Дело №1881

      В портовом городе из-за шипящего бескрайнего моря начало подниматься яркое утреннее солнце. Рассвет был бледно-розового цвета, что означало не самую приятную и теплую погоду на день. Приятные летние деньки давно помахали рукой и скрылись во времени, уступая осенней прохладе. Октябрь расцветал на глазах: полностью опавшие листья деревьев украсили землю и неухоженные дорожки для пешеходов. Редкие лужи украшали дороги, но их наличие вовсе не расстраивало, а наоборот, радовало глаз. Осень – засушливый сезон в Японии и иногда дождя очень не хватало.       Обслуживающий персонал порта и моряки уже давно были на ногах и готовились к отплытию и прибытию кораблей. Шумные чайки кружили над водой, то и дело, норовя выцепить какую-нибудь рыбу себе на завтрак. На улочках Йокогамы уже начали появляться редкие пешеходы и машины. Вскоре в путь отправятся первые автобусы. Жизнь начинала закипать в привычном для нее темпе, возвращаясь из ночного режима.       Одним из не ранних пташек являлся Дадзай Осаму, который как раз переворачивался на другой бок, посильнее закутываясь в теплое одеяло, и только одним глазом смотрел на электронные часы, размещенные на прикроватной тумбе. Зеленый циферблат показывал четыре минуты седьмого. Приятная нега от осознания, что можно поспать еще целых два часа, разлилась по телу, и шатен поспешил быстрее провалиться в сон. Когда сознание начало мерно уплывать от своего хозяина, все на той же тумбочке что-то начало противно пищать. Мужчина недовольно поморщился, вспоминая, переставлял ли он зачем-то будильник и с запозданием понял, что звонит вовсе не он. Мелодия прекратилась, и Осаму смело предположил, что кто-то просто ошибся номером и больше его беспокоить не будет, однако, вопреки всем его ожиданиям, устройство снова дало о себе знать. Открыв оба глаза Дадзай какое-то время всматривался в тонкую полоску корпуса и даже подумывал о том, что стоит просто выключить звук, да продолжить посапывать в обе дырочки, но что-то ему подсказывало, что за такую выходку ему влетит по первое число, да еще и выговоры придется слушать очень долгое время. Наконец его рука потянулась к мобильнику, и палец на автомате прошелся по экрану, принимая вызов. Не глядя шатен приложил динамик к уху. Он уже точно знал, кто такой приставучий может быть с утра пораньше.       - Куникида – кун, у тебя что, часы сбились? – ни стандартного «Алло» или «Слушаю», никакого другого приветствия даже в мыслях у Дадзая не было. Если бы только блондин, по ту сторону линии, знал насколько трудно Осаму выговаривать хоть что-то. Нет, язвить у мужчины получалось всегда на «Ура», даже иногда контролировать процесс не приходилось, все получалось само собой, однако, звонок в шесть утра это что-то новенькое. Доппо пусть и был занозой в одном месте, но обычно соблюдал правила этикета.       - С моими часами все отлично, - отчеканил идеалист. Его голос звучал несколько раздраженно, из-за чего кареглазый мог только гадать. Вариантов было немного-всего два. Первый – светловолосого вывело из себя то, что его напарник не взял трубку с первого раза (хотя бывало и больше), второй – в его планы проснуться так рано тоже не входило. Или уже не так рано, как засоня думал. Оторвав сотовый от уха и посмотрев на загоревшийся дисплей, он убедился, что будильник его не обманывал. Вопросов меньше не стало и мужчина вернул аппарат к уху. Куникида снова заговорил, – У нас новое дело. Подробности по дороге.       Короткие гудки ясно дали понять, что блондин не желал слушать нытье, которое обязательно бы началось. Осаму пытался переварить полученную информацию все еще не проснувшимся мозгом и понял только одно - его нагло обвели вокруг пальца. Это утро он уже ненавидел всей душой. Перевернувшись на спину и устремив свой взгляд в потолок, шатен пытался все так же прийти в себя. Телефон вновь подал признак жизни, но Дадзай не спешил проверять, что и кому от него надо, судя по звуку, в сообщении. Голова немного болела после выпитого алкоголя. Да уж, вчера вечером и сегодня ночью он никак не рассчитывал на столь раннее пробуждение. Конечно, два часа играют небольшую роль и оказывают не столь значительное влияние, однако, обвинить кого-то и в чем-то всегда было легче, чем принять свои ошибки. Заключив на этом и, чудом найдя в себе силы, кареглазый поднялся и потянулся. По коже прошлись мурашки из-за прохлады в комнате. Оставить открытым на ночь окно было весьма опрометчивым решением. По пути в ванную комнату Дадзай зашел на кухню и поставил кипятиться чайник.       Быстрорастворимый кофе-лучший друг с самого раннего утра.       Когда Осаму позевывая вышел из своего дома и закрыл дверь на ключ, в поле его зрения показалась знакомая машина. Кареглазый решил проигнорировать ее, чтобы направиться в офис. Предварительно все же где-нибудь пошастать и найти очередное «прекрасное» место для самоубийства. Идея показалась настолько замечательной, что мужчина тут же решил привести ее в действие, тем не менее, его мечтам было не сужено сбыться, так как тихую улицу спального района оглушил короткий гудок. Шатен остановился. Нет, не судьба. Привычно натянув одну из своих самых глупых улыбочек, Дадзай обернулся и через переднее стекло углядел недовольное лицо Куникиды, который нервно постукивал пальцем по рулю. Дадзай подошел к личному транспорту очкарика и без разрешения забрался на переднее пассажирское сиденье, при этом громко хлопнув дверью. Светловолосый поморщился.       - Ты можешь быть не таким громким и раздражительным хотя бы с утра? – светловолосый потянулся к заднему сиденью и что-то взяв, выпрямился, всучивая папку с новым делом своему напарнику. – Пристегнись.       - Куникида – кун, ты, вообще-то, первый начал, - залепетал Осаму, кончиками пальцев поддевая корочку дела. – Но мне очень приятно слышать похвалу от тебя, это скрашивает утро, - Доппо цокнул и завел мотор, выезжая на дорогу. Если он сейчас это прокомментирует, то Дадзай только сильнее раззадориться, а этого идеалист сейчас очень не хотел. Ничего не получив в ответ, кареглазый начал что-то себе напевать, все же открывая папку, – Что-то много файлов для одного случая.       - Посмотри на дату, - отстраненно проговорил блондин, выезжая на нужную полосу. Осаму послушно перевел глаза на число. Действительно, датировано двумя месяцами ранее.       - А, я понял, у тебя календарь сбился, - вдруг словно просиял кареглазый, при этом хлопнув в ладоши и вытягиваясь на сидении.       - Все у меня нормально! – злостно процедил Куникида, глазами едва ли не пуская в пассажира молнии. – Дело нам поручили только сейчас. Полиция не справляется. Случай – серьезный, поэтому отнесись к нему соответственно.       Шатен открыл рот, чтобы опять же съязвить, подцепив пальцами одну из первых фотографии, опуская на нее взгляд. Шутить резко перехотелось и даже такой, как Дадзай понимал, насколько лишним это может быть в данной ситуации. Он пролистал введение и открыл страницы, на которых описывалось первое убийство. Из маленького вшитого конверта мужчина достал прочие фотографии и стал пристально их рассматривать. На цветных карточках в полумраке комнаты вспышкой был освещен деревянный крест, на котором была распята молодая девушка. За ее спиной красиво светился маленький витраж. Тело нашли в Йокогамской Православной церкви. Предположительно, смерть наступила из-за потери крови. При детальном рассмотрении фото можно было заметить, что перед телом на полу было что-то написано. Следующая карточка дала понять, что именно: «Грешники будут очищены кровью». Шатен внимательнее стал рассматривать фотографию, где жертва была запечатлена в полный рост. Из одежды только нижнее белье, но вскрытие не выявило признаков насилия или каких-то наркотических веществ в крови. Светлые волосы распущены и прикрывают собой лицо. Краем глаза Осаму заметил, как Доппо поморщился. Решив больше не привлекать к себе внимания, ибо не дай бог они попадут в аварию (хотя в навыках вождения блондина сомневаться не приходилось), Дадзай решил прочитать информацию о погибшей. Хигучи Итиё, 20 лет, училась в Йокогамской Военной Академии при Министерстве Безопасности. Специальность – отдел устранения. Родственников – нет. Существо – ангел.       - Как иронично, - выдал спустя пару минут шатен. Очкастый промолчал, только свернул с главной дороги, въезжая в маленькие улочки все еще пустого города. Время близилось к семи. – Откуда эта строчка? – так как Куникида был всезнайкой, а если и не знал что-то, то тут же стремился исправить эту ошибку, кареглазый был уверен, что его напарник уже все выведал.       - Не знаю.       Осаму похлопал глазами, а после перешел ко второму файлу. Еще одно убийство, на этот раз брюнетка. Утопленница. Тело нашли в парке вблизи станции «Сакурагичо». Однако, посланий рядом найдено не было, из-за чего изначально эти два трупа ничего друг с другом не связало. После предварительного осмотра определили примерное количество часов проведенных в воде, а так же следы сопротивления. Направившись вверх по течению реки Оока, надпись нашли под мостом вблизи со станцией «Гумеджи». После анализа ДНК выявили стопроцентное совпадение. Помимо синяков и ссадин на ладони правой руки был обнаружен глубокий порез, из него, предположительно, и была взята кровь для очередного послания. «Когда восемь звезд упадут с неба». После этого сомнений в серийном убийце не осталось. Девушку прекрасной наружности звали Акутагава Гин, 17 лет. Так же являлась студенткой Йокогамской Военной Академии при Министерстве Безопасности, но на основной курс обучения еще не перешла. Родственники – старший брат, которого звали Акутагава Рюноске. При допросе вел себя раздраженно и явно тяжело переживал потерю сестры. По его словам врагов или недоброжелателей у нее не было. Существо – банши.       Машина остановилась, заставляя, увлекшегося чтением Дадзая, отвлечься и осмотреться вокруг. Это был малоизвестный район Исого. Здесь бывать ему приходилось не часто. Небольшой, тихий и спокойный район, каких множество в Японии. Несмотря на свою близость к порту, преступления здесь совершались редко. Откровенно говоря, на памяти самого шатена всего дважды. Доппо заглушил мотор, отстегнул ремень безопасности и вышел из машины, прихватив с собой неизменный блокнот. Осаму последовал его примеру, но папку решил оставить внутри. Один из маленьких домов, предназначенных на одного-двух человек, был обтянут желтой, предупредительной лентой. Перед входом в дом стояло два полицейских, которые что-то тихо обсуждали. Приближение двух молодых людей в гражданской одежде, заставило их насторожиться, но предъявленные удостоверения мигом разрешили все не озвученные вопросы и предупреждения.       Дом, в котором оказались детективы, был обставлен небогато, все самое необходимое в сдержанном японском стиле. Дадзай сразу проследовал на второй этаж, в то время как Куникида сначала решил обговорить все со следователем городской полиции. Так сказать, выведать, что те уже успели узнать. Шатена встретил офицер, который быстро проводил его к найденному телу и даже выдал пару перчаток. Рыжий паренек был найден за своим маленьким столиком с простреленной головой. Осаму присел возле него на корточки.       - Они считают, что это самоубийство. Полицию вызвала соседка. Сказала, что услышала выстрел, - раздался рядом знакомый голос. Блондин надел перчатки и подошел поближе к телу, после чего перевел взгляд на стену и пробежался глазами по надписи: «А Бог отречется от своих детей». – Орудие убийства – пистолет, был найден в руке жертвы. Посторонних отпечатков пальцев – нет, никто из живущих поблизости подозрительных личностей не видел.       - Конечно не видел, время-то, - проговорил Осаму, что-то пристально рассматривая. – И что, у него был повод покончить с собой?       - Вторая жертва была его де…       - Это не самоубийство, - перебил его кареглазый и поморщился. – Дилетанты.       - О чем ты говоришь? – обладатель янтарных глаз подошел ближе и так же склонился над телом. Он не видел ничего такого, что могло бы доказать слова его напарника, но тот был уверен и говорил, кажется, без шуток. – Я не вижу ничего такого.       - Ох, конечно нет, Куникида – кун, - снова, в привычной манере, защебетал Осаму, натягивая обе перчатки. – Если бы ты пытался совершить столько же самоубийств, сколько и я, тоже бы это заметил, - шатен проговорил по слогам последнее слово. Он одной рукой приподнял голову мертвого паренька, а второй взял со стола карандаш и его кончик просунул в неестественное отверстие в виске. – Видишь под каким углом прошла пуля?       - Допустим, - Доппо всеми силами старался подавить рвотный рефлекс, который, казалось бы, за столько лет должен был уже исчезнуть, но нет, кареглазый умудрялся открывать для светловолосого все новые и новые пороги отвратительности в их делах и обыденной жизни.       - Если бы парень стрелял сам, то расположил руку с пистолем так, чтобы ее не видеть, то есть под обратным углом. Значит, пуля прошла бы в сторону по приближению к лицу, а не затылку, - очкастый еще какое-то время всматривался в рану и самого погибшего, сохраняя молчание, а когда Осаму перестал издеваться над трупом и уложил его обратно, наконец-то произнес:       - Ты же понимаешь, что этого мало для доказательства?       - А ты понимаешь, что версия с самоубийством абсурдна? – повисла тишина, в которой Куникида пытался выискать еще хоть что-то, хоть маленькую крупицу доказательств слов Дадзая, но даже если это убийство, оно было совершено очень профессионально. Как и прошлые. «Но почему в этот раз инсценировка самоубийства, если раньше было убийство на лицо?». Перебинтованный детектив вдруг растянул губы в улыбке и аккуратно перевернул правую руку, в которой был найден пистолет. Ее ладонь была разрезана, так же как и у предыдущих двух жертв. Идеалист посмотрел на пальцы левой руки. Те были в крови. – Несостыковочка.       - Нужно будет допросить его знакомых, узнать, чем он занимался в последнее время, - наконец выдал блондин, снимая с рук перчатки и направляясь к выходу из комнаты и подходя к офицеру, который записывал все, что говорил шатен. Попросил его отправить им все файлы по этому делу. – Работы у нас на сегодня будет много.       - У нас? – вдруг встрепенулся кареглазый и поспешил за напарником. – Куникида – кун, понимаешь, я вообще-то планировал доспать. Нормированный сон, все дела.       - Тебе зачитать все то, что планировал сегодня я? – он поднял свой блокнот с пестрящей надписью «Идеал». Осаму поморщился и отвернулся, нервно улыбнувшись.       Дело обещало быть громким.       Это утро он ненавидел всей душой.