачем предаешь архангела? — поинтересовался Гадриэль, склонив голову вбок. Брови немного опущены, всем своим независимым видом он демонстрировал скуку, хотя на самом деле дергая складку на диване и периодически поправляя куртку, не мог не признать. Информация очень ценная. — Прочему я не за Михаила? Это просто. — Он казался флегматичным на расстоянии, бегающие же блестящие глаза выдавали внутреннее беспокойство. Он устало провел ладоней по лицу и опустил голову, не глядя на молчаливых приспешников писаря. — У Михаила я последней на очереди, он всегда меня недооценивает. Жалкий рядовой солдат, низший ангел в глазах архистратига. И так всегда, почти целую вечность беспрерывного труда во благо небес — и ничего. Азраэль едва удержалась, чтобы не рассмеяться, бесшумно хмыкнув, пыталась подавить ухмылку. Вот смотришь, вроде бесчувственный ангел, холодный беспощадный воин небес, а на деле каждый обиженный отношением руководства, собственно, главнокомандующего. Все хотят стать чем-то большим, чем пылью под ногами. Гадриэль принял его слова, хоть и подозрительно косился продолжительное время. Еще обсудив дела, они назначили встречу на следующей неделе, не подозревая о намереньях ангелессы. Словно предчувствуя опасность, бывший заключенный обвел взглядом комнату и поспешил откланяться. Азраэль чувствовала прилив силы и воодушевления, её радовала сама мысль об убийстве, но в тоже время что-то неприятно зашевелилось в груди. Некая тяжесть, из-за которой вздох получался рваным. Не успел Малахия выйти, как двери отчаянно клацнули, а ангелесса выбила плечом решетку и приземлилась на ноги. — Ты не представляешь, как там пыльно, — вытерев пальцами щеку и почесав нос, провозгласила она, ухмыляясь. — Азраэль?! — шокирована выдохнув, он, не потеряв хватки, выставил пред собою клинок. — Собственной персоной, — театрально поклонилась анархист и моментом позже ушла от атаки, отклонившись всем корпусом. — Когда Михаил устранит писаря, он примется за тебя. — Я знаю, — привычно отмахнувшись от ощущений, что грудь метко проткнули клинком, она пошла в нападение. На разговоры не было времени, да и место не совсем подходящее для ангельских разборок. Плавный ход против рваных атак. А в конце молниеносный бросок с точным попаданием в цель. Азраэль зажмурилась и хмыкнула, вытирая рукавом щеку.

***

Еще находясь у себя, он услышал цок каблуков и сладкий аромат духов пощекотал нос, укрывая незримой сладостью. Михаил, потерев нос, принюхался и одним жестом руки открыл форточку, пустив зимний свежий воздух в кабинет. Там еще ощущался невидимый след Азраэль: отголоски страха, тонкий аромат шампуня с яблоками, чуть примятые документы — и такой же лист с именами находился перед глазами. Ему нужно было решать сейчас, именно сейчас идет своим чередом роковой час, анархист медленно, как паук перебирает лапами, готовясь то ли к прыжку, то ли к быстрому бегству, оставляя позади тонкую, но липкую паутину, по которой тяжело пройтись, чтобы не оборвать единственный след. Распутывая клубок можно выйти на не только замечательные сплетни, ай некоторую сродни интересную информацию, касательно мятежного войска. Например, советники там играли большую роль, чем рассчитывала ранее небесная верхушка, а стратегическое мышление и задатки лидера вывели Азраэль на арену мироздания — безрассудство в купе с тактикой творили настоящее чудо. Второе, правдоподобное высказывание, говорило об участии тех же помощников в утрате камня с огромной силой внутри, вот только попал он не в те руки, просто Ангел Войны, не смотря на скованность, весьма портила нервы семье и друзьям. Она просто не видела преград, в иной раз существуя поза рядов мятежного войска. Роль анархиста ей слишком нравилась и не зависимо, что горчила, как горький кофе, она упивалась относительной свободой. Еще со времен появления первых ангельских легионов приметная рыжая ангелесса тревожила покой небожителей. Как лидер Михаил фиксировал все наблюдение, приписывая давние реакции психики. И теперь нужно выбирать. В двери постучали и, дернувшись от неожиданности, спрятал лист в ящик и, тут же выпрямившись, сложил руки в ожидании, холодно произнеся: «Входи». Он честно старался приветствовать Ребекку не очень строго, разбавить сталь в голосе некой отрешенной теплотой. Получилось как всегда. Ясный взгляд больших глаз, вновь провинившихся, опустился в пол. Лицо осунулось, а плечи понуро опустились, Ребекка играла хорошо и противоположно Азраэль пыталась исправить тех, кого отравила своими идеями. Параллель между ней и анархистом слишком велика — пропасть, а по краям стоят совершенно разные существа. Одна, опустив голову, движется по шажку, отодвигается от бесконечной ямы, полной чего-то неизведанного, дикого и мерзкого, другая же делает поистине гигантские шаги, то назад, то обратно, а в иной момент готова собственно пригнуть в этот вихрь с головой. Михаил ухмыльнулся и пригласил ангела присесть. Скромно поправив строгое черное платье и заправив за ухо невидимую прядь русых волос лишь по инерции, Ребекка воспользовалась приглашением. Строгая идеальная прическа и ничего лишнего. В этот момент как некстати вспоминалась мятежница, которая презирала этот порядок, безукоризненная строгая одежда претила её натуре и единственное, что держалось в суровом порядка, так это оружие. Тонкие клинки, добыты тяжким трудом, мечи с серебряными эфесами восхищали взор воительницы. — Дела пошли ввысь, — ерзала на стуле она и, тряхнув головой, словно приводя мысли в порядок, сложила руки на коленях. — Больше никто не намерен остаться на земле, все готовы вернуться домой. Однако возникли сложности с одной парой. Они же Адина и Даниэль, пусть и соглашаются, но я же вижу, что не все так гладко. Вскоре они планируют исчезнуть. Архангел кивнул и, потерев подбородок, глухо хмыкнул. Как же они его достали! Все до единого. Много спеси, громких слов, лицемерия, лжи, которые все до единого презирают. Да, сами не смогут побороть элементарные грехи. Разве так сложно быть теми, кем они есть? На их силе держатся небеса. Ангелы - хранители, защитники души и плоти человеческой. Неосознанно махнув рукой, Михаил очутился рядом со внезапно подорвавшейся ангелом. Ребекка легонько улыбалась, открыто глядя на него и чего-то ожидая. Будоражащего, возбуждающего, манящего и желанного. Она потянулась к нему, наплевав на живое воплощение угрозы в его образе. Смелый поступок. И через долгое искушающее мгновение мягкие губы коснулись его, ладони неосознанно потянулись к волосам. Михаилу стало интересно, как далеко может зайти совсем ни невинный ангел. Теория Ребекки в применении. Исследовательский интерес. Разместив руки на талии, он прижал к себе, принимая навязанную роль и лидерство. Неосознанно она потянулась и, разорвав поцелуй, тихо простонала ему в губы. Затуманенные светлые глаза и приоткрытый рот свидетельствовали, что она уже готова к продолжению. Осталось поддаться искушающему греху, уподобится людям и свести всё к плотским утехам. Главнокомандующий небесных легионов легонько хмыкнул, не смущая, и мысленно рассмеялся. Рассуждаешь одно, а действуешь по другому. Теперь он испробует теорию на практике, а все остальное подождет. — Михаил, — со свистом втянув в себя воздух, она откинула голову, подставляя шею, и повисла на архангеле. — Я мечтала об этом слишком давно. — Михаил! Оу. Кхм, — неожиданно влетел в кабинет Абдиэль и, шокировано выдохнув, так же быстро улетел назад. Архангел тяжело вздохнул и, придержав за талию, неодобрительно цокнув, словно не его поймали, а самого Абдиэля. Много мыслей таранило голову архистратига, все они волновали естество и глухо ударялись в раздражение. — Боюсь, придется еще помечтать, — отстраненно улыбнувшись, он провел по волосам ангелессы и, заглянув в её глаза, узрел печаль и внезапный стыд. Он едва заметно прошелся по лицу и переродился в подрагивающих от волнения пальцев рук. Внезапный страх в расширенных зрачках. — Михаил я… Я… — она замолчала, заламывая руки. — Позже. Все позже, — привычно произнес и быстрым шагом поспешил за бывшим советником. Дела сердечные, привязанности, доверия он будет решать позже. — Что случилось? — заглянув в просторную комнату, холодно спросил шестикрылый. Абдиэль не сдержав ухмылки, отвернулся, его плечи подрагивали. Бывший советник мятежницы дернул Бартоломея за рукав, призывая кратко изложить мысль, зачем собственно позвали архистратига. — Мы нашли Кастиэля и Винчестеров. Он без благодати и совсем стал человеком, но недавно он забрал благодать и убил нашего брата.