Одни ли мы на острове?

— Чего смотришь? — Наташа почему-то злилась. — Любуюсь. Заяц, давай передохнём, куда спешить? Тони остановился и развернулся, расставив руки, не давая шпионке пройти. — Не пущу… — Старк, хохотнул, когда Романова попыталась сбить свою преграду с ног, — ты чего толкаешься, эй! Не смей, женщина! — Да пошли уже! Нат не велась на шуточный тон, не велась на милый сердцу смех; наоборот, при каждом звуке, издававшемся Энтони, сердце болезненно сжималось. Наташе было плохо. Она чувствовала опасность, она боялась идти сегодня на ту базу. Боялась не за себя: когда-то, когда Романофф работала на Ника, она шла на любое задание без капли волнения. Сейчас она боялась за Старка. За долбаного Старка, которого она не может потерять. Никак… Ни за что… Никогда… — Ну чего ты такая? — мужчина заботливо пытался заглянуть в глаза рыжей, — Что случилось? От этого становилось только хуже. — Иди вперёд. Не выспалась. Энтони очень тонко чувствует. Он воспринимает и переживает эмоции практически так же сильно, как подростки. Только к этому ещё прибавляется небольшой (так как большую часть жизни Тони проводит в облачном мире мечтаний или в зюзю пьяным) жизненный опыт. И получается супер эмоциональный сканер человеческого состояния. А свои эмоции в большинстве случаев Тони умел прятать, так что… Практически идеальная машинка для читки людей. И сейчас гений почувствовал, что его морковке плохо, что она боится, что ей отчего-то больно, но сделать ничего не мог, потому что чувствовать-то он всегда правильно чувствовал, но, как быть, не знал. Они с Романовой могли бы быть невероятной психологической командой, если бы работали над этим вместе. Наташа как раз всегда знала, как поступить, какие подобрать слова, чтобы помочь; но не всегда могла это применить, потому что не всегда могла понять, что чувствует человек. «Идём и страдаем. Оба страдаем, но я больше. А почему страдаем? А потому что хотим быть вместе. Так мы и так уже вместе, в чём проблема? Нет проблем. Но мы их себе придумываем. Глупые». Мысли у Тони шли очень быстро, как всегда; и как всегда они выстраивались в логическую цепочку, миллиардеру никогда не приходилось затрачивать на это энергию, оно как-то само всегда вставало на свои места, даже когда он был пьяным. Гений мог вспомнить только один раз в своей жизни, когда в его голове возникло слово, никак не связанное с предыдущими мыслями. Это было слово «пилюля». Такое неуклюжее слово. Думал-думал как-то о модернизации механизмов перчатки костюма и вдруг подумал о пилюле, точнее даже о слове «пилюля». С тех пор это не отпускало его, в любую свободную от мыслей минуту Тони искал связь пилюли со всем, что его волновало тогда, что окружало, но найти ничего не мог. То был единственный раз, когда мозг дал небольшой сбой. Даже гениальному мозгу положены сбои. «Ах, хотя есть одна проблема. Я сдохну скоро. То-то будет весело. Особенно Наташе» — подумав так ласково слово «Наташа», брюнет на мгновение провалился в нежные мечты, но тут же вернулся и вновь осознал, что если она останется одна, она сразу умрёт. От таких мыслей больно сжало грудь, закололо в носу. Тони сморщился. Захотелось повалить весь этот грёбаный лес, перерезать горло сначала Нат, а потом себе, только бы она не почувствовала одиночества, только бы не потеряла партнёра раньше времени, только бы не ощутила горя от смерти любимого. Но тут подоспели сомнения в искренности её любви, и состояние стабилизировалось. Так Тони брёл по лесу за рыжей и отгонял все здравые мысли по поводу того, что здесь она может играть чувства, врать ради его денег, потому что здесь у него нет денег, да и вообще он скоро умрёт. «А может она надеется на завещание.?» Старк прищурился и быстро оглянулся на Наташу. Стало ужасно стыдно. «Нет, может она, конечно, тройная дрянь, лгунья, предательница и прекрасная актриса. Но так искренне играть слишком сложно, да и не понятно, зачем. И вообще, как я могу такое даже заподозрить о моей прелестной Наташе… Это я тут дрянь, раз могу это предположить, а не она». Наконец показался тот самый пригорок, за которым скрывалась таинственная база. Пара забралась наверх и прильнула к земле, с холма открывался вид на постройки. — Смотри — это основное здание, — произнесла шпионка указывая на трехэтажную бетонную башенку, — там точно есть радио будка, но туда будет очень сложно пробраться. — А у нас есть варианты? — Ну. Вернуться обратно и не искать неприятностей на жопу. — Ага, и сдохнуть. Натали умолкла на пару минут. — Так, — сказала она уже другим, более решительным, тоном, — они почему-то построили центр управления близко к краю, что может облегчить проникновение внутрь. Не придётся преодолевать большое расстояние по полным солдат проходам. — Не говори, чего НЕ нужно было бы… Говори, что НУЖНО будет делать, — Энтони до сих пор ощущал стыд и совсем не хотел грубить. Но это, как всегда, как-то само получалось. И теперь брюнет ещё корил себя за это замечание, которое девушка, по обыкновению, пропустила мимо ушей. — Слушай дальше, мы точно сразу поймём, чья это база, когда попадём на территорию. Если наша, тогда аккуратно покажемся, тебя должны узнать. А если вражеская, тогда ты вернёшься сюда. — Так стоп! В каком смысле вернёшься?! — Тони, я профессионал. Я проберусь так, что меня никто не заметит, либо перебью всех быстро. — Молчи! Это просто глупое самопожертвование. Я пойду с тобой. — Да зачем! Без тебя лучше справлюсь. Подумай головой. — Нет. — Ну правильно, думать головой — это для слабаков… — Тихо ты. Я говорю. — Тони сделал паузу, — А кто тебя вытащит, если пристрелят? -Если меня пристрелят, меня уже не нужно будет вытаскивать, бесполезно. — Даже не говори такого! — Это ты начал об этом говорить! — Всё! Заткнулась быстро! Я иду с тобой. Не обсуждается. — Я твою тушу раненую не буду носить. — Ок, идёт. Злые и нервные партнёры начали незаметно сползать с пригорка. У Тони кровь била в висках: давно он уже не ходил в опасные места без металлического костюма. Ощущение невероятной уязвимости ужасало и поражало его. Будто не сохранился в игре и идёшь на опаснейшую миссию. Наташа выглядела спокойно и холодно, что тоже выбивало мужчину из колеи. До основного здания добрались легко и быстро, Тони даже не заметил. Для него всё было, как в тумане, Старк пребывал в странном состоянии, как будто в полусне — что-то пищало в ушах и долбило по голове изнутри. Он просто следовал за Романофф, выполнял все её команды, не осмысляя их. По коридорам ходила охрана, но навыки Нат не позволили хозяйке и её союзнику спалиться. Они даже в радиорубку вошли незамеченными. Как только дверь захлопнулась, Энтони выдохнул и расслабился, адреналин в крови моментально заменил норадреналин. Наташа кинулась к аппаратам, начала что-то крутить, настраивать. Брюнет подошёл сзади и попытался приобнять её за талию. Шпионка резко развернулась, отталкивая Старка. — Ты совсем долбанулся?! — яростно прошипела она, — Каждую секунду сюда могут войти! Стой на стрёме. Тони сразу напрягся обратно и молча отошёл к двери. Пару минут ещё Романова ловила волну, потом мужчина медленно произнёс: — Это португальцы. Я слышал, как они говорят. — Окей… — девушка отвечала уже спокойно, — Что ты сделал португальцам? Кстати, это не военная база, а какой-то частный объект. — Наташа ткнула мизинцем в небольшую вывеску со словами «TRG Corporations» и добавила, — Такое тут повсюду. — Хм… Ти-Эр-Джи… Что-то не припомню. А может это… Стоп. А причём тут я? Мы же по случайности здесь оказались. — Не. Это они нас сбили. Смотри. — И Вдова указала на распечатку с радара с датой того полёта и самолётом, отмеченным красным маркером, и словом «Stark» рядом. — Ну… — Даже не смей говорить, что это случайность, о какой случайности может быть речь? — Да, ты права. Но я не помню, что это за «TRG Corp». Тут послышался шум за дверью, топот. — Чёрт, похоже они заметили сигналы. Надо быстро валить. Я побегу первая. — начала командовать Романова. Но было поздно. Старк в панике уже выскочил в коридор. Наташа рванула за ним, но увидела только растерянное, испуганное и виноватое лицо падающего в десяти шагах Энтони и группу вооружённых бойцов в конце коридора. Через несколько минут бойцы уже валялись на полу безоружными. Шпионка подбежала к миллиардеру. — Тони! Тони, смотри на меня! Идти можешь? Надо идти, быстрее! Вставай! Он был ранен в грудь и в плечо. Романова сумела поднять Старка, дезориентированного болью, его глаза застилала пелена, но он мог вяло идти, опираясь на Наташу. Чудом не словив хвост, они быстро достигли пригорка, за которым ничего не было видно с базы. Мужчина лишился опоры и бессильно свалился на землю. Чёрная Вдова двигалась с невероятной скоростью и явным профессионализмом. Она туго перевязала руку гения чуть выше раны, потом перетянула ему грудь его же брюками пытаясь избежать смещения рёбер в случае перелома. — Тони! — она шлёпала брюнета по щекам — Вставай, надо встать. Нам нельзя находиться так близко к базе, нас будут искать. Поднимайся, нужно уходить. — Я умираю… — О Господи! Хватит! Если бы умирал от того, что повредились какие-то жизненноважные органы, уже бы умер! — из глаз Наташи потекли слёзы, — Ты и здесь преувеличиваешь! Прекращай! Вставай, Тони, пожалуйста… — к концу речи голос девушки совсем сошёл на нет. Корчась от боли Старк ухмыльнулся и прокряхтел: — Надо идти. Шли медленно, туго. Мужчина, как мог, пытался облегчить задачу Натали, но сил у него не было, кровь текла сквозь повязку на груди. Он то и дело норовил потерять сознание, но самостоятельно, а иногда с помощью партнёрши приводил себя в относительный порядок. Вот показались пляж и обжитая пещерка. Из последних сил Романофф тащила раненого брюнета по камням наверх в убежище. Начинался дождь. Тропический ливень. Он серой сплошной стеной заслонял море, лес. Казалось, руку вытянешь, и её обрубит этим водяным лезвием. Закинув Энтони на груду пальмовых листьев, рыжая бросилась разводить костёр и накаливать хирургический нож, чтобы прижечь раны; антисептики уже почти закончились, да и в их действенности через месяцы Вдова сомневалась. Наконец она сунула Старку аспирин и нурафен разом и начала обрабатывать раны спиртом, надеясь на то, что он ещё не полностью выветрился. Потом запихнула раненому палку в зубы и приступила к выниманию пуль. Начала с плеча: там проще. Тони так орал и извивался, что Наташа боялась, чтобы он не умер от болевого шока. После того, как первая пуля была извлечена, а рана была прижжена и перевязана (благо бинтов много сохранилось), Романова дала своему пациенту передохнуть немного, влила в него воды. Но затягивать было нельзя. Шпионка взялась за рану в груди. Но не успела девушка даже прикоснуться к повреждённому участку, как услышала: — Не стоит. — Тони говорил тихо, но уверенно, — Это бесполезно, только мучиться зря. — В смысле? Почему? — Потому что сильно повреждено лёгкое, наверняка кровь заполнила плевральную полость, да и такие большие раны не заживут в этих условиях, так что я в любом случае сдохну. Не трать силы и медикаменты — не выживу. — Замолчи! Может до прибытия спасения дотянешь! Я же послала несколько сигналов. — Да заблокировали они сигналы. — Нет! Они не успели бы! — Наташа уже готова была разрыдаться или убить Старка на месте за то, что он её доводит. — Тише. Не надо кричать. Не трать энергию, она не безгранична. — Хватит! — голос срывался, — Я должна сделать всё, что могу, чтобы спасти тебя. И я это сделаю. — Нет. Поздно. Морковка моя, когда тебя вытащат отсюда, попробуй ввести завещание, которое я вон там накарякал, в силу. — Он уже терял связь с реальностью. Глаза начали бегать, гений ртом пытался захватить как можно больше воздуха. — Я… — Слёзы текли по щекам шпионки, по шее, стекали ещё ниже, куда только могли. Она уже тихо плакала, жадно поглощая и пытаясь заложить глубоко в память последние моменты с Тони. Она смотрела на него и старалась разглядеть, насколько позволяла плотная пелена слёз, и запомнить навсегда все малейшие его черты. Наташа прикоснулась к щеке мужчины, взгляд остановился, -… тебя люблю. — Романова всхлипнула, зажмурилась и тихо застонала. А Старк продолжал смотреть на неё своими потускневшими, но всё ещё чёрными глазами, он улыбнулся одним уголком губ и произнёс, теряя сознание, — Как это банально, аж стыдно. Глаза закатились и сомкнулись. Девушка упала Энтони на грудь, сотрясаясь всем телом. Она рыдала. Рыдала так, как никогда раньше. Громко. Судорожно. Она проклинала Старка за то, что он нагнетал, проклинала за то, что выскочил в коридор. Она проклинала себя за всё, что она сделала и не сделала. Вдруг что-то зашумело, как будто очень долгий гром прогремел, вся пещера содрогнулась. «Вертолёт» — мелькнуло в голове. Романофф выбежала на дождь, яростно оглядываясь, но никакого вертолёта не увидела. Только услышала постоянное грохотание где-то вглуби острова. Она сломя голову полетела вниз, на пляж, начала скидывать ветки в большую кучу. В одно движение выкопала из песка набор для костра для подобного случая. Самодельная жидкость для розжига запылала даже в такой дикий ливень. Натали кричала, надеясь на то, что её услышат. Но никто не прилетел. Вернуться в пещеру Вдова не смогла, спряталась под каким-то огромным листом и уснула. Что-то загремело совсем рядом. Нат открыла глаза. Дождь уже прошёл. Было темно. Перед ней опускался вертолёт. Вертолёт оказался не спасательным. То просто были съёмки программы об островах тихого океана. Старка чудом спасли, прошло совсем немного времени с того момента, как он отключился до момента обнаружения Наташи. На борту, естественно, был врач. Найденных доставили на остров Сан-Жоржи Азорских островов. Энтони пробыл в коме неделю. Шпионку к нему сначала не пускали, что вызывало дикое недовольство со стороны обоих, но потом всё же позволили побыть вдвоём. Наташа стояла на коленях, уткнувшись носом в плечо мужчине. Она до сих пор не могла во всё это поверить. Но была счастлива, что может вновь прикасаться к любимому человеку, не думая о том, что он скоро умрёт из-за реактора. Девушка перепробовала целый набор эмоций в тот вечер и после: сначала она вкусила всю горечь утраты, ощущение бессилия, ненависти к самой себе, осознание потери навсегда, чувство безграничного одиночества и боль, которая, казалось, будет преследовать всю жизнь, но это всё, оказалось, было зря; и дальше счастье, неверие в такое чудо, визг радости в палате, смех без причины. Наташа себя не узнавала. — Знаешь, а ведь теперь придётся опять надевать маску. — прошептала она, — Потому что все знают меня другой. И тебя тоже. — Ну, не скажи… Моя маска не очень плотная. Я вполне похож на себя настоящего. — Твоя маска просто удваивает тебя, типо, все твои эмоции, слова, вся мимика становится больше и сильнее в два раза. — Да, наверное. Ну ты-то даже отдалённо не напоминаешь свою стандартную публичную маску. — Почему? — Ты делаешь вид, будто тебе насрать на всё и на всех. А на самом деле тебе настолько не насрать, что ужас. Ты вроде бы натуральная такая, с близким кругом открыто общаешься, все думают, что ты такая и есть, что это твоя искренняя сущность. Но нет. Совсем нет. Тебя сложно расковырять. Наташа ухмыльнулась, — Это только тебе было сложно меня расковырять. — Так. В смысле? — Да ладно, шучу. Да, строю из себя искреннюю, заботливую, жёсткую и непробиваемую в психологическом смысле шмару. — Почему шмару? Абсолютно не производишь такого впечатления, скорее обратное. — Пх. Это радует. — Повисла тишина. — Жаль, что мы больше не сможем вот так быть вместе. — Это ещё почему? — Мы это уже обсуждали… — Вот именно. И я тогда тебе как-то гениально доказал, что сможем… уже забыл, как. Наташа вздохнула. — Так, короче. Сейчас долечимся, приедем в Нью-Йорк, и я сразу сделаю тебе предложение. И мне наплевать, что там кто скажет, что напишет, что подумает. Это моя жизнь, а не их. Я тут решаю, на ком мне жениться. — А ты уверен в том, что я соглашусь? — А ты не согласишься? — Я думаю, так будет лучше для всех. — Тааак. Отныне в нашей семье думаю только я. У тебя это, видимо, плохо получается. А я мастер. — Да иди ты. Ничего не понимаешь. — Только представь: мы в собственном доме, вокруг бегают спиногрызы. Только не сейчас, надо для себя пожить немного. — Дурак ты… А как же Пеппер? — Да она уже забыла там обо мне. Я уверен. Наташа промолчала. С одной стороны, она была уверена, что эти отношения очень быстро теперь закончатся; либо сами, либо их задавит общественность. Но с другой стороны, как же ей хотелось, чтобы всё было, как Тони говорит. Борьба сознания и души. Здравого смысла и мечты. Чувства победили, Романова была сейчас в поразительно неподходящем для принятия решений состоянии: очень уставшая, вымотанная скачками эмоций, которые в последнее время она испытывала, но безгранично счастливая, а потому мягкая и податливая. Наверное это было единственное состояние, в котором шпионка могла выбрать заоблачный вариант, предлагаемый Старком. Она сказала: — Ладно, Тони. Буду твоей женой и в этом мире, уговорил. Мужчина не поверил сначала: так долго отпиралась, причём не только сегодня, и вдруг согласие. Но потом осознал весь кайф и прошептал с наслаждением: — Урааа. — Ты же понимаешь, что, принимая предложение сейчас, я могу отказаться от него через несколько часов, дней, недель? — Хм. Блин. Да, это неудобно очень. Хочу тебя присвоить уже, но не могу. Даже если мы сейчас же обручимся, ты сможешь подать на развод. Пипец. — Бедняжка… — А знаешь, нет. Сердце у Наташи подскочило. Оно уже приняло дозу эликсира счастья, свыклось с тем, что теперь придётся жить со Старком, безгранично им наслаждаться, а он передумал (?) Да, поразительный хаос творился в голове у шпионки: мысли складывались совсем не так, как обычно; выводы Романова делала противоположные привычным; она видела не только хорошее, но плохое казалось ей не таким уж плохим, а нормальным. — Господи, что со мной… — прошептала огненноволосая, заметившая резко изменившийся способ думать и воспринимать происходящее в мыслях. — Что?! — глаза Энтони широко раскрылись и были полны испуга, заботы и растерянности, но девушка не видела этих метаморфоз. — Что-то с мозгами не так. Всё как будто засвечено. — У тебя в глазах темнеет?! — мужчина силился приподняться и заглянуть в лицо Наташи. — Да не. Просто думается как-то странно. Слишком позитивно, до неадеквата позитивно и нелогично. Тони немного успокоился. — Нат, мне кажется — всё, что позитивно, ты считаешь неадекватным. — Нну… Возможно. — Наверное ты просто счастлива. Поэтому и в голове один позитив. -Возможно. — тут Романова почувствовала тихое блаженство. Не хотелось шевелить даже глазами, настолько всё было идеально. — Так вот, я сказать хотел, — голос Старка стал уже тихим, ровным, спокойным, низким, это делало обстановку ещё более интимной, — что ты не морковка, ты красный перец жгучий. Они помолчали ещё минуты три, а потом Наташа произнесла так же тихо, ровно и спокойно: — Я тебя люблю. — А ты перчик чили. — Что? — девушка мило сморщилась. — Ты острячка такая рыжая. Моя. Не отдам. Тони крепко, насколько позволяли ранения и силы, сжал шпионку в объятиях. Он уткнулся ей в затылок и целовал её волосы. Сначала Романова сама гладила и обнимала грудь брюнета, потом замерла, полежала ещё немного и проворчала: — Ну всё, харе, надоело. Это неудобно. И можно считать разновидностью старой китайской пытки, когда на голову с равным промежутком времени капает вода. Старка это задело: — Да ну тебя. Я любовь выражаю тут, пытаюсь создать ощущение уюта, заботы и защищённости, а ты… — Чем? Обнимашками? — Как могу! — Ладно, зайка, я знаю, что ты меня всегда защитишь; и знаю, что я тебя защищу. — Пф, — Тони ухмыльнулся, — Будем считать, что это плюс, надо же как-то минусы перекрывать. — Какие ещё минусы?! У меня минусы? Перечисляй, собака! — Наташа в шутку взяла миллиардера за шею. Энтони хохотнул. — Я тебя сейчас подушкой задушу, будешь ржать. — Ой, не надо! А-хах! — мужчина сделал паузу, восстанавливая дыхание и спокойную обстановку, — Ну, ты недостаточно женственна. — Так, Во-первых, у тебя целый мир на выбор, можешь взять такую, какую надо. — Да зачем мне другая?! Ты меня такая очень устраиваешь, не идеальная по стандарту, но идеальная для меня. Такая, какая ты есть, ты мне и нужна. — Погоди. Во-вторых, я не была почти женственной, когда мы были там. Ну как ты себе это представляешь. А так, я могу быть очень нежной, плавной, обольстительной, мягкой, грациозной и неотразимо красивой. И я умею ухаживать за собой. И если ты захочешь, чтобы я ходила по дому не в спортивном костюме, а кружевном халате, я буду носить халат. Я умею подстраиваться. — Так тщщщщ, тихо, разошлась… — брюнет начал гладить Романову по волосам. —  тебе не придётся подстраиваться. Я люблю тебя такой и, причём, не только такой, какой ты была на острове, но и такой, какая ты была во Мстителях. — Воспоминания наверняка уже искажены. Да и я изменилась очень сильно. — Так даже лучше, значит, ничего не поменяется. — Да, кроме моего ужасного вида. — Ты прекрасна. Идеал. Хм. Никогда не думал, что Чёрная Вдова парится из-за внешнего вида. — Ххх, серьёзно? По мне не было заметно, что…? — Нет, ну понятно было, что ты за собой ухаживала. Я не об этом. Выглядишь ты всегда на все сто. Я не думал, что тебя волнует то, как ты выглядишь. — Старк, ты опять себе противоречишь. Зачем бы мне было за собой следить и хорошо одеваться, если бы мне было пофиг на свой внешний вид? — Хм. И правда. Но никогда не казалось, что ты стараешься выглядеть шикарно. Это было очень естественно. Кстати, когда ты возвращалась с пробежки или из зала, потная и растрёпанная; или просто курила с Бартоном на кухне, с отёкшим лицом и синяками под глазами, в спортивных шортиках и худи; это было невероятно красиво. — О Господи, Старк! Ты либо извращенец, либо был влюблен в меня ещё тогда! Это может показаться красивым только при таких условиях. — Нет. Не правда. — Так и есть. — Ну, влюблён я в тебя не был. Ты меня ужасно раздражала своим поведением, тем, что ты говоришь. Но поэтому и привлекала. Внешне ты всегда мне нравилась. Но мне казалось, что внутри у тебя всё прогнило насквозь. — Хочешь я тоже расскажу, что я думала о тебе? — Нет! — А тебя кто просил рассказывать? — Ой, бля. Ты что, обиделась что ли? Офигеть, Романофф обиделась. — Не обиделась, просто задело. Я, между прочим, женщина, а не робот, как ты думал. И тебе ещё о многом придётся так удивиться, если собираешься жить со мной. Да, я отличаюсь от всех, я актриса, убийца и профессиональный предатель, но я всё же женщина. Ну, со шпионажем уже покончено, а вот убийцей я осталась. Я люблю лысых котиков и чёрные гладкие камушки на пляже, люблю принимать ванну с розами и вином (хотя делала это только на заданиях, совращая кого-то), а ещё я люблю строить шалаш из простыней и спать там вдвоём на траве, рассматривая звёзды сквозь маленькую дырочку в потолке, люблю, когда меня будит луч солнца и запах тёплого хлеба, люблю выращивать кактусы, а ещё я люблю тебя. Только ты никому не говори. Тони был ошарашен, его просто переполняло тепло и нежность. Хотелось сжать Наташу так, чтобы касаться каждого миллиметра её тела, чтобы раствориться в ней, и никуда не отпускать. С трудом сдерживая этот порыв, (мужчина даже издал лёгких стон и вздрогнул, настолько было сложно удержаться) бывший плейбой просто прикоснулся своей щекой к её щеке, а потом своими губами к её лбу и закрыл глаза от нового прилива любви, подступившего прямо к горлу. В носу закололо, лицо непроизвольно сморщилось, хотелось вскрикнуть. — Я тоже. — наконец смог прошептать Тони, едва подавляя желание заорать на весь мир, но не справился — Я люблю тебя, Романофф! Это слышала вся больница. Самолёт Stark Industries заходил на посадку. Наташа нервно сжимала подлокотник кресла и не отводила глаз от окна. — Ты чего так трясёшься? Девушка промолчала. — Алё… Она безучастно, мутно и даже презрительно посмотрела на Старка. Мужчина напрягся, этот взгляд живо напомнил прежнюю Романофф, именно так она всегда смотрела на него раньше. — Я не понимаю твоих ментальных посланий, не владею телепатией, не читаю мысли. Можно текстом? Вдова вздохнула. — Нат… — Тони, я… — она замолчала и отвела глаза — … я не уверена, что мы поступаем правильно. — Так. Мы тысячу раз это обсуждали. Хватит уже. Я никуда тебя не пущу. — Погоди. Сейчас мы приедем — там Клинт и Пеппер, что мы им скажем? Это же  предательство. — Ха-ха! Ты шпионка. Рассказывает мне тут про предательства. — Это другое, — огрызнулась Наташа. — Я думаю, я всё равно бы не построил отношений с Пеппер после такого. Не вышло бы. — Но… — Тихо… — Тони бесцеремонно закрыл рукой рот Романовой, на что она бурно отреагировала, вывернув спорщику кисть и причинив ему тем самым немалую боль, — Ай-ай-ай! Больно! — Извини, зато больше не будешь так делать. — Короче. Никаких разговоров, женщина. Я главный тут. Я говорю, что мы будем вместе, значит будем. И всё. Демон нигилизма и сопротивления, который не позволял обычно согласиться с чужим мнением и поддаться кому-нибудь, как-то странно утих. Наташа давно такого за ним не замечала, удивилась и, воспользовавшись моментом, попыталась запихать в голову факт серьёзных отношений с Энтони как неоспоримую истину; а потом просто нырнула в длинную и разнообразную реку по имени Тони Старк (где-то спокойную и величественную, а чаще горную, опасную, быструю) и просто поплыла, повинуясь течению. Гений полностью заполучил Вдову, целиком. Теперь она была, как пластилиновая фигурка, мужчина мог бы смять её и слепить что-то новое, то, что его больше бы устраивало, но он не сделал этого (отчасти из-за того, что не понял, что рыжая стала такой психически пластичной тогда). Вскоре фигурка опять затвердела в пластик, не изменившись, Наташе повезло. Двое сходили с трапа. Внизу стояла кучка встречающих Мстителей, все приехали. Руку Наташа не дала, хотя Тони пытался взять её. Когда ноги спасённых коснулись американской земли, вперёд вышли Пеппер и Клинт. У них были абсолютно растерянные лица. Все почему-то молчали. — Смотри-ка, — прошептал Старк, — у них одинаковые кольца, они, похоже, того… Поженились. — он фыркнул. Энтони и Нат соединили руки. Секунда недоумевания на лицах всех встречающих была незаметной по сравнению с длинной неловкой паузой, стоявшей до этого. Все хитро заулыбались. — Живы! — послышался громогласный выкрик Тора. Началась неразбериха: все побежали обниматься, выражение лиц Клинта и Пеппер сменилось с виноватой мины на растерянную улыбку, в глазах у всех стояли слёзы радости. Тони поспешил создать ещё одну неловкую паузу: он вырвал Романову из круга людей, столпившихся рядом с ней, и страстно и длинно её поцеловал, у некоторых Мстителей рты открылись. Наташа зло посмотрела на брюнета, но тут все снова заорали, даже более радостно, хотя многие посчитали бы, что это худшая пара, которую можно составить, но сейчас они казались идеально подходящими друг другу (оба были тощими и загорелыми). Все были счастливы, а особенно Чёрная Вдова, осознавшая, что большинство её страхов по поводу возвращения и отношений были напрасны. А Тони просто был пьян от любви, а ещё от предвкушения шаурмы, бокала виски и разговора с Джарвисом, который был до катастрофы самым близким его другом. Клинт и Пеппер взялись за руки и подошли к виновникам всеобщей радости, бывшие сначала виноватыми лица сейчас стали довольными и спокойными. — О, а вот и наши неверные. Восклицание Тони встретилось яростным взглядом Наташи и уязвлёнными и мрачными подошедших. — Да ладно. Отвыкли что ли? Привыкайте. Я шучу. — Нехорошая шутка, Тони. — процедила Поттс. Она не успела открыть рот для следующей реплики, как гений её перебил: — Не оправдывайся. Я тебя простил. — Опять?! Романова молча стояла и смотрела краем глаза на Старка. Не понятно было по взгляду, о чём она думает. Может, ждёт, пока дурной миллиардер прекратит поясничать. А может, ей кажется, что она лишняя и что Пеппер так и осталась идеальной девушкой для Старка, ведь они даже ругаются красиво. Тони заметил косой неоднозначный взгляд и решил закончить препирательства. — Ладно Пеп, остынь. Мы тоже изменили вам на острове, получается. — Он фыркнул, — Я всё понимаю, я и раньше понимал, но теперь у меня мозги немного подвинулись к нормальному положению. — Но в речи основным словом осталось «я», — Пеппер улыбнулась. — Ой, да ну вас, что все как чужие! — Тони обнял бывшую помощницу. Клинт прижал к себе Наташу. Она шепнула: — Мы сможем быть друзьями, очень близкими, я это знаю. Мы такими и были, только секс присутствовал. Согласен? — Да, абсолютно. Я тоже думал об этом. С ней всё по-другому. Шпионка отстранилась, чтобы смотреть в лицо Бартону, улыбнулась и сказала: — С ним тоже. Всё было как в тумане. Возгласы Старка в стиле «я всё ещё миллиардер? Или нет?»; радостные вопли Тора, который уже сам не знал, чему радовался; объятия, тёплые слова, смех; потом машины, центр Нью-Йорка, толпы папарацци, шаурма в забегаловке, как в старые добрые времена; башня, ностальгия, виски вдвоём в комнате, Джарвис, крепчайший сон (лучше всего спится в родной кроватке). Открывая глаза с утра, Романова всё ещё удивлялась тому, что видит не каменный потолок, и не верила, что Тони больше не угрожает разрядка реактора, хотя прошло уже больше двух недель с момента спасения. Она проснулась раньше, как всегда, и просто смотрела, как гений спит. Смотрела и думала, мечтала, потом мысленно плевалась из-за чрезмерной ванильности собственных мыслей. Это была новая Наташа, более мягкая, женственная, нежная, даже в чём-то беззащитная. Возможно, кто-то её такой знал когда-то, но это было очень давно. Вечером в день прилёта пара узнала, что находились они на острове Розайш, принадлежащем Португалии и необитаемом по официальным данным. Также выяснили, что самолёт был сбит с частного судна, владелец которого когда-то был жёстко осмеян перед многочисленной публикой Старком-идиотом за предложение сотрудничества. Злосчастный бизнесмен оказался человеком с большой фамилией и вдобавок честолюбивым и злопамятным. Вот и вылилась неосторожная колкая реплика миллиардера в такую катастрофу. Ведь чудом спаслись. Правда, через пару месяцев после спасения пропавших у этого сбивальщика ничего не осталось, включая свободу, Старк постарался. А жизнь текла дальше. Сыграли свадьбу. Она оказалась похожей на те мечты миллиардера, по крайней мере, он сделал всё, чтобы максимально приблизить её к ним. Любовь не прекращалась, что удивляло обоих, (Тони боялся потерять интерес, но не терял и берёг нежные чувства, которые казались ужасно хрупкими; Наташа ждала, что мужчина сразу же начнёт ходить налево, переключится на кого-нибудь, но этого не происходило). Между ними были и дружба, и страсть, и уважение, и преданность, и нежность, но самое странное — они вполне объективно друг к другу относились, адекватно. А ведь никто раньше не мог подумать, что Старк может быть верным, а Романофф нежной, и уж точно что кто-то из них может кого-то уважать в принципе. Перепалки и огрызания, конечно, не прекращались, но ссор никогда не было. Тони оправдывался тем, что это всё любя, а Натали просто надо было кому-нибудь сказануть несколько раз в день, чтобы быть счастливой. Весь негатив выплёскивался маленькими порциями, которые не портили настроение, а даже впоследствии улучшали. Как все нормальные люди партнёры уставали друг от друга, тогда просто разъезжались по разным странам на пару дней или улетали без направления кто на костюме, кто на мощнейшем мотоцикле. Они были такими разными, но и одинаковыми. Они любили разную еду, разные стили, разную погоду, разную музыку, по-разному относились к миру и людям. Но они оба обожали язвить и друг друга. Настолько обожали, что даже перенимали интересы и вкусы, которые раньше вызывали только уныние или отвращение. Любили.